Глава 30

     Вернувшись с работы, Джина заговорила с Филипе  о  Монике,  специально,
чтобы отвлечь  его  от  проклятой  газеты.  И  на  какое-то  время  она  его
действительно отвлекла.
      - Как? Что ты говоришь? - спросил он поверх газеты.
      - Ты должен знать, что происходит, Филипе.
      - При таких обстоятельствах, наверное, не стоит распускать сплетни,  -
заметил он.
      - Это вовсе не сплетни. Мы же давно знаем друг  друга,  у  нас  должны
быть общие печали и горести.
     Джина  вспомнила,  как  несколько  дней  назад,  после  прочувственного
разговора с Даниэлой, она решила наладить,
     наконец, отношения с  Филипе  -  в  последнее  время  даже  дети  стали
замечать, что они ссорятся, и это встревожило Джину. Вечером, уложив детей в
постель, она подсела к Филипе.
     "Я сейчас подумала, - сказала она, прижимаясь к нему, -  что  мы  ведем
себя, как дети. У нас двое малышей. Наш брак должен оставаться прочным.  Нам
обоим следует об этом позаботиться. Давай забудем о  всех  наших  ссорах.  В
этот вечер мне хочется сделать тебе приятное".
     Филипе оторвался от газеты и недоверчиво взглянул на нее.
     "Правда?" - "Правда. Иди ко мне." "Ты не шутишь?" - все еще  сомневался
Филипе. "Ненаглядный мой, - Джина придвинулась к нему еще ближе.  -  Дорогой
мой, ты, наверное, хочешь, чтобы я сделала для тебя что-нибудь особенное?"
     "Да, да..." - просиял Филипе.
     "Ну, что же ты все-таки хочешь?" - поторопила его Джина.
     "Чтобы ты испекла мне вот такой пирог с  ветчиной  (он  показал  размер
пирога), положила туда побольше сыра, сметаны, а сверху -  еще  два  стручка
перца, немного лучку, помидоров. Вот тогда я буду просто счастлив, Джина."
     Джина, покраснев, вскочила с дивана:
     "Попроси это у своей  тети,  дорогой.  Еще  никто,  слышишь,  никто  не
оскорблял меня так, как ты! Можешь спать на  этом  диване!  Вместе  с  твоей
газетой! Понял? Я теперь буду запираться от тебя на ключ в моей  спальне!  И
больше тебя туда не пущу!" - бушевала Джина.
     Но сообщение о Монике взволновало Филипе больше, чем показалось  Джине.
Ведь они с Херардо друзья, а Лало, сын Херардо, жених  Моники,  ни  о  какой
другой девушке парень даже слышать не хочет. Что же теперь будет?
     На следующий день, едва дождавшись прихода Херардо,  Филипе  пересказал
ему разговор с Джиной.
      - И знаешь, кто отец ребенка? - спросил он.
      - Понятия не имею, - ответил Херардо.
      - Держись, чтобы не упасть. - Филипе помолчал, передвинул  пепельницу,
зачем-то взглянул на секретаршу,  сидевшую  за  стеклянной  перегородкой.  -
Альберто. Альберто Сауседо.
     Херардо побледнел.
      - Этого не может быть, Филипе. Ты говоришь об  ужасных  и  невероятных
вещах. Когда Лало обо всем узнает... Мы были так счастливы в последние годы.
Конечно, Лало с болью вспоминал об  Альберто,  но  все  казалось  ему  таким
далеким...
      - Да, да... Опять у нас все не слава Богу, - сказал Филипе.
      - Это самая плохая новость, которую  я  мог  от  тебя  узнать.  Бедная
Каролина, она этого не вынесет. Она не  вынесет  этого,  Филипе!  -  Херардо
схватился за голову.
      - Такова жизнь,  -  философски  заметил  Филипе.  -  Я  вот  тоже  так
переживал, когда Джина чуть было не ушла от меня. А теперь мне кажется,  что
если бы не дети, я бы сам с ней расстался.
      - Ты сошел с ума, Филипе, - Херардо с изумлением посмотрел на друга.
      - Но это действительно так.

     * * *

     Какими счастливыми были эти годы, думал  Херардо,  вспоминая  прожитое.
Они купили большой дом, где нашлась комната  и  для  Аманды,  которая  стала
теперь гораздо спокойнее и добрее; у них родилась Луисита, красавица, вся  в
бабушку; Лало - теперь уже Эдуардо, готовился стать студентом,  а  пока  что
работал у него  в  конторе.  И  хотя  Херардо  было  неприятно,  что  Моника
последние месяцы отвергает его, дело молодое - поправимое, считал он;  да  и
младший, Рубен, беспокоил только неугомонную Аманду - ей  не  нравились  его
уличные компании да и к тому же пару раз она застала внука  с  сигаретой  во
рту.
     Дождавшись конца рабочего дня,  Херардо  поспешил  домой.  Не  дослушав
обычных жалоб Аманды на Рубена, но стараясь не выдать  своего  волнения,  он
сказал:
      - Вы даже не представляете... Альберто вышел на свободу. Его выпустили
раньше, чем мы ожидали.
      - И Лало... - начала Каролина и в ужасе остановилась.
      - Нет, нет, Альберто  не  видел  Лало,  -  ответил  Херардо.  -  Но  к
сожалению... - он помолчал, - к сожалению,  Альберто  и  есть  тот  человек,
из-за которого Моника бросила Лало. И это еще не  все,  -  продолжал  он,  -
Моника ждет от него ребенка.
     Каролина онемела. Она чувствовала: их спокойной жизни пришел  конец.  К
тому же вчера вечером Лало сказал ей, что собирается отпроситься с работы  и
пойти к Монике, чтобы решительно с ней объясниться. Бедный, бедный Лало!

     * * *

     Лало действительно не мог больше выносить холодного отчуждения  Моники,
ее уклончивых ответов. Уже несколько месяцев она избегает его,  не  хочет  с
ним разговаривать; он слышал, она встречается с мужчиной  много  старше  ее.
Возможно, это только слухи. Он должен, наконец, откровенно поговорить с  ней
и, если надо, помочь. Он отпросился с работы и поехал к Монике домой.  Мария
сказала, что она у Маргариты. Может, это к лучшему, подумал Лало.  Маргарита
всегда хорошо к нему относилась.
     Моника встретила его равнодушно.  На  все  его  попытки  выяснить,  что
произошло, она досадливо морщилась. Тщетно он пытался  напомнить  ей  об  их
любви. "Мы были тогда детьми, - отвечала она, - и с тех пор все изменилось".
Их прошлые отношения - только привычка. И потом: их отцы дружат, почему бы и
им не остаться друзьями?
      - Не спрашивай меня ни о чем, - сказала Моника, направляясь к двери. -
Будет лучше, если мы больше не будем встречаться.
     Она вышла из дома и быстро направилась к своей машине, Лало,  не  зная,
что сказать, шел рядом, Маргарита задержалась, чтобы закрыть дверь. И  вдруг
какой-то мужчина, едва остановив  машину,  легко  перемахнул  через  борт  и
подбежал к Монике:
      - Альберто! - удивленно воскликнула девушка.
      - Нам нужно поговорить! - быстро сказал мужчина, не  обращая  внимания
ни на Лало, ни на подошедшую Маргариту.
     У Лало перехватило дыхание. Не может быть! Он вспомнил, как  много  лет
назад, уткнувшись  в  колени  матери,  со  страхом  следил  за  разъяренным,
кричащим человеком...
     Нет, нет, это невозможно... Неужели  он?  Он  и  Моника?..  Лало  резко
повернулся и бросился бежать.
      - А это кто? - Глядя ему вслед, спросил Альберто.
      - Он был женихом Моники. Его зовут Эдуардо Сауседо, - медленно сказала
Маргарита. - Тебе это ни о чем не говорит? Он - твой сын.
     Лало долго бродил по улицам, потерянный, страдающий, кажется потерявший
способность думать. Наконец, он позвонил Федерико  и  договорился  с  ним  о
встрече.
     Они встретились во время обеденного перерыва, и Лало рассказал  Фико  о
происшедшем.
      - Может быть, тебе показалось? - не поверил тот.
      - Нет, Федерико, не надо прятать голову в песок. Его зовут Альберто, и
он очень похож на того человека, который был моим отцом. Я должен поговорить
с ним. Не думаю, что Моника дождется от него добра.
      - Ты, наверное, прав, - согласился Федерико.
      - Бедная мама, что с ней будет, когда она узнает, - сокрушался Лало.
      - Ты ей об этом расскажешь?
      - Будет лучше, если она узнает обо всем  заранее  -  вдруг  он  начнет
разыскивать нас. Конечно, нельзя сказать, что я совсем его забыл, но я почти
никогда не вспоминал о нем. А теперь...
      - Он опять отравляет тебе жизнь, - закончил Федерико.
      - Как тебе сказать... -  задумчиво  произнес  Лало.  -  Я  боюсь  его,
Федерико. Но я не позволю ему испортить мою жизнь и  не  дам  причинить  зло
Монике. Я уже не тот беззащитный ребенок, каким был когда-то.
     Однако жизнь распорядилась по-другому.
     На следующее утро, придя в контору, Лало поделился своими сомнениями  с
Филипе: бедная мама не хочет, чтобы он встретился со своим прежним отцом, но
он считает нужным с ним объясниться.
     Филипе, отводя взгляд, спросил Лало:
      - А тебе рассказали все, что случилось с Моникой?
      - Я знаю, он считает себя ее женихом, - и, поймав взволнованный взгляд
Филипе, добавил, - разве произошло еще что-нибудь?
     Филипе  оглянулся  на  Херардо,  внимательно  прислушивающегося  к   их
разговору, и сказал:
      - Лучше ему узнать все до конца. У него есть на это право.
      - Что вы имеете в виду? - недоумевающе спросил Лало.
      - Ничего... Ничего особенного... - заторопился Херардо. -  Тебе  не  о
чем беспокоиться, Лало.
      - Ладно, я тебе расскажу, - произнес Филипе. - Так будет лучше. Моника
ждет ребенка от Альберто.
     Лало побледнел.
      - Нет! Нет! Нет! - закричал он и, отшвырнув папку,  которую  держал  в
руках, выбежал из комнаты.
      - Лало. Сынок... - бросился за ним Херардо.
      - Не надо. - остановил его Филипе. - В такие минуты лучше быть одному.
     Херардо с жалостью смотрел вслед Лало: бедный мальчик,  внешне  он  так
похож на своего отца (Херардо впервые обратил на это внимание), но какая  же
у него золотая душа! И что-то теперь с ним будет?
      - Ты не должен был этого говорить, Филипе, - укорил он друга.
      - А по-твоему лучше, чтобы он узнал все от Альберто? - спросил Филипе.
     А Лало, обуреваемый самыми тягостными мыслями,  в  отчаянии  кружил  по
городу. С Моникой все кончено, решил  он,  то,  что  она  сделала,  простить
нельзя. А он-то, глупый, еще собирался защищать ее... Но у него есть  Рубен,
мама, бабушка... Он должен теперь подумать о  них.  И  вечером  Лало  твердо
заявил, что в ближайшее время собирается встретиться со своим бывшим отцом.
     Каролина умоляла сына отказаться от этой мысли. У них крепкая,  хорошая
семья, никто и ничто не может их разлучить. Они должны жить  так,  как-будто
ничего не произошло. И даже решительная  Аманда  не  видела  смысла  в  этой
встрече: уж не собирается ли Лало пристыдить его или потребовать объяснений?
С таким человеком,  как  Альберто,  разговаривать  бесполезно.  Но  Лало  не
оставляло предчувствие, что рано или поздно Альберто начнет их искать. И  он
хотел опередить его, дать ему понять, что они его не боятся.

Глава 32

     Прошло несколько дней. Хуан Антонио, сам не свой, раздумывал о том, как
ему следует поступить. Позволить безнаказанно издеваться над своей  дочерью,
сделать вид, что этот негодяй просто не существует, как  советовал  Мануэль?
Нет, он должен постоять за свою жену и дочь.
     И однажды, приехав домой обедать, Хуан Антонио  заявил,  что  поедет  к
Альберто и поговорит с ним так, как считает нужным. Даниэла не  возражала  и
решила ехать вместе с ним. Когда  они  направлялись  к  машине,  их  догнала
Моника:
      - Папа, я тоже поеду с вами, - твердо сказала она. - Я хочу знать, что
скажет Альберто.
     ...Моника прошла вперед и, постучав, открыла дверь. Альберто вскочил  с
дивана.
      - Моника, любимая!
      - Я пришла не одна, - сказала девушка и посторонилась.
     Даниэла и Хуан Антонио вошли в гостиную. Увидев  застывшее  лицо  Хуана
Антонио, взглянув ему в глаза, Альберто сделал шаг  вперед  и  издевательски
подставил щеку.
      - Давай, бей.
     Хуан Антонио ударил его. Тот упал на пол, из носа у него потекла кровь,
но он встал и, кривляясь, опять повернулся к Хуану Антонио:
      - Ну, еще, еще...
     Моника закрыла лицо руками.
      - Мне так горько, Альберто. Ты говорил мне о любви только ради  мести.
Откуда в тебе столько злобы?
      - Я не знал, что Даниэла твоя мать, - вытирая  рукавом  разбитую  губу
заявил Альберто.
      - Не верь ему! - закричала Даниэла. - Он  обманщик  и  лгун.  Уж  я-то
знаю, что он запросто откажется от того, что говорил мне!
     Хуан Антонио снова размахнулся.
      - Нет, Хуан Антонио, - остановила его Даниэла, - не надо больше марать
руки об эту дрянь!
      - Не слушай их, - со слезами на глазах Альберто повернулся к Монике. -
Прошу тебя ради нашего ребенка, не слушай их.
      - Я тебе не верю! Мама не могла сказать мне неправду, - плача ответила
Моника.
      - Моника, я люблю тебя и готов жениться на тебе, - простирал он к  ней
руки.
      - Этого только не хватало! - возмущенно сказал Хуан Антонио.
      - Они  поступают  со  мной  несправедливо,  -   продолжал   настаивать
Альберто, проникновенно гладя на Монику. - Даниэла упрятала меня в тюрьму  и
поломала мою жизнь. Не позволяй им отнять у  меня  ребенка,  я  тебя  прошу.
Даниэла повернулась к выходу.
      - Пойдемте, нам здесь больше нечего делать.
     Уже шагнув за порог, Хуан Антонио остановился и повернулся к Альберто:
      - Если ты еще раз подойдешь к моей  дочери,  считай  себя  покойником!
Понял?
     Услышав это, Альберто засмеялся.

     * * *

     Ирене с нетерпением ждала следующего свидания с Альберто. Он  пришел  -
хоть не такой бодрый и энергичный, как в первый раз. Полулежа  на  диване  и
прикладывая к подбитому глазу примочку,  сделанную  Матильдой,  он  подробно
рассказал  о  вторжении  в  его  дом  Хуана  Антонио  с  семейством.   Ирене
забеспокоилась: если Моника не захочет с ним больше знаться, то вряд ли  они
смогут сделать что-нибудь серьезное.
     Альберто усмехнулся.
      - Тут есть одно маленькое "но", Ирене. Моника влюблена в меня.
     Но для Ирене этот довод был не очень убедителен: она никогда не  верила
в любовь. Расчет, ненависть - это понятно, но  любовь...  Она  вопросительно
взглянула на Альберто:
      - А почему ты в этом так уверен? Альберто слегка скривился от боли.
      - Я пойду к Монике и сделаю так, что  она  будет  верить  только  мне,
одному мне. Я не успокоюсь, пока она не станет моей женой. И,  клянусь  всем
святым, она возненавидит Даниэлу.
     Ирене с удивлением отметила, что ее задели его слова.
      - Мне тебя жалко. Если ты женишься на  этой  соплячке,  тебе  придется
терпеть ее до конца дней.
      - Это ей придется меня терпеть. Да и теща у меня тоже попляшет!
     Они долго еще обсуждали план мести, и Ирене даже предложила ему денег.
      - Теперь я  их  имею  достаточно,  -  сказала  она.  -  Только  должна
признаться, что мне скучно. Я просто умираю от скуки.
     Альберто оживился:  Ирене  сама  протягивала  ему  руку.  И  он  охотно
откликнулся:
      - Нельзя,  чтобы  такая  красивая  женщина,  как  ты,   оставалась   в
одиночестве. Это нелогично. Всегда надо находить хотя бы немного времени для
любви.
     Ирене тряхнула белокурой головой.
      - Я никогда не верила в любовь.
      - Может быть из-за того, что ты не встретила того, кто достоин тебя? -
Выразительно глядя на нее, произнес Альберто.
      - А ты считаешь себя таким человеком?
      - Возможно. А почему бы и нет? - Альберто в упор посмотрел на нее.
      - Да, почему бы и нет? - повторила с улыбкой Ирене - Там будет  видно.
Подождем, пока мы познакомимся получше.
     Матильда, которой она, по обычаю, рассказала  обо  всем,  предостерегла
ее:  Альберто,  конечно,  видный  мужчина,  но,  учитывая  его  прошлое,  он
наверняка опасный человек. Однако Ирене считала, что это только  делает  его
еще более интересным. "Странно все-таки устроена жизнь, - думала она, -  все
в ней повторяется: когда-то Даниэла отняла у меня Хуана  Антонио,  а  спустя
столько лет я познакомилась с ее мужем... Похоже, наши с Даниэлой пути снова
пересекаются. Но уж на этот раз я сделаю все, чтобы последнее слово осталось
за мной".

     * * *

     Сердце Моники разрывалось на части. По логике  вещей  ей  следовало  бы
ненавидеть Альберто, но ненавидеть его она не могла. Наоборот,  ей  хотелось
увидеть его, броситься ему на шею, сказать о своей  любви,  боли...  Даниэле
были знакомы эти порывы.
      - Все произошло слишком быстро, - успокаивала она Монику.  -  Когда  я
узнала, как он поступил со мной, я много плакала, я тосковала о нем,  готова
была простить его ради моей любви к нему.
      - Тебе повезло только в одном, - заметила Моника, -  ты  не  ждала  от
него ребенка. Если бы не это, мне было бы гораздо легче, мама.
     Весь мир  казался  Монике  погруженным  в  какой-то  туман,  а  будущее
вырисовывалось смутным и неясным. После окончания колледжа,  -  а  было  это
словно сто лет назад! - они с Маргаритой подали документы в  университет  на
отделение туристического бизнеса. К ним мечтала присоединиться и Летисия,  с
которой они по-прежнему водили дружбу. Хорошо видя ее недостатки -  зависть,
эгоизм, недоброжелательность, - девушки тем  не  менее  не  порывали  с  ней
отношений, они сочувствовали ей:  у  Летисии,  кроме  них,  не  было  других
подруг. К тому  же,  она  была  бедна,  и  мать  категорически  отказывалась
тратиться на ее учение в университете.
     Однажды,  когда  они   разговаривали   о   своем   будущем,   Маргарита
посоветовала Летисии поступить на работу - подзаработать на  учебу.  Немного
подумав, Летисия повернулась к Монике. Ее обычное  высокомерно-презрительное
выражение сменилось просительным: может  быть,  Моника  поговорит  со  своим
отцом и тот возьмет ее к себе? Она знает  английский,  неплохо  печатает  на
машинке, и, если бы Хуан Антонио выплатил ей аванс, она могла бы уплатить за
учебу. Моника обещала поговорить с отцом. И в тот же вечер  завела  об  этом
разговор. Но Хуан Антонио и слышать не хотел о Летисии: разве мало горя  она
принесла их семье? Скорее всего, такой она и осталась, если не  стала  хуже.
Он надеется,  что  хоть  теперь,  закончив  колледж,  они  не  будут  с  ней
встречаться. "Будущая Ирене, "  -  бросил  он,  вспомнив,  как  Маргарита  с
Моникой рассказывали когда-то о мечте  Летисии  -  выйти  замуж  за  старого
миллионера и купаться в роскоши. "Какая  Ирене?"  -  спросила  Моника.  Хуан
Антонио промолчал.
     Но к просьбам Моники присоединилась и Даниэла: нельзя  злиться  за  то,
что Летисия сделала еще ребенком. Хуан Антонио сдался.
     На следующий день Моника и Летисия  зашли  в  его  офис  узнать,  когда
Летисии  следует  приступить  к   работе.   Хуан   Антонио   сразу   прервал
рассыпающуюся в благодарностях Летисию,  сказав,  что  берет  ее  только  по
просьбе своей жены и дочери. Летисия покраснела. А она  недурна,  машинально
отметил Хуан Антонио: слегка удлиненное лицо, прямой,  немного  закругленный
нос, красивые серые глаза, крупные губы... Девушки уже выходили из  комнаты,
когда Летисия вдруг вернулась и поцеловала его в щеку. "Я вас  поцеловала  в
первый, и, наверное, в последний раз. Ведь секретарша не  должна  целоваться
со своим начальником, так?" - с наивным видом спросила она.  "Наверное,  да,
" - потирая щеку и с недоумением глядя на нее, ответил Хуан Антонио.
     Летисия, жалуясь подругам на то, как ей не хочется работать, -  они-то,
счастливые, имеют богатых родителей, - за дело принялась рьяно:  она  должна
показать себя и, к тому же, Хуан Антонио еще вполне интересный, а главное  -
богатый мужчина, почему бы не попробовать обратить на себя его  внимание.  В
первый же день она поставила на  место  обрадованного  ее  появлением  Фико,
заявив, что хотела бы видеть его как можно реже и даже пожаловалась  на  его
надоедливость Хуану Антонио. Но тот  резко  оборвал  ее:  Федерико  -  очень
способный молодой человек  и  работает  здесь  не  из  милости.  Из  милости
работает она. Но Летисия, оскорбленная в  душе,  не  подала  вида.  Какое-то
особое женское чутье подсказало ей: надо суметь наладить отношения с шефом.
     Болезнь секретарши Хуана Антонио оказалась  как  нельзя  более  кстати.
Утром Летисия принесла  ему  на  подпись  целую  кипу  бумаг  и,  выходя  из
кабинета, "нечаянно" выронила  их.  Извинившись,  она,  не  торопясь,  стала
подбирать их. Хуан Антонио встал из-за стола и присоединился к ней.  Собирая
рассыпавшиеся бумаги, Летисия чуть-чуть подвинулась  вперед.  Их  склоненные
головы  оказались  радом,  ее  пышные  волосы  коснулись  его  плеч,   серые
выразительные глаза скользнули по его лицу. Сердце  Хуана  Антонио  невольно
застучало  сильнее.  Не  удержавшись,  он  взглянул  на  Летисию.  Она,   не
смутившись,  приняла  его  взгляд  и  скромно   потупила   глаза.   Нечаянно
ухватившись за одну и ту же папку, они невольно коснулись друг друга руками.
Сложив бумаги, Летисия поблагодарила его и вышла, а Хуан Антонио, удивленный
вдруг возникшими у него, давно забытыми ощущениями, в растерянности уселся в
кресло. Этого еще не хватало, с некоторым возмущением подумал он.
     На следующее утро  Хуан  Антонио  вызвал  Летисию  к  себе  в  кабинет,
попросил ее присесть и поинтересовался, что ей известно о дальнейших  планах
Моники. Летисия ответила, что Моника по-прежнему любит Альберто и,  заметив,
как поморщился Хуан Антонио, решила развить эту тему:
      - Не понимаю, - сказала она, - зачем ей нужно было связываться с таким
стариком?
     Хуан Антонио рассмеялся.
      - Да, нам, старикам, лучше издали смотреть на молоденьких девушек. Тем
более таким, которые вот-вот станут дедушками.
      - Вы будете самым красивым дедушкой на свете, -  ответила  Летисия  и,
пользуясь тем, что Хуан  Антонио  углубился  в  бумаги,  открыла  сумочку  и
незаметно положила небольшое зеркальце на свой стул. Хуан  Антонио  протянул
ей подписанные бумаги, и Летисия вышла. Заметив лежащее на стуле  зеркальце,
он взял его и стал внимательно рассматривать свое отражение.

Глава 34

     Вскоре нанятый детектив сообщил  Хуану  Антонио  имя  красивой,  всегда
великолепно  одетой,  самоуверенной  женщины,  с  которой   Альберто   часто
встречался в кафе, в ресторанах, у которой нередко  бывал  дома.  Ее  имя  -
Ирене Монтенегро. Пораженный Хуан Антонио сразу отменил слежку  -  можно  не
сомневаться, Альберто живет на деньги Ирене.
     Они действительно встречались часто, хотя  в  планы  Ирене  не  входило
всерьез влюбляться в Альберто. Он ей, конечно, нравился, и у них есть  общая
цель. Но она сознавала, что такие люди, как они, не  способны  по-настоящему
полюбить, к тому же, после того, что они узнали  друг  о  друге,  о  доверии
между ними не могло быть и речи. Как-то раз она попыталась изложить эти свои
мысли Альберто. Но тот ее успокоил:
      - Я уверен, что могу тебе доверять. У нас с  тобой  много  общего.  Мы
одного поля ягоды и нравимся друг другу.  Этого  более  чем  достаточно  для
нашей взаимной любви.
     И Ирене, опытная недоверчивая Ирене, поверила ему.
     "Все  женщины  одинаковы,  легко  идут  на  приманку,  "  -  усмехнулся
Альберто, выходя от Ирене.
     Ирене в его планах отводилось особое место:  он  хотел,  чтобы  Даниэла
потеряла все, даже свой любимый Дом моделей. И в этом-то без  Ирене  ему  не
обойтись.
     Однажды Ирене так остро захотелось увидеть Альберто, что она  нагрянула
к  нему  без  предупреждения.  Альберто  так  и  не  рассеял  ее  подозрений
относительно Моники. Ей хотелось убедиться самой, что  Моника  на  него  еще
сердится. Ирене хорошо понимала, что это ставит  под  угрозу  выполнение  их
плана, но... сердцу не прикажешь.
     Альберто был один, даже без своего друга, которого она не могла  видеть
без содрогания, - тот смотрел на нее ненавидящими глазами. Но едва  Альберто
усадил Ирене и налил ей вина, как они услышали стук в дверь.
      - Ты кого-нибудь ждешь? - подозрительно спросила Ирене.
      - Нет, никого. Но тебе лучше спрятаться. Заинтригованная Ирене  прошла
в другую комнату, а Альберто подошел к двери и открыл ее.  На  пороге  стоял
Лало.
     Альберто удивился, но не подал виду и радушно пригласил Лало войти.
      - Я думаю, ты знаешь, кто я и зачем пришел, - не  здороваясь,  холодно
сказал Лало.
      - Конечно. Проходи. Ты не хочешь обнять меня? -  Альберто  засуетился,
широким жестом указывая на диван. Но Лало остался стоять у порога.
      - Я пришел не для того, чтобы обниматься с тобой и  говорить  о  своих
сыновних чувствах. Я хочу сказать тебе, что ты еще хуже, чем я думал о  тебе
с детства.
      - Как ты  со  мной  разговариваешь,  ведь  я  твой  отец!  -  Альберто
изобразил на лице выражение горестной печали. Лало с ненавистью взглянул  на
него.
      - Ты мне никто! Когда я думаю о тебе, то вспоминаю только твои угрозы,
побои и ругань.
      - Я согласен, но тогда я был  еще  молод,  без  царя  в  голове,  годы
сделали меня другим.
      - Ложь! Однажды ты уже испортил мне жизнь, а теперь делаешь это снова.
Зачем ты так поступил с Моникой, с единственной девушкой на свете, которую я
люблю?
     Прижимая руки к груди, глядя на Лало проникновенным взглядом -  вот-вот
из глаз брызнут слезы, - Альберто с пафосом убеждал  Лало  в  том,  что  все
восемь лет, проведенные в тюрьме, только и думал  о  них,  своих  детях;  он
благодарит Бога, что сын его вырос порядочным человеком, что он бы ни за что
не приблизился к Монике, если бы только мог предположить  о  чувствах  сына.
Когда Альберто в очередной раз назвал его сынком, Лало не выдержал:
      - Не называй меня так! Херардо Пенья - вот единственный  человек,  кто
имеет на это право! Он мой отец, а не ты, грязный подонок,  отравляющий  мне
жизнь!
     Но и тогда Альберто не сбросил с себя личину смирения.
      - Я хочу тебе объяснить... - опять начал было он, но Лало перебил его:
     - Я не хочу тебя слушать! И не вздумай даже близко подходить к Монике и
к нам, я тебя предупреждаю. Я хочу, чтобы сегодняшняя встреча с  тобой  была
последней в моей жизни. - И, дрожа от ярости, Лало выбежал из дома.
     Подслушанный разговор удивил Ирене. Альберто никогда не говорил ей, что
его сын был женихом Моники. Ирене не могла удержаться от вопроса:
      - Тебе не кажется, что отец не должен так вести себя  по  отношению  к
своему сыну?
      - Я не уверен, что Лало мой сын, - не задумываясь, ответил Альберто. -
Его мать вела себя совсем не как святая.
     Такой ответ, по-видимому, удовлетворил Ирене. Но не Давида, отношения с
которым становились все напряженнее.
     Когда Альберто с довольной улыбкой рассказал  ему  о  визите  Ирене,  а
потом и Лало, тот удивился: разве Альберто не волнует, что он испортил жизнь
своему сыну? Но Альберто,  наставительно  размахивая  указательным  пальцем,
ответил, что тут ему просто повезло: он не собирался  мстить  Каролине,  все
получилось само собой. А что касается сына, то дети никогда не  любили  его.
"И потом, - добавил он, вспомнив, как ответил на тот же вопрос Ирене, - я не
уверен, что он действительно мой сын." - "Ну это уж ты  хватил  через  край,
" - удивленно заметил Давид.
     Их отношения с каждым днем становились хуже. Даже  Давид  понимал:  то,
что делает Альберто, просто ужасно.  Одно  дело  совершить  преступление  от
отчаяния, как это было с ним, и совсем другое  -  портить  жизнь  людям  для
собственного удовольствия.
     В конце концов Альберто рассердился.
      - Послушать  тебя,  так  можно  подумать,  что  ты  собираешься  стать
священником. Но ты же сидел в тюрьме. Ты преступник, не забывай об этом.
      - Да, - согласился Давид. - Только знаешь что? Я сожалею, о  том,  что
сделал, и не желаю  опять  оказаться  за  решеткой,  а  тебе  это,  кажется,
безразлично.
      - Я тоже не собираюсь туда возвращаться.
      - Тогда тебе следует вести себя по-другому.
      - Как же ты мне надоел со своими проповедями! - взорвался Альберто.  -
Если тебе не нравится то, что я делаю, можешь убираться из моего дома.
     Давид приблизил к нему побелевшее от ярости лицо:
      - Ах, так? Я не позволю тебе обращаться со мной подобным  образом.  Ты
что, забыл, кто я такой и что я о тебе знаю?
     Готовый к прыжку Альберто расслабился, опустился на диван.
      - Слушай, у меня есть для тебя одно предложение. Ты не хочешь  немного
отдохнуть? На море или еще где-нибудь. Я могу тебе это устроить.
      - Мне не хочется ехать одному, - ответил Давид. - Я тебе уже  говорил:
то, что сейчас происходит, не входило в наши планы.
      - В поездке ты можешь с кем-нибудь  познакомиться,  -  уговаривал  его
Альберто. - А я даю тебе слово: как только разделаюсь с Даниэлой,  мы  уедем
отсюда и займемся тем, что тебе нравится.
      - И  когда  же  это  будет?  -  усмехнулся  Давид.  ...Давиду  надоело
постоянное мельтишение женских лиц
     вокруг Альберто, его настораживали и  даже  пугали  безумные  планы,  с
которыми носился партнер и которые грозили не только  потерей  денег,  но  и
свободы, и в один прекрасный день он купил билет на побережье, в Канкун.
      - Ты не будешь скучать без меня? - спросил Давид, укладывая в  чемодан
вещи.
      - Возможно,  только  я  буду  очень  занят,  -  ответил  Альберто   и,
притворяясь озабоченным, сказал: - Будь осторожен. И, если сможешь,  позвони
мне. А насчет денег можешь не беспокоиться, все будет о'кей.
     Закрыв за ним дверь, Альберто облегченно вздохнул. - Надеюсь, что ты не
скоро вернешься.

Глава 36

     Ежевечерние отлучки Джины не очень беспокоили Филипе, полагающего,  что
жена нарочно строит из себя эдакую загадочную женщину. Хочет  заставить  его
ревновать. Испытанный прием. Как она ловко подцепила его тогда,  восемь  лет
назад. Херардо, правда, постоянно твердит  ему,  чо  равнодушие  ни  к  чему
хорошему не приведет, и если Филипе не станет уделять жене больше  внимания,
она действительно может взять и завести себе  любовника.  Эту  мысль  Филипе
отметал с негодованием. Джина? Изменять ему? Надо же до  такого  додуматься!
Собака, которая лает, как известно, не кусается. Просто  Джина  ведет  себя,
словно ребенок, хотя ей давно пора понять, что она взрослый  человек,  мать,
жена.
     И вообще, сейчас его гораздо больше заботило другое. Няня детей  уехала
к себе в деревню, и неизвестно, когда вернется. Теперь вечерами он частенько
оставался с детьми один. Джина вечно занята в своем Доме  моделей.  Клиенты,
сделки, деловые встречи, просто голова кругом  идет.  Филипе  предпочел  бы,
чтобы Джина ушла оттуда. Зачем ей работать, он вполне обеспечит семью  один.
Хотя, с другой стороны, трудно представить, что стало  бы  с  ними,  окажись
Джина запертой в четырех стенах! Скорее всего, через несколько дней  он  уже
молил бы ее вернуться в Дом моделей. Но  это  были  только  фантазии.  Джина
никогда не согласилась бы бросить работу. Они с Даниэлой принадлежали к  той
разновидности женщин, которые добиваются всего в  жизни  сами,  а  не  через
замужество.
     А Джина тем временем сидела у  Даниэлы  вместе  со  своим  ненаглядным,
вновь обретенным "Хансиком", как она ласково его называла. Нет,  теперь  она
его так просто не упустит. И ей было глубоко наплевать на то, что скажет или
подумает муж. Обсуждался вопрос о том, что Ханс  переберется  из  гостиницы,
где он остановился, в дом Даниэлы и Хуана Антонио.
     Даниэла чувствовала решительное настроение подруги, и  оно  пугало  ее.
Ведь Джина, вдосталь наскучавшаяся, готова идти напролом, забыв обо  всем  и
всех на  свете.  Даниэла  старалась  остановить  подругу  от  ложного  шага.
Напрасно.
      - Даниэла стала моей второй совестью, - игриво заметила  Джина,  после
того, как Даниэла напомнила ей про семью, о которой надо заботиться. - Шофер
тебе не нужен, дорогой. Ты поедешь в гостиницу за вещами на моей  машине.  Я
буду твоей шофершей, - и она, положив свою руку  на  руку  Ханса,  кокетливо
посмотрела на него.
     Джина везла Ханса с его чемоданами к Даниэле, и ее сердце  замирало  от
счастья. Прочь, прочь унылое бессмысленное существование с  давно  надоевшим
Филипе. Началась новая жизнь, счастливая, искрящаяся яркими красками. И  это
счастье было так осязаемо - вот оно сидит  рядом  с  ней  -  красавец  Ханс,
который смотрит на нее все теми же влюбленными глазами,  что  и  восемь  лет
назад.
     ...Даниэла,  видя,  как  Джина  на  крыльях  летает  по  Дому  моделей,
встревожилась не на шутку. Этот безумный блеск в ее глазах... Джина способна
на все. Но ведь она замужняя женщина, мать двоих детей. Она  должна  помнить
об этом, а не вести себя так, как будто она совершенно свободна.
      - Что такого,  если  я  немного  полюбезничаю  с  Хансом?  -  обиженно
затараторила Джина. - И что ты мне  все  время  читаешь  морали?  Ты  только
напоминаешь мне, что у меня на шее хомут. Лучше мне было вообще не  выходить
замуж, тем более за  такого  человека,  как  Филипе.  Я  свободная  женщина,
Даниэла!
     В ответ Даниэла глубоко вздохнула. Она  была  совсем  не  уверена,  что
Джина понимает разницу между свободой и распутством.

     * * *

     В большом доме Хуана Антонио и Даниэлы Хансу отвели комнату  на  втором
этаже. Конечно, в доме друзей ему будет гораздо  уютнее,  чем  в  гостинице.
Устроившись, он направился в Дом моделей - об этом просила Джина.  Ханс  был
бесконечно рад, что Джина не забыла его, он и не рассчитывал на  это,  когда
ехал в Мехико.  Все  эти  годы  он  помнил  о  ней,  и  она  привлекала  его
по-прежнему. Но мысль о  том,  что  она  замужем,  что  у  нее  двое  детей,
беспокоила Ханса. Он и сам мечтал о крепкой семье, о детях. У Джины было все
это, и тут он... И все же он не мог противиться собственным чувствам.
     Ханс поднялся по широкой лестнице и сразу же увидел  ее.  Богиня  ждала
его. Они сели. Джина коротко рассказала Хансу о  своей  жизни.  О  том,  что
Филипе стал к ней равнодушен, что ему безразлично дома она или нет. А  разве
такая женщина, как Джина, может смириться с тем, что к ней относятся, как  к
мебели? На глаза Джины навернулись слезы.
      - Всякий раз, когда я смотрюсь  в  зеркало,  мне  хочется  плакать.  Я
превратилась в ведьму, в уродку.
      - Что вы, Джина! - воскликнул Ханс,  который  не  понимал,  как  такая
привлекательная интересная женщина может говорить подобное. - Вы как  всегда
прекрасны!
      - Правда? - Джина улыбнулась сквозь слезы.
     Какое счастье! Какое  счастье,  что  есть  на  свете  мужчина,  который
восхищается тобой, для которого ты не привычная мебель  и  не  дополнение  к
кухонному столу! Тем более, если он такой красивый мужчина,  как  Ханс.  Она
приблизилась к нему, сердце бешено стучало, как будто вот-вот  выпрыгнет  из
груди. Их  губы  встретились.  Сладкое,  уже  полузабытое  чувство  поцелуя,
настоящего поцелуя страсти, а не мужниного чмоканья в щечку.  Она  не  могла
оторваться от него, и ей было уже безразлично все на свете - посетители Дома
моделей, которые входили в холл и в смущении выходили; Роса, Даниэла...

     * * *

     Альберто медленно ехал по улице. Разговор с Моникой его разозлил, но не
обескуражил. Эта девчонка корчит из себя неизвестно что. Пусть.  Никуда  она
от него не денется - в этом Альберто был совершенно уверен.  Но  у  него  на
примете  был  еще  один  человек,  который,  кажется,  сможет  сыграть  роль
очередного орудия мести. Это был Рубен, младший сын его и Каролины.
     Альберто уже успел навести справки и узнал, в какой школе учится Рубен.
Мальчишке сейчас должно быть четырнадцать лет - его нетрудно будет  окрутить
вокруг пальца.
     Альберто подъехал к школе и  попросил  позвать  Рубена  Сауседо.  Через
минуту к нему подошел симпатичный светловолосый мальчик.
      - Как дела, Рубен? - спросил мужчина так, будто они расстались сегодня
утром. - Ты ничего не хочешь мне сказать? Я твой отец.
     В первый момент Рубен отшатнулся. Отец? Тот самый отец, который  бросил
их, который сидел в тюрьме, о котором мама и бабушка говорят всегда только с
ненавистью!
      - Садись в машину, поговорим, - сказал Альберто и улыбнулся  одной  из
своих отрепетированных улыбок - это была улыбка дружеского  расположения.  -
По-моему, ты малыш с головой. Ты должен иметь свое мнение, а не слушать, что
говорят другие. Садись.
     Рубен колебался. Он знал, что родителям не понравится эта  встреча.  Он
не  должен  с  ним  разговаривать.  И  в  то  же  время...  Он  с  интересом
рассматривал этого незнакомого  мужчину,  который  был  его  отцом.  Каждому
человеку любопытно увидеть того, кому он обязан  жизнью,  чьей  частицей  он
является. И этот человек не показался Рубену ни страшным, ни  противным.  Он
дружески смотрел на мальчика. Почему бы, действительно, не  выслушать  отца.
Он ведь все равно не сможет сделать  ему  ничего  плохого.  И  Рубен  открыл
дверцу машины.
     Альберто завел мотор и они  поехали.  По  дороге  Альберто  рассказывал
Рубену о своей тяжелой жизни, о том, как его  изводила  Аманда,  эта  старая
ведьма, о том, как Каролина и Даниэла, сговорившись, упекли его ни за что  в
тюрьму. Восемь лет он провел в нечеловеческих условиях.  А  теперь  Каролина
лишает его последнего - возможности видеться с детьми, с  любимым  сыном,  о
котором Альберто не забывал ни на минуту.
     Альберто  прекрасно  понимал,  что  нужно  притвориться  всепонимающим,
любящим, но глубоко несчастным.
      - Ты правильно делаешь, что любишь его, Рубен, - нежно глядя на  сына,
говорил Альберто. - Новый муж  твоей  мамы,  видимо,  порядочный  человек  и
относится к тебе, как к сыну. Но не забывай, что твой настоящий отец  -  это
я. Ты можешь любить его, я не возражаю. Но мне хочется, чтобы ты любил также
и меня. Я хочу, чтобы мы были друзьями.
     Альберто внимательно  следил  за  лицом  Рубена.  У  него  не  было  ни
малейшего сомнения, что мальчишка клюнул. Еще немного, еще чуть-чуть,  и  он
будет его!  Хорошо  бы  он  взял  деньги,  которые  Альберто  собирался  ему
предложить. Это будет преступление перед матерью, ему придется это скрывать,
и они будут повязаны одной веревкой. "Сейчас проверим, чего  ты  стоишь",  -
злорадно подумал Альберто, когда остановив машину у дома, где жил Рубен,  он
сунул руку в карман и вынул оттуда несколько бумажек.
     Рубен только вздохнул от изумления. У него еще никогда в жизни не  было
такой суммы! Это же хватит на все - кино, мороженое, кока-колу, да что там -
новый футбольный мяч! Но тут же ему стало страшно - разве он может  взять  у
этого человека деньги. Если  об  этом  узнают  мама  и  бабушка,  разразится
чудовищный скандал. Однако искушение было слишком сильным.  И  пряча  глаза,
Рубен взял смятые бумажки и сунул их в карман.
     Это произошло очень вовремя, потому  что  из-за  угла  вдруг  появилась
Каролина. Она еще издали заметила у подъезда машину. Каков же был  ее  ужас,
когда она узнала тех, кто сидел  в  машине  -  Рубен  с  подлецом  Альберто!
Значит, он все-таки не хочет оставить  их  в  покое  и  теперь  принялся  за
младшего!
     Каролина подбежала к машине и с силой  потянула  сына  за  руку.  Рубен
оправдывался:
      - Не волнуйся, мама, ничего не случилось. Я просто сказал ему, что  не
хочу с ним знаться, вот и все.
     Он говорил вполне искренне, но Альберто знал, что Рубену теперь от него
никуда не деться деньги сделают свое дело.
     Известие о том, что Альберто нашел Рубена и  пытался  говорить  с  ним,
всколыхнуло все семейство. Аманда в озлоблении стучала в пол  своей  палкой,
как будто хотела тем  самым  раздавить  своего  ненавистного  бывшего  зятя.
Каролина в ужасе металась по комнате,  не  зная,  что  предпринять,  Херардо
решил немедленно отправиться к мерзавцу и разобраться с ним по-мужски.
     Он не собирался откладывать этот разговор надолго. Пора  разобраться  с
этим негодяем, который терроризирует его жену, а теперь собирается впутать в
свои темные дела и сына.  Херардо  искренне  считал  Лало  и  Рубена  своими
сыновьями и готов был защищать их во что бы то ни стало. И вот, несмотря  на
отчаянные протесты Каролины, которая боялась Альберто так, будто это был сам
дьявол, он решительно вышел из дома и, сев в машину, поехал к дому Альберто.
     Альберто открыл дверь и, увидев Херардо, расхохотался ему в лицо  своим
издевательским смехом. Вот,  значит,  кто  к  нему  пожаловал!  Может  быть,
Херардо не откажется стать его приятелем или познакомиться еще поближе? А на
вид такой приличный господин, ха-ха-ха!
      - Я хочу выпить, - томно сказал Альберто. - Ты, надеюсь, составишь мне
компанию?
     Этот человек вызывал в Херардо не  просто  ненависть  и  отвращение,  а
какую-то почти физическую гадливость. Ему было неприятно даже прикасаться  к
вещам в этом доме, как будто они были такими же грязными, как и  их  хозяин.
Альберто, казалось, не замечал этого, хотя чувства явственно  отражались  на
лице Херардо. Он кокетливо  заломил  руки  и  жестом  пригласил  адвоката  в
комнату.
      - Я пришел не в гости! - отрезал Херардо. - Я хочу поговорить с  тобой
о своей жене и детях. Я не желаю, чтобы ты им досаждал, Альберто. Я  никогда
не любил скандалов, но уверяю тебя, я сумею защитить своих близких.
     В ответ на  это  Альберто,  оскалившись,  захохотал.  Он  повернулся  к
Херардо спиной  и  стал  демонстративно  резать  большую  дыню,  лежащую  на
журнальном столике. Он обожал такие эффекты. Пусть этот чистоплюй смотрит на
него, пусть исходит злобой. Альберто развалился в кресле, держа кусок дыни в
руке.
      - Я благодарен тебе за заботу  о  моих  детях,  -  с  ухмылкой  сказал
Альберто, делая ударение на слове "мои". - Но не забывай,  они  все-таки  не
твои. А что касается Лало, то я и понятия не имел, что он  жених  Моники,  -
Альберто картинно пожал плечами и откусил от дыни.  -  Видно,  не  такая  уж
крепкая была у них любовь, раз она убежала ко мне.
     Херардо уже едва сдерживался, чтобы не надавать  как  следует  по  этой
самодовольной  мерзкой  роже.  Все  в  Альберто  раздражало  его,   вызывало
омерзение - и эта небрежная поза, и кожаные черные брюки и дурацкая серьга в
ухе.
      - Я тебя предупреждаю, - из последних сил сохраняя спокойствие, гневно
сказал Херардо. - Не смей больше приближаться к Рубену!
     Альберто расплылся в улыбке. Сработало! Он совершенно правильно  сделал
ставку на Рубена. То ли еще будет! Но видя, что Херардо взвинчен до предела,
Альберто решил закончить беседу. Драться ему  вовсе  не  хотелось.  Альберто
предпочитал действовать при помощи интриг и злого языка, но не пускать в ход
кулаки - это не была его сильная сторона.
      - Ладно, - сказал он, вскакивая с кресла и подходя к  Херардо.  -  Мне
надоело с тобой разговаривать. Поэтому сделай одолжение, убирайся  вон.  Мне
слишком дорого время, чтобы тратить его на тебя! - последние слова он уже не
произнес, а прокричал, и на его лице отразилась звериная ярость. - Убирайся!
Иди к дьяволу!
     Терпение Херардо лопнуло. Он пришел сюда не с целью  устраивать  драку,
он хотел только поговорить, как мужчина  с  мужчиной.  Но  это  кривляющееся
существо перед ним, изрыгающее злобу, угрожающее ему,  нельзя  было  назвать
мужчиной. Им было не о чем говорить.  Альберто  вызывал  в  Херардо  чувство
крайнего отвращения. И эта мразь еще смеет посылать его к  дьяволу!  Херардо
размахнулся и ударил Альберто по лицу. За первым ударом  последовал  второй.
Альберто, как мешок, повалился на пол и остался лежать там,  извиваясь  всем
телом. Херардо хотел уйти, но Альберто, поднявшись на  ноги,  набросился  на
него сзади. Теперь они, сцепившись, катались по полу.
     К счастью, в этот момент в  дверях  появился  Лало.  Узнав  от  мамы  и
бабушки, что Херардо отправился говорить с Альберто, он поспешил туда,  зная
коварный характер человека, который по  иронии  судьбы  был  его  физическим
отцом. Их  встреча  убедила  его  в  том,  что  говорить  с  этим  человеком
бессмысленно! Его надо игнорировать, избегать, ак некую заразу!

      * * *

     К концу дня, видя, что Джина занята с Хансом, Даниэла решила съездить в
магазин. Она отправилась  в  большой  супермаркет,  и  взяв  тележку,  стала
медленно двигаться между рядами, выбирая покупки. Повернув за  витрину,  она
на секунду замешкалась и столкнулась с тележкой, едущей  навстречу.  Даниэла
подняла глаза: перед ней стояла Ирене. Еще полгода назад она бы гордо прошла
мимо,  сделав  вид,  что  даже  не  заметила  эту  женщину,  но  теперь  все
изменилось. Наблюдатель, которого нанял Хуан Антонио, сообщил  им,  что  она
ходит к Альберто, возможно, он и живет за  ее  счет.  Не  нужно  было  долго
думать, чтобы понять: этих людей свела  вместе  ненависть  к  ней,  Даниэле,
желание сломать ей жизнь.
      - Послушай! Я хочу спросить, зачем тебе понадобился Альберто  Сауседо?
Ты до сих пор ищешь способ отравить мне жизнь?
     Ирене тоже сразу же  узнала  женщину,  которая  перебежала  ей  дорогу,
женщину, которую она поклялась ненавидеть всю жизнь. Она оглядела Даниэлу  с
ног до головы - не стареет мерзавка, выглядит не хуже, чем в том злополучном
круизе.
      - Ты просто рехнулась, - злобно ответила Ирене. - Я встречаюсь  с  кем
хочу, и не обязана давать тебе отчет в своих действиях. -  Хотя,  -  она  не
могла удержаться и не сказать гадости,  -  мне  очень  понравилось,  как  он
обошелся с этой дурочкой Моникой, - Ирене рассмеялась.
     Этого Даниэла не могла стерпеть. Значит, все,  что  она  подозревала  -
правда. Он живет на деньги Ирене,  они  сговорились,  чтобы  растоптать  ее,
Даниэлу, и всех дорогих и близких ей  людей.  Встреча  Альберто  с  Моникой,
разумеется, не была случайной - это была часть хитро  задуманного  плана.  И
что же теперь, Ирене снова хочет выйти из игры безнаказанной. Она привыкла к
тому, что Даниэла терпеливо сносит все удары судьбы.
      - За эти годы я стала другой, Ирене. И за свою семью я готова драться,
как зверь.
      - Не забывай, что Альберто теперь тоже  стал  частью  твоей  семьи,  -
цинично улыбаясь, заметила Ирене.
     Даниэла поняла, что Ирене  в  курсе  всего,  что  происходит,  что  она
злорадствует, смотря на их несчастья. И сейчас, глядя на холеное и бездушное
лицо, Даниэла не смогла сдержаться и влепила Ирене пощечину. Ирене, едва  не
свалившись на контейнер с фруктами, набросилась на Даниэлу. Даниэла с  силой
оттолкнула соперницу, и Ирене, одетая в нарядный светлый  костюм  -  угодила
прямо на кучу кресс-салата и томатов.
     Вокруг начала собираться  толпа.  Любопытные  покупатели  с  удивлением
смотрели на разыгрывающийся необычный спектакль - две  явно  богатые,  очень
хорошо одетые женщины в прямом смысле слова  дрались  посреди  зала,  бросив
свои тележки с продуктами.
     Чтобы прекратить безобразие, к ним через весь  зал  спешил  разъяренный
управляющий, но не доходя до них,  подскользнулся  на  банановой  кожуре,  и
растянулся на полу к еще большему удовольствию зевак.
      - Слышали? - кричала собравшимся Ирене. - Все смогут подтвердить, я  к
ней не цеплялась, она сама полезла в драку!
      - Смотри, если ты еще хоть что-нибудь сделаешь  Монике...  держись,  -
бросила Даниэла и направилась к выходу.
     Стыд и унижение душили ее. До чего же она дошла! Чего она добилась? Что
Ирене будет ее бояться? Увы, Даниэла  прекрасно  понимала,  что  собственную
смелость и чужой страх не проверяют с помощью кулаков. И еще она знала,  что
теперь всю жизнь будет обходить этот супермаркет стороной.

Глава 38

     Настал долгожданный день сдачи документов в университет. Погода  стояла
прекрасная,   и   группы   нарядной   молодежи,   собравшиеся   в    большом
университетском саду, смотрелись радостно и беззаботно.
     Глядя на двух симпатичных юношей,  весело  сбегающим  вниз  по  широким
ступеням, посторонний наблюдатель мог, наверное, даже позавидовать  им.  Они
еще только начинают жизнь, все дороги перед ними открыты, и еще нет  никаких
забот, никаких проблем.
     Он бы жестоко ошибся, этот посторонний наблюдатель. Потому что на  душе
у Лало и Фико было далеко не так легко, как  могло  показаться  со  стороны.
Лало пережил  невероятную  душевную  травму,  когда  ему  изменила  девушка,
которую он любил с детства. Изменила и  с  кем?  С  его  собственным  отцом,
который когда-то бросил их с матерью и братом на произвол судьбы. Конечно, в
университете будет много симпатичных девушек, но ему  будет  нелегко  забыть
Монику.
     У  Фико  проблем  было  не  меньше.  Летисия,  которую   он   буквально
боготворил, приходила в раздражение от одного его вида. Теперь  она  наотрез
отказалась с ним общаться - ни обедать вместе с ним, ни идти  в  кино,  даже
разговаривать не желает. Для его несчастий хватило бы одной Летисии. Но была
проблема и похуже - пьющая мать. Это было самое большое горе в  жизни  Фико.
Арселия, сама когда-то страдавшая  от  самодурства  и  побоев  пьяницы-мужа,
пристрастилась к бутылке, и ее ничем нельзя было остановить.
     Сколько раз она давала сыну слово, что больше пить не  будет,  что  она
завязала, но проходило время, и она опять бралась за старое.  Фико  пробовал
не давать ей денег, но тогда Арселия принималась пить какие-то  растворы  на
спирту. Ей было все равно, лишь бы напиться. Напившись, она воображала  себя
гранд-дамой, принцессой и  Бог  знает  кем.  Фико  постоянно  беспокоился  о
матери, где она, что делает, ведь когда ей надо выпить, она готова пойти  на
все, даже на воровство.
     Там же в университетском саду стояли  три  прелестные  девушки  и  тихо
беседовали. Увы, и у них в жизни все шло не так гладко. Маргарита уже просто
боялась  идти  домой.  После  смерти  отца   мать   связалась   с   каким-то
отвратительным типом. Маргарита и ее брат были уверены, что ему нужна не  их
мать, а только ее деньги,  но  убедить  влюбленную  женщину  они  не  могли.
Маргарита даже заняла денег у Даниэлы,  чтобы  нанять  детектива  и  навести
справки об этом человеке. Результат оказался неутешительным,  но  не  удивил
брата с сестрой, - их будущий отчим нигде не работал и уже  трижды  сидел  в
тюрьме за мошенничество. Маргарита принесла матери бумагу, где были записаны
все "подвиги" ее  Педро,  но  мать  даже  не  взглянула  в  предложенный  ей
документ.
     Невесело было на душе и у Летисии. И главной причиной  ее  подавленного
настроения также, как у Фико  и  Маргариты,  была  ее  родная  мать.  Сложно
складываются у матерей отношения с  повзрослевшими  детьми.  Одни  никак  не
могут понять, что дети выросли, стали  взрослыми,  и  теперь  с  ними  нужно
считаться.  Другие,  напротив,  требовали  от  своих  дочерей,   чтобы   они
немедленно начинали работать, становились полностью взрослыми. Такой была  и
мать Летисии. Она даже не делала  вид,  что  любит  своих  детей  одинаково,
напротив, всем своим видом показывала, что отдает предпочтение сыну. Желание
Летисии учиться раздражало ее - она хотела одного, чтобы дочь выбросила свою
"блажь богатых" из головы и принималась за работу.
     Но хуже всего было, конечно, Монике, хотя она и была самой  богатой  и,
пожалуй, самой красивой из трех  подруг.  Она  ждала  ребенка  от  человека,
которого  ее  родители  считали  негодяем,  мерзавцем.  Она  подчинилась  им
разумом, но душа  отказывалась  верить.  Ей  было  бы  легче,  если  бы  она
разлюбила Альберто, тогда она могла бы сосредоточиться на будущем ребенке  и
постараться забыть, кто его  отец.  Но  этого  сделать  она  не  могла.  Она
продолжала его любить. Если бы она снова могла его увидеть...
      - Моника! - раздался совсем рядом знакомый голос. Моника обернулась, и
ее сердце бешено заколотилось. Он.
     Любимый... Маргарита и Летисия тоже увидели Альберто. Маргарита,  видя,
что Моника не отвечает, поспешила прогнать Альберто:
      - Уходи. Она не хочет с  тобой  встречаться.  Ей  не  о  чем  с  тобой
говорить.
     Альберто на этот раз выбрал роль скромного воздыхателя. Он тихо,  почти
робко стал умолять Монику поговорить с ним. Ему надо  сказать  ей  буквально
несколько слов. Два слова.
      - Моника привезла нас на своей машине, на ней мы и уедем,  -  оборвала
его Летисия.
     В ответ на это Альберто сунул ей в руку  деньги  -  на  такси.  Летисия
взяла деньги и замолчала. Деньги ей всегда были кстати.
     Моника, ни слова не говоря, встала и пошла за Альберто. Он стал шептать
ей, что должен ей о многом сказать, но лучше будет сделать это  в  спокойной
обстановке. Моника оглянулась на подруг и коротко сказала:
      - Я поеду с ним.
      - Ты что, сдурела? - только и могла крикнуть Маргарита, но Монике  уже
было все равно. Он поманил ее пальцем, и она с готовностью побежала за  ним.
Альберто не ошибся в своих расчетах.
     Спокойным местом, куда Альберто привез  Монику,  был,  разумеется,  его
собственный дом. Усадив послушную Монику в кресло, Альберто встал перед  ней
на колени. Он был само раскаяние, признавая, что когда-то раньше, в  прежней
жизни,  был  негодяем,  но  теперь  стал  другим.  Она  сделала  его  другим
человеком. Говоря так, Альберто взял ее руку в свою и прижал к труди:
      - Послушай, как бьется сердце, - жарко  шептал  он.  -  Оно  не  может
лгать, потому что я люблю тебя, Моника. Я  люблю  тебя  чистой  бескорыстной
любовью и очень страдаю. Я не представляю,  как  буду  жить  без  тебя,  без
нашего ребенка.
     По его лицу катились крупные слезы.
     Не только молодая  восемнадцатилетняя  девушка  поверила  бы  сейчас  в
искренность его слов -  он,  безусловно,  смог  бы  обмануть  и  куда  более
искушенных людей.
     Видя, как страдает любимый, Моника не могла сдержать слез.
     Это были и слезы радости, что она не ошиблась в нем, и слезы раскаяния,
потому что она поверила наговорам. Теперь она не сомневалась,  что  Альберто
ее любит. Но необходимость выбирать между родителями и  возлюбленным  ужасно
тяготила ее. Альберто уверял ее, что родители должны понимать и  уважать  ее
чувства, но Моника знала: они никогда не смирятся с их браком.
     Альберто стал привлекать ее к себе  все  ближе,  понемногу  опуская  на
диван. Моника поняла, что сейчас  должно  произойти,  и  попыталась  сделать
слабую попытку к сопротивлению. Ведь он обещал, что они просто  поговорят  и
все.
      - Я тебя люблю, - жарко шептал Альберто. - Я не могу удержаться, когда
ты рядом со мной. Не ломайся, Моника!
     Но Моника  все  же  настояла  на  том,  чтобы  Альберто  объяснил,  что
произошло десять лет назад у него с Каролиной и Даниэлой. На это у  Альберто
был готов рассказ о том, как Аманда его обманула, а в Доме моделей он просто
сделал несколько ошибок, которые и обнаружила ревизия.  Разумеется,  он  был
неспособен украсть у Даниэлы ни гроша.
     Смотря в глаза Моники, Альберто говорил,  что  готов  забыть  все,  что
сделала ему Даниэла и помириться с ней. Это  был  очень  тонкий  ход  с  его
стороны, - он готов простить и пойти на сближение, но этого не хотят Даниэла
и Хуан Антонио.
     Он перешел в наступление  -  его  главной  целью  было  убедить  Монику
переехать к нему. Сегодня же! И они сразу же начнут готовиться к свадьбе.
      - Хорошо, любимый, - прошептала Моника. - Я поговорю с  родителями,  а
если они мне откажут, я просто уйду из дома и приду к тебе,  дорогой.  Я  не
передумаю.
     Смотря в ее полные любви и  нежности  глаза,  Альберто  со  злорадством
понял - она не передумает. Отлично!

     * * *

     Даниэла тем временем  ожидала  возвращения  Моники  из  университета  и
готовилась поздравить  ее  с  тем,  что  она  стала  студенткой.  Поздравить
племянницу пришла и Сония. За последнее время она превратилась в тень - было
видно,  что  ее  гнетет  какое-то  постоянное  подспудное  горе.  И  Даниэла
догадывалась в чем  дело  -  Рамон  разлюбил  Сонию.  Этого,  разумеется,  и
следовало ожидать, но все же Сония  очень  тяжело  переживала  происходящее.
Самое ужасное, что он ничего не говорил, вел  себя  по-прежнему,  уходил  на
работу и возвращался с работы, но тепла,  которое  было  раньше,  теперь  не
было. Он был благодарен ей, он любил ее  как  любят  крестную  или  приемную
мать, а ей нужно было другое, чего Рамон дать ей был не в состоянии.
     Не дождавшись племянницы, Сония  попрощалась.  Она  вышла  к  машине  и
поехала по улице. Однако, вместо того, чтобы отправиться  домой,  она  вдруг
неожиданно для себя самой повернула в другую сторону  -  к  учреждению,  где
работал Рамон. Сония прекрасно  отдавала  себе  отчет  в  неприличии  своего
поступка, но удержаться не могла: холодность Рамона приводила ее в отчаяние,
и ей необходимо знать правду.
     Через короткое время она увидела Рамона,  выходящего  из  конторы.  Она
поехала за ним и остановилась у кафе, в которое вошел Рамон. За столиком его
ждала... Маргарита, подруга Моники! Так вот,  на  кого  он  променял  Сонию,
Бедная Сония, она так стремилась узнать правду, но когда узнала ее, вовсе не
стала счастливее. Ею овладело отчаяние и злость. Увы, разве можно  заставить
любить силой. Но и отказаться от Рамона она тоже не могла. Без него ее жизнь
теряла всякий смысл.

     * * *

     После того, как Сония ушла, Даниэлой овладело беспокойство. Где Моника?
Даже если она задержалась у Маргариты, ей  давно  пора  бы  вернуться.  Хуан
Антонио не разделял беспокойства  жены.  Его,  конечно,  волновало  то,  что
происходило с Моникой, но у него были  и  свои  проблемы.  Летисия.  Он  все
больше и больше думал о ней, и присутствие Даниэлы теперь не отвлекало его.
     Даниэла и Хуан Антонио сидели в гостиной, когда дверь открылась и вошла
Моника. Она долго молча смотрела на родителей, а затем прямо сказала,  чтобы
сразу поставить все точки над и:
      - Папа, мама, я хочу, чтобы вы знали. Мы с Альберто помирились и скоро
поженимся.
     Даниэле показалось, что мир покачнулся и рухнул. Моника,  ее  дочь,  ее
дорогая девочка, уходит к этому мерзавцу. Даниэла предпочла бы  умереть,  но
не дожить до столь страшного часа, Спокойная счастливая жизнь  кончилась.  У
нее возникло чувство, будто она сама  катится  в  пропасть,  чувство,  будто
неведомая страшная сила догоняет ее и хочет раздавить.  Нечто  подобное  она
уже испытала - в тот черный день, когда за ней гнался убийца в грузовике.  И
снова, и тогда, Даниэле захотелось крикнуть: "Что происходит? Чего вы хотите
от меня? За что?" Только теперь вместо неизвестного убийцы перед ней  стояла
ее дочь, не падчерица, а именно дочь.
     Ища поддержки, Даниэла посмотрела на Хуана Антонио. Тот  побагровел  от
гнева. Неужели Моника так и не поняла,  с  кем  связалась.  Неужели  она  не
поверила тому, что говорят ей люди, которые истинно любят ее. Ведь  Альберто
берет деньги у Ирене,  той  самой  ведьмы,  которую  Моника  так  боялась  в
детстве.
     Но Моника уже ничему не верила. Она готова была защищать свою любовь  с
такой же яростью, с какой Даниэла была готова бороться  за  нее.  Видя,  что
родители не хотят, не могут понять ее, Моника убежала в свою  комнату  и  со
слезами упала на кровать.
     Даниэла сидела, как каменная.  Моника,  девочка,  которую  она  считала
дочерью, теперь умирала для нее.  Ее  больше  нет.  Хуан  Антонио  предложил
запереть дочь в комнате. Какой смысл? Держать ее насильно дома бессмысленно.
Однако Даниэла знала  твердо  -  во  всем  виноват  Альберто.  Он  решил  ей
отомстить и отомстить страшно. Он не собирается убивать ее  или  калечить  -
этого ему мало - он хочет растоптать ее душу, отравить всю ее жизнь. И  пока
он жив, пока он существует на свете, в ее жизни не будет ни одного просвета.
Может быть, пора начать  действовать  его  же  методами?  Убрать  его?  Хуан
Антонио отбросил эту мысль, как абсурдную  -  как  это  убрать?  Они  же  не
преступники.
     Не преступники. Даниэла приоткрыла дверь в комнату Моники.  Та  лежала,
уткнувшись носом в подушки. На полу стоял раскрытый чемодан - она уже начала
собирать вещи. Даниэла вернулась к себе,  открыла  ящик  комода  и  медленно
вынула оттуда револьвер. Мы не преступники. Но  надо  защищаться.  Или  что?
Дать ему возможность глумиться над ними и дальше? Пусть ее посадят в тюрьму.
Может быть этого он добивается? Но  им  на  одной  земле  не  жить.  Даниэла
решительно положила револьвер в сумочку. Будь,  что  будет,  но  она  готова
защищать свою семью с оружием в руках.
     Беспокойная ночь опустилась над Мехико. В ту ночь мало кто мог заснуть.
Джина  нежилась  в  постели  со   своим   ненаглядным   Хансом,   а   Филипе
безрезультатно  пытался  уложить  детей.  Бебес  и  Густавито   отказывались
засыпать, пока не придет мамочка. Филипе в ярости сжимал кулаки теперь-то он
знал какими такими "делами" занимается Джина по ночам  -  Херардо  рассказал
ему, что проклятый немец появился опять.

     * * *

     Не весело было и в доме Сонии. Она в сотый, в тысячный  раз  спрашивала
Рамона, с кем он проводил сегодня время, но Рамон,  теряя  всякое  терпение,
все же не упомянул о Маргарите. Он был уверен, что Сония, думающая только  о
себе, его не поймет.
     Маргарита тоже думала о Рамоне - ведь  он  ей  нравился  с  детства.  И
теперь  она  была  счастлива  от  того,  что  он  ее  любит  и  одновременно
несчастна - ведь ей было хорошо известно, что всем он обязан Сонии,  которая
по-прежнему любит его... Маргарита очень уважала тетю  Моники  и  не  видела
выхода из создавшегося положения. Кроме того, сегодня  в  их  доме  уже  как
полноправный хозяин появился этот ужасный человек - ее отчим. Мать так и  не
поверила им, что ее избранник.  -  обычный  брачный  аферист.  Маргарита  не
знала, как они с братом будут жить здесь, возможно, им придется уйти...
     А Моника уже собрала вещи, чтобы навсегда уйти  из  родного  дома.  Она
была готова пожертвовать всем ради любви, ради Альберто,  который  любит  ее
также сильно, как и она его. Мария,  на  руках  которой  Моника  выросла,  с
плачем умоляла ее остаться. Все  было  напрасно.  Моника  была  уже  не  той
маленькой  девочкой,  которая  пряталась  в  игрушечном  домике,  когда   ее
постигали несчастья. Она была непреклонна в своем решении, и никакие  доводы
и уговоры на нее не действовали.  Тщетно  Мария  твердила,  что  Альберто  -
дурной человек, что он только хочет использовать ее для своих темных  целей,
а потом погубить. Напрасно напоминала, что родители умрут от тоски, если она
покинет их. Моника была тверда, как кремень. Она считала, что защищает  свою
любовь, своего будущего ребенка, и не было силы, способной остановить ее.
     Это слишком хорошо понимала и Даниэла. Хуан Антонио был зол на  Монику,
но склонялся к тому, чтобы позволить ей вести себя так, как она сама  хочет.
Девчонка скоро убедится в том, что жестоко ошибалась  и  вернется  сама.  Но
Хуан Антонио не знал Альберто так, как знала его Даниэла.  Она-то  понимала,
что  затевается  нечто  ужасное,  чему  непременно  нужно  помешать.   Любым
возможным способом.

     * * *

     Даниэла торопилась. Она хотела опередить Монику. В темных очках,  надев
черную шляпу, Даниэла отправилась к дому Альберто, сжимая в руках сумочку.
     Альберто как раз говорил по телефону с  Ирене.  Они  обсуждали  недавно
появившуюся у него идею - открыть  свой  дом  моделей  и,  составив  Даниэле
конкуренцию, разорить ее. Когда в дверь позвонили, Альберто быстро  закончил
разговор и пошел открывать. Он ожидал увидеть Монику, но с  порога  на  него
ненавидящими глазами смотрела Даниэла.  Чтобы  показать,  как  он  ошеломлен
визитом, Альберто упал на пол и стал корчить гримасы, злобно хохоча. Даниэла
вынула револьвер. Альберто, все также лежа на полу, дернулся и  крикнул  вне
себя от ужаса:
      - Ты что, с ума сошла? Что ты собираешься  делать?!  Две  вещи  больше
всего  на  свете  любил  Альберто:  самого  себя  и  свою  жизнь.   Он   был
патологически труслив, боясь расстаться с жизнью. Его  ненависть  к  Даниэле
была тоже замешана на страхе: из-за нее он  провел  столько  лет  в  тюрьме,
рисковал жизнью. Вопроса, заслужил ли  он  наказания  или  нет,  у  него  не
возникало. В собственных глазах он был центром Вселенной.  И  теперь,  когда
Даниэла направила на него дуло револьвера, Альберто растерялся. В испуге  он
распростерся перед нею на полу, но, опомнившись, почувствовал,  что  она  не
выстрелит.  Даниэла  медлила.  Не  так  легко  убить  человека,  даже   если
ненавидишь его как самое большое зло. За спиной послышались тяжелые  шаги  и
постукивание палки. В прихожую вошла Аманда. Старуха сразу  сообразила,  что
здесь происходит. Она тоже пришла расквитаться с Альберто, собираясь  крепко
поговорить с ним, а возможно, и отправить его на  тот  свет,  отдубасив  как
следует палкой. Она посмотрела на Даниэлу и сказала:
      - Не марайте руки об эту падаль. Вы еще молоды.
     В глазах Альберто мелькнул луч надежды. Но он сразу погас,  потому  что
Аманда взяла револьвер из рук Даниэлы и без колебаний  выстрелила.  Альберто
издал отчаянный  вопль  и  скорчился  на  полу.  Аманда  продолжала  держать
револьвер в руках, вглядываясь в корчившееся тело. Она сделала бы  и  второй
выстрел, стремясь прикончить эту мразь, но им помешала  Моника,  появившаяся
на пороге с чемоданом в руке.
     Моника стояла на пороге дома, где собиралась  начать  новую  счастливую
жизнь с любимым человеком, и взору ее предстала ужасающая картина.  Альберто
весь в крови лежал на полу, а перед  ним  стояла  грузная  старуха,  бабушка
Лало, с револьвером в руке. Тут же рядом находилась и Даниэла. Моника  сразу
же поняла, что произошло. Она бросилась  к  Альберто.  В  первый  момент  ей
показалось, что он уже не дышит. Неужели они убили  его?  Убили  ее  любовь,
отца ее ребенка!
      - Альберто! Альберто! Убийцы! - кричала Моника вне себя  от  отчаяния.
Она с ненавистью смотрела на двух таких разных женщин, которые стояли сейчас
плечом к плечу: - Вас арестуют! - крикнула она. - И тебя тоже! - бросила она
в лицо матери.
     Однако Альберто еще дышал. Моника бросилась  к  телефону  и  немедленно
вызвала скорую помощь. Затем по совету Аманды Даниэла  позвонила  в  контору
Хуана Антонио.
     Известие о случившемся немедленно облетело Мехико - в считанные  минуты
у дома Альберто уже собрались Хуан  Антонио  и  Мануэль,  Джина,  Херардо  и
Филипе. Только Ханс остался дома, избегая встречи с Филипе.
     Хуан Антонио успел прибыть как раз к тому моменту,  когда  Альберто  на
носилках выносили к машине скорой помощи.  Моника  с  плачем  бежала  рядом.
Даниэла безучастно стояла в дверях дома, ожидая приезда полиции.
      - Куда ты собралась? - резко остановил дочь Хуан Антонио.
      - Я должна быть рядом с Альберто, потому что я  люблю  его!  -  сквозь
слезы крикнула Моника, садясь в машину.
     Хуан Антонио подошел к жене. Глаза Даниэлы были сухими, в  них  застыло
невыразимое горе. Теперь ей стало понятно, что Моника безразлична  к  участи
матери, для нее теперь существует лишь  Альберто.  И  меньше  всего  Даниэлу
волновал приезд полиции. То, как поступила с ней Моника, было страшнее сотни
лет, проведенных в тюрьме.

     * * *

     Херардо и Филипе понимали, что дело  очень  серьезно,  и  молили  Бога,
чтобы этот мерзавец выжил. Если он умрет, Аманде придется  провести  остаток
дней в тюрьме. С Даниэлой, поскольку стреляла не она, дело  было  проще,  но
ей, по-видимому, придется минимум три дня провести в участке,  пока  полиция
не установит, что именно  произошло.  Так  и  случилось,  Даниэлу  и  Аманду
посадили  в  полицейскую  машину   и   они   вдвоем   оказались   в   камере
предварительного заключения.

Глава 40

     Сония продолжала следить за Рамоном. Она понимала, как это унизительно,
но ничего не могла с  собой  поделать.  Все  эти  годы,  прожитые  вместе  с
"малышом", она знала, что настанет день и Рамон влюбится в  другую  женщину,
молодую, привлекательную, и бросит ее, Сонию. В сущности  она  знала  это  с
самого начала их романа. Но одно дело, думать о далеком  будущем,  другое  -
когда неизбежное свершилось.
     Сония  полностью  потеряла  самообладание.  Неужели  Рамон  считает  ее
старухой и никем больше?! Конечно, теперь он уже  не  бедный  необразованный
мальчик, а специалист, агроном, человек с положением. Но значит ли это,  что
он может взять и отбросить ее со  своей  дороги,  словно  старый  изношенный
башмак?
     Сония отлично знала, что Рамон встречается с Маргаритой, но сколько она
ни спрашивала его об этом, он только отмалчивался - не защищался, ничего  не
отрицал, только молчал. Сония настаивала - она хотела знать  все,  и  прежде
всего - насколько далеко зашли  их  отношения?  Узнать  это  у  Района  было
совершенно невозможно. Тогда Сония решилась на отчаянный поступок.
     В очередной раз проследив, как Рамон с  Маргаритой  зашли  в  небольшое
уютное кафе, Сония не выдержала и вошла туда вслед за ними. Вот они сидят  у
окна, как два голубка! Милая парочка! Слезы были  готовы  брызнуть  из  глаз
Сонии, когда она увидела, как Рамон смотрит на  эту  девчонку.  Сомнений  не
было - он любит ее. А ведь когда-то он также смотрел и на нее, Сонию. Но это
было давно. Теперь же она видит в его  глазах  лишь  усталость  и  скуку,  а
иногда нескрываемое раздражение. Что делать?!
     Сония решительно  шагнула  к  столику  и,  стараясь  сохранять  остатки
самообладания, воскликнула:
      - Ты обманываешь меня с Маргаритой. Вы встречаетесь уже  не  в  первый
раз! Хорошие подруги у Моники, нечего сказать!
     От этих слов Маргарита чуть не расплакалась. Ей было горько, что Сония,
которую она  с  детства  знала,  как  выдержанную,  разумную  и  симпатичную
женщину, теперь ненавидит ее, подозревает Района в измене. Она стала  горячо
уверять Сонию, что у них с Рамоном  только  дружеские  отношения.  Но  Сония
ничему не хотела верить.
     Разгорелся нешуточный скандал. Люди,  сидевшие  за  другими  столиками,
стали прислушиваться. Большинство принимали Рамона и Сонию за мать  и  сына.
Рамон понял, что скандал надо погасить в самом начале.
      - Убирайся! - сурово сказал он Сонии, - здесь не место для сцен.
     В первый раз в жизни Рамон позволил себе повысить на нее голос.  Раньше
это  изредка  могла  делать  только  она,  поэтому  тон  "малыша"  задел  ее
настолько, что Сония в  миг  опомнилась.  Да,  действительно,  до  чего  она
дошла - устраивать публичные скандалы в кафе! Не  говоря  больше  ни  слова,
Сония решительно повернулась и вышла на улицу.
     "Дружеские отношения"! Злость, отчаяние, неразделенная любовь кипели  в
ней. Она была готова на любое безумство -  упасть  перед  ним  на  колени  и
умолять о любви или, напротив, выгнать его из дома, убить его, себя или  эту
девчонку!
     Добравшись до дома, Сония и здесь не находила себе места.  Самые  дикие
обвинения готовы были сорваться с языка.  Воспользовался  добротой  старухи,
вытянул из нее все деньги и теперь хочет ей дать под зад коленом? Да, теперь
он выучился, она ему больше не нужна. Конечно, ей  надо  было  расстаться  с
ним, когда он был  еще  мальчишкой.  Надо  было  прислушаться  к  тому,  что
говорили ее подруги, Хуан Антонио. А она поверила ему! Поверила  его  лживым
признаниям! Сония до такой степени накрутила себя, что сама  почти  поверила
всем этим диким обвинениям. И когда Рамон вернулся домой, бросила ему:
      - Правильно мне говорили, никогда нельзя связываться со слугами! А что
я перенесла из-за тебя! Насмешки со всех сторон, косые взгляды. Ты обо  всем
забыл, погнавшись за первой попавшейся юбкой!
     Это было уже слишком. Рамон, который понимал, что  переживает  Сония  и
жалел ее, взорвался. Нет, таких оскорблений он терпеть не будет. Да, он  был
слугой, но рабом он никогда не был и не будет. Хлопнув  дверью,  Рамон  ушел
спать в другую комнату, решив, что больше ему нельзя оставаться в этом доме.
Иначе они с Сонией возненавидят друг друга.

     * * *

     Неспокойно было и на душе у Филипе. Приезд Ханса,  поздние  возвращения
Джины, - у него не осталось сомнений, что жена изменяет ему с  немцем.  Если
бы не дети, Филипе немедленно подал бы на развод. Он убеждал себя,  что  все
его чувства  к  жене  перегорели,  и  их  расставание  принесет  ему  только
облегчение. Он постоянно твердил Херардо, что брак с Джиной  был  его  самой
большой ошибкой. Но его друг прекрасно  видел,  что  Филипе  любит  Джину  и
невероятно страдает от того, что она увлеклась другим.
     Да, последнее время отношения с Джиной были довольно напряженными.  Она
все время была им недовольна, хотела от него чего-то невозможного,  внезапно
обижалась непонятно на что, вырывала из рук газету. С тех пор  как  появился
Ханс, все изменилось. Джина совсем перестала обращать на мужа  внимание,  ее
больше не раздражала газета, диван,  унылый  вид  Филипе.  Но  эти  перемены
больше не радовали Филипе. За ними стояла Джина, день ото  дня  отдаляющаяся
от него, от их дома. После раздумий, Филипе  решил  переговорить  с  Хансом.
Подождав Ханса у дома Даниэлы, Филипе пригласил его  на  чашку  кофе,  чтобы
обсудить кое-что.
     То, что Филипе хотел сказать Хансу, было  не  слишком  ново.  Он  хотел
показать, что не собирается играть роль  покорного  мужа-рогоносца,  который
все сносит терпеливо. Пусть этот немец не думает, что нашел дурака,  а  если
его это не устраивает, может поискать себе холостую подружку. Его тон  задел
Ханса. В конце концов он взрослый человек и не обязан отчитываться ни  перед
кем.
      - Я не позволю издеваться над собой! - вскипел Филипе.
      - Я вижу, вам хочется подраться? -  спросил  Ханс  со  своей  немецкой
вежливостью и поднялся из-за стола.
     Филипе, достававший сопернику разве что до уха, с отчаянной  решимостью
бросился на него. Драка была короткой, но результативной  -  оба  противника
наставили друг другу несколько заметных синяков, а у Филипе была  расквашена
губа.
     Прижимая носовой платок к саднившей скуле, Ханс  поднялся  по  ступеням
Дома моделей. Даниэла принесла лед, чтобы приложить  к  синякам.  Она  очень
сочувствовала  Хансу,  но  считала,  что  во  всем   происходящем   виновата
исключительно Джина. Сама не знает, чего  хочет,  только  зря  мучает  двоих
хороших людей. Поэтому, когда Ханс сообщил, что собирается завтра же поехать
в Нижнюю Калифорнию, а затем вернуться в Германию, она поддержала его -  они
с Хуаном Антонио всегда рады Хансу, но в сложившейся ситуации ему, наверное,
лучше уехать.
     Вечером Даниэла рассказала обо всем мужу, -  она  привыкла  делиться  с
ним. Все, что происходило с ее подругой невероятно  волновало  Даниэлу.  Уже
дошло до драки, что же будет дальше? Как Джина собирается выпутываться из не
простой ситуации?
     Хуан Антонио смотрел на все проще: в конце концов  Ханс  уедет,  Филипе
простит Джину, и все. Что особенно страшного, если один из супругов временно
увлекся кем-то другим. Даниэла удивленно посмотрела на мужа:
      - Как бы ты поступил, если бы мне вдруг понравился  кто-то  другой?  -
спросила она мужа. Она была уверена, что он не будет сносить это спокойно.
      - Я бы тебя простил, - ответил Хуан Антонио,  пристально  наблюдая  за
реакцией жены. - Я бы знал, что ты  любишь  меня,  а  это  только  случайное
увлечение.
     Даниэла задумчиво смотрела на мужа. Оказывается, она плохо  знала  его.
Хуан Антонио казался всегда очень ревнивым и сейчас ей  стало  даже  обидно,
что Хуан Антонио готов простить ей измену.
      - А если бы я кем-нибудь увлекся? - осторожно  спросил  Хуан  Антонио,
испытывающе глядя на жену.
      - Я бы ушла из дома, и мы бы с тобой больше никогда  не  увиделись,  -
коротко ответила Даниэла.
     Хуан Антонио промолчал. Говорить ему было нечего. Потому что  несколько
часов назад он пообещал Летисии, что снимет  ей  квартиру,  где  они  смогут
встречаться. И уже предпринял необходимые для этого шаги.

Глава 42

     Даниэла видела, что муж странным образом изменился, став  к  ней  почти
что равнодушным. И еще участившиеся поздние совещания...  Джина  усматривала
во всем этом нечто безусловно  подозрительное,  но  Даниэла  гнала  от  себя
черные мысли. Просто все они переволновались из-за Моники.  А  Джине  всегда
приходит в голову несусветное.
     Но все же тревога не проходила. В течение нескольких дней Хуан  Антонио
возвращался в обычное время, но затем опять  позвонил  домой  и  предупредил
жену, что задержится на вечернем заседании. Это было очень некстати,  потому
что как раз в этот вечер из поездки по Мексике вернулся Ханс. Делать нечего,
пришлось принимать его одной. Хуан Антонио вернулся очень поздно и сразу  же
лег спать. Даниэла почувствовала, что что-то случилось, но муж отговаривался
тем, что устал. Утром он ушел к себе в контору, а Даниэла отправилась в  Дом
моделей. Сейчас там было особенно много работы -  шла  подготовка  к  показу
новой коллекции.
     Внезапно в дверь кабинета постучали, и вошла  Анхелика,  мать  Летисии.
Даниэла немного удивилась этому визиту - они с  Анхеликой  никогда  не  были
близкими приятельницами, но вежливо пригласила ту войти.
     Анхелика не стала пускаться в долгие предисловия, а  объявила  прямо  с
порога:
      - Як вам не в гости, а только спросить, известно ли вам, что Летисия -
любовница вашего мужа?
     В первый момент  Даниэла  не  поняла  того,  что  услышала.  Что?  Хуан
Антонио - любовник Летисии? Этого не может быть! Это  какое-то  безумие!  Но
Анхелика говорила очень убедительно.
      - Безумие?! Нет, это правда. Я давно стала замечать, что у  Летисии  в
сумочке много денег. Дорогие платья, французские духи, золотая цепочка!  Да,
она и не отрицает, что у нее есть жених...
      - Но причем здесь Хуан Антонио? - тихо перебила ее Даниэла.
      - А при том, что я выследила их у дома, где они свили себе  гнездышко.
Вот! - Анхелика протянула Даниэле бумажку. - Это адрес той квартиры, где ваш
муж встречается с моей дочерью.
     Даниэла не могла проронить ни слова. Да,  у  нее  ведь  тоже  появились
сомнения, но она гнала их от себя. Значит, Джина  была  права!  Какой  ужас!
Даниэла была уверена, что Летисия сама соблазнила  его,  она  же  с  детства
твердила, что обязательно найдет себе миллионера. Но как  мог  Хуан  Антонио
так поступить! И ведь она сама уговорила его взять эту девчонку на работу...
Даниэла посмотрела на пылающее лицо Анхелики,  горящие  глаза,  -  она  была
довольна произведенным эффектом.
      - Чего вы добивались, рассказывая мне об этом? - жестко спросила она у
матери Летисии.
      - Я надеялась, что вы сможете повлиять на  вашего  мужа,  я  бессильна
прекратить это безобразие.
      - Да, вам очень хотелось посвятить меня в эту грязную историю...
     Анхелика опустила глаза и попрощалась, а Даниэла  еще  некоторое  время
ходила по кабинету, как слепая. Судьба обрушила на нее новый  удар.  Сначала
она потеряла дочь, теперь - мужа. За что? Она чувствовала  себя  беспомощной
перед чьей-то злой волей, которая преследовала ее, как когда-то  преследовал
убийца, водитель грузовика. Почему она не  умерла  тогда!  Зачем  ей  теперь
жить, зачем?!
     И тем не менее она решила убедиться. Взяв со стола записку  с  адресом,
Даниэла вышла в приемную. Секретарша  Роса  испугалась,  увидев  ее  лицо  -
столько боли и  печали  отражалось  на  нем.  Но  Даниэла  не  стала  ничего
объяснять, а выйдя на улицу, села в машину  и  направилась  по  адресу.  Она
хотела посмотреть в глаза этой дряни.
     Дверь открыла Летисия. Профессиональный взгляд Даниэлы сразу же  оценил
платье, в котором вышла ее соперница. Довольно дорогая вещь,  самой  Летисии
явно не по карману. Летисия смотрела на Даниэлу, скрестив руки на  груди,  и
победно улыбалась.
      - Я не спрашиваю, как все случилось, - сурово сказала  ей  Даниэла,  -
потому что знаю - ты долго охотилась за ним, не жалея времени и сил.
     Летисия передернула плечами:
      - Мне все равно, что вы скажете. Хуан Антонио мой,  нравится  вам  это
или нет.
     Даниэла видела, что имеет дело с наглой и беспринципной особой, которая
сейчас торжествовала. Достаточно посмотреть, как презрительно она смотрит на
нее. Да, она считает, что выиграла,  но  так  ли  это?  На  чужом  несчастье
счастья не построишь. За все придется платить. Заплатит и она в свое время.
      - А теперь уходите, - заявила Летисия. - И помните,  я  гораздо  более
женщина, чем вы. Я отдаю ему свою молодость,  нежность  своей  кожи,  я  вся
огонь - и снаружи, и изнутри. Кроме того, я  смогу  ему  дать  то,  чего  не
можете вы - детей!
     Даниэла взглянула на нее и решительно закрыла за собой  дверь.  Хватит.
Нужно сохранять достоинство - то качество, о котором эта  девчонка  даже  не
имеет представления.
     Даниэла шла, не разбирая дороги. Значит, все, что  сказала  Анхелика  -
правда. Он дарил ей дорогие подарки, он снял ей квартиру. И  все  это  время
играл роль любящего мужа. Он обманывал ее - в такое тяжелое время, когда  ей
особенно нужна поддержка. Это предательство,  настоящее  предательство.  Она
пыталась найти ему оправдание - и не могла. Ведь он был у нее самым дорогим,
что есть на свете, и так легко отвернулся от нее, изменил  ей  и  с  кем?  С
Летисией! С девчонкой, которая с детства вносила смуту в их семью. Разве  не
она наговаривала Монике всякие гадости о ее второй матери!  И  теперь  снова
она!
     Даниэла решительно вернулась к машине и завела мотор. Она не собиралась
делать вид, что ей ничего не  известно.  Надо  объясниться  с  мужем  раз  и
навсегда. Даниэла ехала к Хуану Антонио.
     Хуан Антонио был удивлен, когда дверь его кабинета открылась,  и  вошла
жена. Она нечасто баловала его своими посещениями в рабочее время, поскольку
сама обычно бывала очень занята.  Даниэла  заметила,  что  место  секретарши
пустует, и поинтересовалась у мужа, куда же пропала Летисия.
     Он даже не изменился в лице и невозмутимо ответил,  что  Летисия  вдруг
уволилась, и он даже понятия не имеет, по какой причине. Видимо, нашла  себе
более выгодное место... Но без нее, пожалуй, даже лучше, ведь он  всегда  ее
недолюбливал. Ее с детства было трудно выносить.
     Даниэла  с  горечью  и  отвращением  смотрела  на  мужа.   Она   и   не
предполагала, что он так искусно умеет лгать,  притворяться.  Ведь  ни  один
мускул не дрогнул на его лице, когда она спросила о Летисии!
      - Да, ты всегда ее терпеть не мог, - с горькой иронией сказала она.  -
Но Летисия молода, красива и бессовестна.  Короче,  идеальная  подружка  для
такого наглого лицемера, как ты!
     Хуан Антонио опешил. Неужели Даниэла обо всем знает? Но откуда? Кто мог
ей сказать об этом? Он попытался  было  что-то  объяснить,  оправдаться,  но
Даниэла не хотела слушать никаких оправданий. Она уже побывала у  Летисии  и
во всем убедилась сама. Примирения быть не может. Даниэла уже твердо решила,
что сегодня же уйдет из дома, и больше Хуан Антонио ее никогда не увидит. Он
может оставаться с Лети-
     сией и создавать с ней  новую  семью.  Даниэла  навсегда  уйдет  с  его
дороги.
     Видя, что жена все знает и оправдания не помогут,  Хуан  Антонио  решил
выложить всю правду. Он признался, что в последнее  время  стал  чувствовать
себя законченным стариком, дедом. Это очень тяжелое чувство. Летисия помогла
ему вновь ощутить себя молодым. Но это ничего общего не имело  с  любовью  -
просто временное увлечение. Он был уверен, что Даниэла ни о чем не узнает.
     Даниэла невесело усмехнулась. Значит, если бы она не узнала,  то  и  не
было бы проблем? Можно развлекаться и дальше... Интересная логика. Но  пусть
Хуан Антонио не обманывает себя -  молодость  не  возвращается,  она  бывает
только один раз в жизни.
     Даниэла ушла, и Хуан Антонио остался один. Он был в смятении.  Кто  мог
подумать, что она узнает обо всем  так  скоро!  Он  все  еще  надеялся,  что
Даниэла простит его, поймет, что его отношения с Летисией -  не  более,  чем
приятное времяпрепровождение. Он не испытывает к этой женщине никакой любви,
только физическое влечение. Неужели из-за этого ломать их жизнь? Даже  мысль
об этом была непереносима. Ведь он любил Даниэлу нисколько  не  меньше,  чем
раньше, а, возможно,  и  больше,  -  теперь,  когда  испугался,  что  сможет
потерять ее. Нет, она должна простить его. Обязательно.

     * * *

     Был еще один человек, чувства которого ни .Хуан Антонио, ни Летисия  не
принимали во внимание. Несчастный Фико был  страшно  поражен,  когда,  придя
утром на работу, не застал на привычном месте Летисию. С тех  пор,  как  она
стала работать в одном офисе с ним,  Фико  с  удвоенной  радостью  ходил  на
работу, ведь он знал, что непременно увидит ее. И пусть она  будет  на  него
дуться, пусть даже ругает его, все равно ему нравится видеть  ее,  смотреть,
как она отвечает на телефонные звонки и печатает на машинке. И вот вдруг  ее
нет. В первый момент Фико забеспокоился, уж не заболела ли она? Чтобы узнать
об этом, он зашел в кабинет к шефу. Каково  же  было  его  изумление,  когда
оказалось, что Летисия уволилась, найдя  другую  работу,  более  выгодную  и
перспективную.
     Для Фико это был настоящий удар. Уволилась! И ни слова ему не  сказала.
Как это похоже на нее - она такая независимая, самостоятельная, гордая. Фико
ломал голову, куда  же  она.  могла  пойти  -  может  быть,  в  какое-нибудь
туристическое агентство? Он решил во что бы  то  ни  стало  разыскать  ее  и
узнать, где она, чем занимается.
     Можно было бы, конечно, подождать ее после занятий в  университете,  но
Фико хорошо знал характер Летисии - скорее всего она ничего ему  не  скажет.
Отделается несколькими  колкостями  и  все,  больше  он  ничего  от  нее  не
добьется. Поэтому Фико решил сходить к ее  матери  и  узнать,  где  ее  дочь
теперь работает, а потом навестить Летисию на новой работе.  Даже  если  она
его выгонит, он по крайней мере увидит, что это за место она себе отыскала.
     Ему открыла сама Анхелика. Когда Фико рассказал, в чем дело, она горько
усмехнулась и резко спросила:
      - Значит вот, что этот тип сказал тебе?! Знаешь,  что  это  за  работа
"получше"? Она теперь работает любовницей Хуана  Антонио.  И  здесь  Летисия
больше не живет!
     Фико не верил своим ушам. Летисия - любовница его шефа? Не может  быть!
Но Анхелика все рассказала ему по порядку -  как  стали  появляться  дорогие
подарки, все эти духи, цепочки, шмотки, как она  проследила  за  Летисией  и
узнала, где та теперь живет, как увидела  ее  на  улице  с  Хуаном  Антонио.
Впрочем, мать была уверена, что рано или поздно Летисия вернется домой - она
наскучит своему любовнику, и он прогонит ее. Придется родителям ее  принять,
ведь это их дочь.
     Бедный  парень  был  потрясен.  Он  решил  немедленно  пойти   к   ней,
поговорить, убедить, что она поступает неправильно. Анхелика дала ему  новый
адрес своей дочери, и Фико бросился туда. К ней.
     Летисия очень удивилась, когда увидела на  пороге  своего  надоедливого
воздыхателя. Вот несносный! Буквально с детства преследует ее своей  любовью
и - надо  же  -  снова  отыскал!  Летисия  больше  не  желала  выносить  его
навязчивых ухаживаний и без обиняков предложила ему немедленно  уйти  из  ее
квартиры.
     Удивительное дело, Фико продолжал смотреть на нее влюбленными  глазами.
Даже зная всю правду, он продолжал обожать ее и теперь.  Он  хотел  спросить
лишь об одном - действительно ли она любит Хуана Антонио или  пошла  на  это
из-за денег. Летисия, разумеется, не стала ему отвечать, но он понял  все  и
так. Деньги. Хуана Антонио она любила не больше,  чем  его,  просто  он  был
гораздо богаче. Теперь  Фико  окончательно  убедился  в  том,  что  женщина,
которую он любил всю жизнь и которую  продолжает  любить  сейчас,  оказалась
продажной. Эта мысль была непереносима, и Фико разрыдался.
      - Ты  плачешь,  словно  обманутая  благородная  девица,  -  насмешливо
заметила Летисия.
      - Ты только и умеешь, что насмехаться. У тебя  совсем  нет  сердца!  Я
вижу, что ты подлая женщина, но продолжаю тебя любить.
      - Спасибо за комплемент, - хищно улыбнулась Летисия. - А теперь уходи.
     Фико шел домой пешком, несмотря на то,  что  путь  был  неблизкий.  Что
делать? В один миг жизнь его лишилась всякого смысла Он  потерял  не  только
Летисию, он потерял все. Как теперь он будет работать у Хуана  Антонио?  Это
невозможно! Придется уволиться. Не  может  же  он  получать  деньги  из  рук
человека, который, пользуясь своим  богатством,  своим  положением  хозяина,
сделал Летисию своей любовницей! Хуан  Антонио  стал  отвратителен  Фико,  и
парень был готов остаться на улице, превратиться в нищего, лишь бы больше не
видеть этого лица. Он был, конечно, несправедлив к  Хуану  Антонио,  который
скорее заслуживает жалости, но влюбленные часто оказываются  слепы.  И  даже
сейчас Фико продолжал искать оправдания для Летисии.
     На  пороге  дома  сидела,  пьяно  улыбаясь,  довольная   Арселия.   Она
опускалась все ниже, напиваясь практически каждый день. Фико сам  удивлялся,
почему сеньора Даниэла держит мать у  себя.  Другой  давно  бы  уже  потерял
терпение.
     Даниэлу же  сейчас  ничего  не  интересовало  и  не  волновало:  пьяная
Арселия, истерично веселая Джина, хмурая Роса, -  никто  и  ничего.  Слишком
велики  были  обрушившиеся  на  нее  потери.  Сначала  Моника,  потом   Хуан
Антонио, - самые близкие и дорогие люди покидали ее, делая жизнь ненужной  и
бессмысленной... Не до Арселии ей было теперь. А  мучиться  с  вечно  пьяной
уборщицей приходилось Росе, и с каждым днем секретарша раздражалась  на  это
все больше и больше.
     Их отношения не сложились с самого начала. С того  дня,  когда  Арселия
впервые появилась с ведром и тряпкой  в  Доме  моделей.  Тогда  она  еще  не
приходила пьяной, но беспрестанно болтала, не замолкая ни на  одну  секунду.
Это  Роса  еще  терпела,  хотя  ей  очень  хотелось  огреть  чем-нибудь  эту
неприятную женщину, чтобы та хоть на миг заткнулась. А потом  Арселия  стала
появляться на работе слегка подвыпившей, а скоро и просто пьяной в  стельку.
Она едва-едва напяливала на себя рабочий  халат  и,  качаясь  из  стороны  в
сторону, возила повсюду тряпкой, не убирая, а просто размазывая  грязь.  Это
бесило Росу, которая, как и  многие  старые  девы,  нетерпимо  относилась  к
малейшей неаккуратности. Замечая такое к себе отношение,  Арселия  принялась
дразнить Росу - корчила  ей  гримасы,  а  то  принималась  напевать  песенку
"Бедная Росита умерла". Роса с возмущением думала  о  Даниэле  -  той  легко
проявлять благородство, заботиться о несчастных, когда не она сталкивается с
ними каждый день.
     Вообще  с  годами  характер   Росы   заметно   ухудшился.   Она   стала
раздражительной, даже сварливой С Даниэлой и Джиной она, конечно, продолжала
держаться по-прежнему корректно, но в разговорах с  Каролиной  давала  выход
своему накопившемуся раздражению. Ей казалось,  что  Даниэла  стала  слишком
много от нее требовать и слишком мало платить. Что ж, ведь Роса так  на  всю
жизнь и осталась жалкой секретаршей, она так и не  вышла  замуж,  и  теперь,
глядя в зеркало, она прекрасно понимала, что  время  упущено,  и  судьба  ее
решена. Из-за своей неудавшейся жизни,  Роса  злилась  на  весь  свет,  хотя
Аманда не раз говорила Каролине, что ее  подруга  принадлежит  к  тому  типу
женщин, которые сами отпугивают от себя мужчин.

     * * *

     Сразу после работы Даниэла с Джиной поехали домой, точнее, в дом  Хуана
Антонио, ведь с тех пор, как они поженились, у Даниэлы не было другого дома.
Даниэла, как и сказала, собиралась  в  тот  же  день  уйти  отсюда:  сначала
переедет в гостиницу, а затем снимет квартиру.
     Джина придерживалась совершенно другой точки зрения.
     С какой стати должна уходить из  дома  Даниэла?  Она-то  ни  в  чем  не
виновата. Пусть уезжает сам Хуан Антонио. Но Даниэла стояла  на  своем.  Она
попросила Дору принести ей чемодан. Дора ушла, а в гостиной появилась Мария,
которая уже все знала.
      - Если вы уйдете, сеньора, я и Дора уйдем вместе с  вами,  -  спокойно
сказала она.
     Даниэла была очень тронута. По крайней мере, у нее еще есть друзья, еще
кто-то ее любит, хотя самые родные люди отвернулись от нее. Да, она была  не
одна. С ней были Мария и Дора, Джина и Ханс. Ей было с кем поделиться  своим
горем, кому рассказать о том, что заявила ей Летисия. Наверное,  она  права,
Даниэла никогда не сможет подарить Хуану Антонио детей. А с Летисией  у  них
будет настоящая семья.
     Джина взорвалась,  услышав  такие  слова.  Неужели  Даниэла  собирается
прислушиваться к словам этой потаскушки? Надо было с самого начала держать с
ней ухо востро - Джина предупреждала Даниэлу, что не стоит помогать  Летисии
с устройством на работу.
     Слушая их рассказ, Ханс не мог поверить, что  Даниэла  и  Хуан  Антонио
могут расстаться. Ведь он был свидетелем начала их романа, он  присутствовал
на их свадьбе. Еще  совсем  недавно,  буквально  несколько  дней  назад  ему
казалось, что на свете нет более счастливой любящей пары, - и  вот  внезапно
все рассыпалось. Это не укладывалось в голове.  Он  снова  и  снова  убеждал
Даниэлу, что она не должна принимать скоропалительных решений, нужно сначала
спокойно поговорить с мужем. Его немецкой натуре было непонятно,  как  можно
взять и в один  момент  разорвать  все  отношения  Нужно  сначала  обдумать,
решить. Джина была с ним согласна.
      - Если бы браки распадались после первой  же  измены,  -  сказала  она
подруге, - то женатых людей можно было бы пересчитать по пальцам.
     Джина и Ханс почти убедили Даниэлу спокойно  и  серьезно  поговорить  с
мужем, но такого разговора не получилось.  Хуан  Антонио  внезапно  вошел  в
гостиную и объявил, что он признает себя негодяем  и  поэтому  считает,  что
уйти из дома должен он. Он решил сейчас же  забрать  кое-что  из  вещей,  за
остальными он пришлет позже.
     Как превратно можно понять чужие слова! Хуан Антонио хотел сказать, что
раскаивается в содеянном, что хочет умолить  о  прощении.  Он  хотел,  чтобы
Даниэла осталась в  этом  доме,  потому  что  это  ее  дом.  Разумеется,  он
немедленно порвал бы  все  отношения  с  Летисией.  Но  Даниэла  поняла  его
совершенно по-другому, так, как он даже и не предполагал. Она услышала в его
словах противоположный смысл. Он хочет уйти, чтобы жить с другой. Что ж, она
готова предоставить ему полную свободу. Они  так  и  не  поговорили  друг  с
другом. Это была роковая ошибка.

Глава 44

     Джина просидела у постели  Даниэлы  всю  ночь  и  все  следующее  утро.
Потрясение, вызванное несчастьем подруги, на время  заставило  ее  забыть  о
том, что произошло с ней самой. Нет, ее никто не бил  и  не  насиловал,  она
была жива и здорова, как и прежде, но в ее  жизни  тоже  произошло  ужаснее,
необратимое событие. Муж застал  ее  с  Любовником,  сфотографировал  их,  и
теперь выгоняет ее из дому и отбирает у нее детей.
     Если бы в тот злосчастный вечер она действительно поехала к Даниэле!  В
который раз ощутила она свою  вину  во  всем,  что  произошло.  Джина  вдруг
поняла, что не может бросить детей. Что готова сейчас на все, лишь бы Филипе
простил ее. Конечно, она говорит, что может все бросить, забыть и  уехать  в
Германию. Но, в глубине души  она  прекрасно  знала,  что  не  в  силах  это
сделать, не смогла когда-то, не сможет и сейчас.
     Днем в больницу пришла Сония, которой уже сообщили о  несчастье.  Джина
попросила ее побыть с Даниэлой и поехала домой, в квартиру, которую  она  до
вчерашнего дня считала своим домом.
     Она тихо, даже робко открыла дверь и вошла в комнату  Филипе  сидел  за
столом. Он был потерян, раздавлен увиденным в гостинице.  Рогатый  муж,  что
может быть унизительнее! Филипе было тяжело, но он был неумолим  -  все  это
время он старался найти путь к примирению, он  был  готов  на  все,  но  она
только  смеялась  над  ним.  Хватит,  терпение  лопнуло.  Он  твердо   решил
развестись с Джиной. Пусть уезжает в Германию - так будет лучше и для  него,
и для детей. Какой пример она им подает! Филипе даже склонялся к тому, чтобы
настроить детей против матери, не разрешать им видеться с ней.
     Джина сидела,  схватившись  за  голову.  Все  происходившее  еще  вчера
казалось веселой шуткой, пустяком, пока не обернулось  настоящей  трагедией.
Ей хотелось развлечься, снова почувствовать себя богиней, но не такой ценой!
Неужели теперь она потеряет дом, мужа и детей!  Она  была  готова  броситься
перед мужем на колени и просить у него прощения. Но все  было  напрасно.  Он
больше не хотел ее слушать. Ни при каких обстоятельствах Филипе не собирался
прощать Джину
     Она ушла. Филипе, как замороженный, продолжал  сидеть  за  столом.  Все
кончено. Если бы не дети, все было бы просто. Сошлись -  разошлись.  Но  как
объяснить их развод детям, ведь они любят папу с мамой одинаково. Они  будут
страдать без матери. Не в силах объяснить им,  что  их  родители  больше  не
любят друг друга и не будут жить вместе, Филипе сказал, что  мама  на  время
переедет к крестной Даниэле, которая очень сильно заболела, но мамочка будет
каждый день навещать их. Услышав это,  дети  заплакали.  Смотря  на  них,  у
Филипе разрывалось сердце. Зачем, зачем Джина так поступила?  Сколько  людей
теперь страдают из-за ее легкомыслия!
     Когда Джина вошла в больничную палату, там уже был Ханс. Он сидел рядом
с кроватью Даниэлы и говорил, что готов отложить  свой  отъезд  в  Германию,
пока она не поправится. Даниэла только слабо качала головой. Зачем?  В  этом
нет необходимости.
     Даниэла повернула голову и увидела вошедшую Джину.  Лицо  подруги  было
печально. Даниэла смотрела на поникшую, невеселую подругу и не узнавала ее.
      - Джина, что-нибудь случилось еще? Почему у тебя такое лицо?
      - Не могу ли я остаться у  тебя  на  несколько  дней,  пока  не  найду
квартиру? - помолчав, спросила та и пояснила, грустно улыбнувшись. - Семьи у
меня больше нет.

     * * *

     Моника не находила себе места. Она была потрясена тем,  что  увидела  в
больнице, тем, что рассказала ей  Мария.  Альберто  мрачно  следил  за  ней,
сжимая в руках рапиру. Чертова Даниэла! Моника никак не может забыть  ее.  У
него даже мелькнула шальная мысль, а вдруг Даниэла нарочно  подстроила  свою
болезнь, чтобы вернуть Монику, а в действительности чувствует себя вовсе  не
так плохо? Но он отбросил эту мысль -  Даниэла  очень  нерассчетлива.  Стоит
вспомнить хотя бы ее визит с револьвером. Нужно быть дурой, чтобы не понять,
какую услугу она оказала тем самым ему, Альберто!
     Моника думала сейчас не столько о Даниэле, сколько о  Летисии  и  своем
отце. Как она могла! Как мог он!  Ирене,  как  всегда  появлявшаяся  к  тому
времени, когда Монике нужно было уходить  в  университет,  выслушала  все  и
томно вытянув красивые ноги, сказала:
      - Твой папочка всегда был первым бабником. Уж я-то знаю.
     Хорошо, пусть так. Но не с Летисией! Это больнее всего задевало Монику.
Ведь они с мамой упросили его взять Летисию на работу. А какова Летисия! Она
ведь прямо сказала им с Маргаритой, что завела роман с  Хуаном  Антонио,  но
это казалось настолько неправдоподобным, что они  не  поверили  ей.  Значит,
правда бывает фантастичнее иного вымысла.
     Как всегда за Моникой по дороге в университет  заехала  Маргарита.  Обе
они надеялись, что после всего, что произошло, Летисия не придет на занятия,
однако, войдя в университетский парк, они сразу же увидели знакомую стройную
фигуру. На этот раз Летисия пришла на  занятия  в  черном  шикарном  платье,
которое было бы уместно вечером в ресторане, но только  не  днем  в  учебном
заведении. Летисия стояла и с вызовом смотрела на подруг.  Моника  буквально
задохнулась от возмущения - у нее еще хватило наглости явиться! До чего  она
цинична!
     Летисия нагло смотрела на подруг, высоко подняв  голову.  Они  осуждают
ее, не так ли? Но она свободный человек, и может поступать так,  как  хочет.
И, между прочим, она их не обманывала. Еще несколько дней назад она сообщила
им, что Хуан Антонио - ее жених. И  она  совершенно  не  виновата,  что  эти
глупые девчонки не поверили ей.
     Моника смотрела на Летисию и не понимала, как она могла дружить  с  ней
столько лет, прощая все обиды? Между ними  нет  и  никогда  не  было  ничего
общего. И теперь от нее исходила волна неприязни.  Монике  хотелось  бросить
какие-то колкие слова в это насмешливое лицо.
      - Ты ничтожная авантюристка! - крикнула Моника. - Лицемерка!
      - Ах, как ты меня страшно напугала!  -  язвительно  ответила  Летисия,
скривив губы. - Я же тебе говорила, что Хуан  Антонио  мой  жених.  Он  меня
любит, просто обожает, и мы очень счастливы вдвоем в нашем гнездышке.
      - Наглая соплячка!
      - Не тебе меня обвинять. Посмотри, что ты сама творишь!
     Моника сжала кулаки. Маргарита пыталась остановить  подругу.  Ведь  она
беременна. Но Моника забыла обо всем. Как она ненавидела сейчас  эту  тварь.
Как когда-то в детстве,  Моника  бросилась  на  обидчицу.  Летисия  с  силой
оттолкнула
     Монику от себя, и та упала на землю. Маргарита бросилась  к  подруге  и
помогла ей подняться.
      - Уходи! - крикнула она Летисии. - Что ты стоишь?  Ты  уже  достаточно
натворила!
      - Кстати, я приходила попрощаться с вами, - широко улыбаясь,  ответила
Летисия. - Я не  собираюсь  учиться  дальше.  Все  свободное  время  я  буду
посвящать своему будущему мужу.
     Она повернулась и гордо зашагала прочь. Моника встала с земли, и они  с
Маргаритой долго смотрели вслед той,  которую  еще  совсем  недавно  считали
своей подругой.
     Летисия  больше  не  приходила  в   университет.   Несмотря   на   свои
способности, она решила, что учиться ей ни к чему. А ведь она могла получить
образование, сделать карьеру и добиться признания и богатства сама.  Правда,
на это ушли бы годы упорного  труда,  а  она  хотела  получить  все  сейчас,
неважно каким путем. Цель оправдывает средства.  Летисия,  даже  если  и  не
знала этого выражения, строила свою жизнь в соответствии с ним.

     * * *

     Долорес прожила долгую и трудную жизнь. И она знала  -  жизнь:  тяжелая
штука, она полна горя и несчастий, но  последнее  слово  остается  за  самим
человеком. Никогда не раскисать! никогда не позволять несчастьям и  горестям
раздавить тебя. Во что бы то ни стало продолжать жить дальше.
     И она старалась, как могла, нести радость всем, кто ее окружал. Сделать
жизнь хоть капельку счастливее, веселее. Оглядываясь на прожитые  годы,  она
не могла не признаться себе - ей очень повезло. Хотя еще совсем молодой  она
осталась с ребенком на руках и вынуждена была всю жизнь работать, чтобы дать
ему образование.
     Но любимый сын не обманул ее ожиданий - любящий, умный, порядочный  сын
и человек... Долорес вообще считала, что ей везло на людей: она любила  свою
невестку и гордилась внуком. Хотя она и подозревала, что  человека  окружают
такие люди, какие достойны его самого.
     Но все рано или поздно кончается.  Кончилось  и  счастье  в  их  семье.
Ракель угасала. Она уже почти не выходила из дома и только сидела на  диване
в гостиной, облокотившись на подушки. Тино еще не понимал,  что  происходит.
Он считал, что мама болеет, но скоро поправится, а вот Мануэль с каждым днем
все больше мрачнел и сам стал похож на тяжело больного.
     Теперь весь дом держался на одной Долорес. Она была счастлива, когда ей
удавалось вызвать на землисто-бледном лице  Ракель  улыбку.  Лолита  творила
чудеса, стараясь, чтобы ее любимая невестка хотя бы на миг  забыла  о  своей
болезни и грядущем конце. Ракель понимала это  и  была  благодарна  Долорес,
которая когда-то вытянула ее из  компании  Ирене,  сделала  из  нее  другого
человека, подарила семью.
      - Я не собираюсь отказываться от удовольствий, - встав в позу и изящно
взмахнув рукой, заявила Долорес, победоносно глядя  на  Акилеса.  -  Ракель,
сегодня же вечером мы пойдем с тобой на танцульки.
      - Я на это уже не гожусь, - слабо улыбнувшись, ответила Ракель,
      - Жаль, я хочу надеть мини-юбку, которую сшил  Акилес.  Боюсь,  только
Мануэлю это не понравится.
     Маленький Тино с восторгом подыгрывал несравненной бабушке.  Он  обещал
вырасти таким же неутомимым оптимистом, как и  она.  Услышав  про  бабушкину
мини-юбку, он тут же предложил ей себя в  спутники,  только  прежде  сделает
себе прическу, как у панка - гребень из  волос,  выкрашенный  во  все  цвета
радуги.  Они  с  бабушкой  будут  неплохо  смотреться.  Акилес,  как  всегда
облаченный в строгий смокинг и белые перчатки, серьезно оглядел  обоих,  как
бы  обдумывая  предложение  Тино,  и   удовлетворенно   кивнул.   Он   готов
сопровождать эту пару в походе по злачным местам.
     Глядя на эту сцену, Ракель не  могла  не  рассмеяться,  но,  увы,  смех
перешел в неудержимый кашель. И все-таки  даже  сейчас  она  была  по-своему
счастлива. Однако ей нужно было сказать Долорес нечто очень важное.  Отослав
Тино и Акилеса в сад, Ракель со слезами на глазах взглянула на свекровь.
     Ракель прекрасно знала, что умирает. Ее нисколько не  обманывали  слова
окружающих о скором выздоровлении, она понимала - выздоровления не будет. Ей
было жаль покидать свою  семью,  оставлять  дом,  где  она  прожила  столько
счастливых лет, но надо было  смотреть  правде  в  глаза.  Больше  всего  ее
волновал Мануэль. Умирая, Ракель волновалась за него. И она просила  Долорес
помочь Мануэлю выстоять. Жизнь должна течь своим чередом, неважно, с ней или
без нее.
      - Не позволяй, чтобы радость оставила этот дом, когда меня  в  нем  не
будет, - говорила Ракель. - Ни в коем случае. Я тебя умоляю.
     Слушая Ракель, Долорес не смогла сдержать слезы, но тут же взяла себя в
руки. Она в этом доме самая сильная,  это  правда,  и  она  не  имеет  права
раскисать. Тем более, что скоро с работы должен вернуться Мануэль.
     Мануэль тяжело вздохнул, увидев на Долорес новое произведение  Акилеса:
синюю короткую юбку, и посоветовал матери  не  показываться  в  этом  наряде
посторонним. Но в душе он был благодарен ей. Если бы  не  она,  их  дом  уже
сейчас оделся бы в траур.
     Подсев к жене и нежно обняв ее, Мануэль рассказал своим женщинам о том,
что произошло между Хуаном Антонио и  Даниэлой.  Теперь  эти  события  стали
известны всем, и он не считал нужным утаивать  от  своих  домашних.  Он,  не
скрывая чувств, осуждал Хуана Антонио за его легкомыслие.  И  как  результат
его деяний:  новое  несчастье  с  Даниэлой;  а  Фико,  замечательный  юноша,
влюбленный в Летисию с детства, уволился с работы. Это  и  понятно  -  после
того, что произошло, он просто не может работать у Хуана Антонио.
     Долорес опустилась на диван рядом с Ракель.  На  ее  обычно  энергичном
жизнерадостном  лице  появилась  глубокая  печаль.  Жаль  Даниэлу,  но   что
поделаешь. Жизнь есть жизнь. Долорес много прожила на свете и видела то, что
не всегда замечали другие. Этот Хуан Антонио просто глупец. Напускал на себя
вид покорителя женщин. На самом деле это женщины  вертели  им,  как  хотели.
"Наверное, почувствовал себя старым,  -  усмехнулась  про  себя  Долорес,  -
какая-то девчонка улыбнулась ему, вот он и забыл  про  все  на  свете".  Она
много видела их, этих "дон-жуанчиков", поворачивающихся вслед  каждой  юбке,
чтобы доказать себе и всему миру, что  они  настоящие  мужчины.  А  возраст,
между прочим, не помеха. С  годами  появляются  морщины,  но  добавляется  и
жизненный опыт. И тот, кто достоин любви, будет любим всегда. Она сама  была
потрясающей красавицей в молодости, но разве можно сказать, что и в старости
она не сохранила привлекательности?
     Мануэля очень волновал Фико. Бедный мальчишка был  так  влюблен  в  эту
Летисию. Такое случается. Она только издевалась над ним, а он ее  любил  еще
больше. Теперь Фико остался без работы, да и университет теперь будет ему не
по карману. Семья у него бедная - одна мать, и та горькая пьяница, да к тому
же Мануэль слышал, что Джина и  Роса  выгнали  ее  с  работы,  когда  она  в
очередной раз явилась вдребезги пьяная.
      - Ты должен помочь  ему,  -  выслушав  сына,  сказала  Долорес.  -  не
хватало, чтобы по вине Хуана Антонио человек  пошел  по  скользкой  дорожке.
Попался бы мне сейчас этот Хуан Антонио! А  деньги  у  нас  есть.  Мы  можем
позволить себе тратить их так, как хочется.
     Мать была  права.  Мануэль  вынул  из  сейфа  несколько  тысяч  песо  и
отправился в бедную квартирку, где жила Арселия и Фико.

     * * *

     Фико сидел на облезлом старом диване радом с матерью. Он был совершенно
потерян. Сегодня он лишился всего - работы, любимой  девушки.  Матери  давно
было не до сына и его дел - ей бы только напиться. Никого  на  белом  свете,
кроме, пожалуй, Лало. Но чем Лало сможет ему помочь? Все надежды на  будущее
рухнули - работы нет, учиться он теперь не сможет, денег не хватит не только
на учебу, но и просто на жизнь. У них дома не осталось ни крошки. Чем они  с
матерью будут питаться?
     Дверь открылась, и в их бедную комнатку вошел гость, которому Фико  был
несказанно рад. Мануэль оглядел бедную, почти нищую комнату, поздоровался  с
Арселией, которая запричитала и затараторила спьяну, но Фико не попросил  ее
выйти. Да, картина не из приятных. Мануэль заговорил. Нет, он не просил Фико
вернуться на работу, он пришел чтобы попросить Фико принять в  долг  немного
денег.
     Фико развернул пачку и не поверил своим глазам. Это была сумма, которую
он вряд ли  мог  заработать  за  ближайшие  несколько  лет.  Взять  их  было
совершенно невозможно.
      - Разве мы не друзья? - тихо спросил Мануэль. - Ты устроишься на новую
работу и понемногу выплатишь мне долг. Мне бы не хотелось, чтобы ты забросил
учебу.
     Слезы хлынули из глаз Фико. Значит, он все-таки не один на этом  свете.
Как мальчишка, он уткнулся  в  плечо  этому  печальному  седому  человеку  и
заплакал навзрыд. Все, что накопилось в душе - горечь за Летисию,  злоба  на
Хуана Антонио, отчаяние из-за матери, смешалось в  этих  слезах  со  слезами
благодарности.

     * * *

     Даниэла почти не оставалась в палате одна - с ней все время были  Джина
или Мария. Днем проведать ее приходили и другие знакомые. И все-таки Даниэлу
не покидало чувство глубокого одиночества. Она чувствовала себя покинутой, а
значит куда более одинокой, чем до того памятного круиза восемь  лет  назад.
Это ведь не одно и то же - не иметь или иметь и потерять: а, что  еще  хуже,
любить и быть преданой и покинутой теми, кого любишь.
     Джина пыталась уговорить подругу не быть такой жестокой и  категоричной
в оценке мужа. Она понимала Хуана Антонио, ведь в чем-то  их  поступки  были
схожи. Если бы Филипе простил ее, ах, какой она стала  бы  ему  женой!  Если
бы... Но Филипе не хотел прощать ее, так же как  Даниэла  не  прощала  Хуана
Антонио. И, прося подругу о снисхождении к мужу, она надеялась  на  прощение
себе.
     Даниэла, закрыв глаза, думала о своей жизни. Снова и снова ей  хотелось
крикнуть "Что происходит? За что? За что  судьба,  как  тот  грузовик-убийца
гонится за ней, стараясь раздавить, уничтожить ее? Что она сделала  плохого?
Все время одни потери и разочарования - Альберто, мертвый  ребенок,  Моника,
Хуан Антонио, собственное здоровье! Что дальше? Дальше  ничего,  потому  что
ничего не осталось. Теперь судьба может отнять у нее  только  жизнь.  Пусть.
Так будет лучше, ведь ее жизнь бесполезна, бессмысленна.
     Все кончено, Даниэла была уверена - Хуан  Антонио  никогда  не  оставит
Летисию. Как ни печально было сознавать это, но она была  уверена  -  судьба
уготовила ей одиночество.
     Может быть, это наказание за что-то? Но  Даниэла  всю  жизнь  старалась
жить по совести и  делать  людям  только  добро.  Возможно,  это  ей  только
казалось? Но почему тогда к ней так тянутся люди? Ведь именно к ней приходят
за советом, приходят поделиться радостями и горем. И каждому  она  старалась
уделить часть тепла, выслушать, помочь словом или  делом.  Но  больше  всего
любви и тепла она отдала  им  -  Монике  и  Хуану  Антонио.  И  что  взамен?
Предательство, измена. За что? Что происходит в этом мире?
     Джина старалась развеселить подругу - раньше у нее это получалось легко
и просто, но сейчас слова застревали в горле, глаза горестно  обрезались,  а
вместо смеха она готова была выдать слезы. Может быть, снова  отправиться  в
путешествие, как восемь лет назад? Нет, второй раз это лекарство не поможет.
     Дверь открылась и в палату вошел Хуан Антонио,  узнавший  обо  всем  от
Сонии.
      - Даниэла, - срывающимся от волнения голосом сказал  Хуан  Антонио.  -
Умоляю тебя: прости. Я знаю, что недостоин прощения. Но я люблю тебя. Люблю,
как никого на свете.
      - Уходи, - было единственное слово, которое он услышал в ответ.
     Она не хотела его видеть. Она не могла простить его,  предавшего  ее  в
тяжелый момент. Да и на какое прощение он мог рассчитывать, продолжая жить с
другой? Если ему нужно ее слово, чтобы расстаться с Летисией, то этого слова
он от нее не услышит.

     * * *

     После разговора с Марией, которая подробно рассказала Монике обо  всем,
что происходило  дома,  Моника  расстроилась.  В  том,  что  случилось,  она
чувствовала и свою вину.  Вернувшись  домой,  она  увидела  Альберто,  снова
дирижирующего  на  журнальном  столике.  Рядом  на  диване  сидела  кукольно
красивая Ирене. В Монике шевельнулось недовольство, даже раздражение.
     Она устало опустилась в кресло. Альберто  сурово  посмотрел  на  нее  и
приказал принести им с Ирене кофе. Еще вчера бы Моника покорно  поднялась  и
пошла на кухню, но сегодня после всех волнений  она  вдруг  испытала  острую
досаду. Альберто все время твердит, что  безумно  любит  ее,  почему  же  он
обращается с ней как со служанкой? Он же видит, что она  устала,  задергана,
почему бы ему не принести кофе самому? Альберто выругался и пошел на кухню.
     Ирене улыбнулась. Значит, даже Моника не выдерживает такого  обращения.
Но дело в том, что все мужчины таковы. Она ударилась в воспоминания. Сколько
ей пришлось вынести от мужчин. Вот и Хуан Антонио был не  лучше.  Ирене  его
выдерживала только потому, что любила, ведь любовь заставляет сносить  такие
вещи, что трудно себе представить.
     Ирене промолчала о том,  что  ей  приходилось  выносить  от  Леопольдо,
своего мужа. И вовсе не  любовь  заставляла  сносить  все  издевательства  и
унижения. Вовсе не любовь. Деньги.
     Зато теперь, это все в прошлом, а Ирене стала  богатой  женщиной,  даже
очень богатой. Она уже могла позволить себе не думать о деньгах. У  нее  был
дом, наряды, она  много  путешествовала.  Ради  этого  стоило  потерпеть.  И
все-таки Ирене с содроганием вспоминала годы, проведенные  с  Леопольдо.  Не
дай Бог никому.
     Именно эти воспоминания останавливали ее  всякий  раз,  когда  Альберто
заводил разговор о собственном доме моделей.  Конечно,  это  было  бы  очень
соблазнительно - взять и разорить Даниэлу.  А  вдруг  и  сама  Ирене  станет
известным модельером? Ирене не видела в этом ничего невозможного  -  вкус  у
нее есть. Может быть, стоит рискнуть. Но  ведь  это  упорный  труд,  эскизы,
образцы. Ирене хотелось действовать наверняка.  Альберто,  правда,  придумал
один очень остроумный ход. Он хочет попытаться украсть у Даниэлы рисунки  ее
новых  моделей.  Это  можно  попытаться  сделать  через  кого-нибудь  из  ее
служащих.
     Сначала Ирене не поняла, зачем нужны эти рисунки. Альберто, который сам
работал у Даниэлы, объяснил ей, что Даниэла  готовит  свои  новые  коллекции
постепенно. Сначала она делает рисунки, а когда они готовы, шьет платья  для
презентации. Их задача ее опередить. Выставить ее же платья, тогда ей нечего
будет показывать. Идя таким путем, они убивают сразу двух зайцев: без  труда
завоевывают себе имя и покупателей, с одной стороны, а с  другой  -  наносят
весомый ущерб карману Даниэлы, вложившей  крупные  суммы  в  создание  новой
коллекции, и ее репутации. Так что главное -  достать  рисунки.  Ирене  была
уверена, что все, кто работает у Даниэлы, верны  ей.  Альберто  был  другого
мнения о людях - все покупаются, вопрос только в цене. И вот сейчас,  смотря
на Монику, Ирене продолжала раздумывать. Дело  нешуточное.  Расходов  много.
Как бы не потерять деньги...
     ...Моника слушала  рассказ  Ирене  о  собственном  отце,  и  сердце  ее
наполнялось горечью. Вот он, оказывается, какой! А она считала его  едва  ли
не лучшим человеком на свете. Как она ошибалась в нем. Вот и Ирене  говорит,
что он всегда был невыносим. Как же он  умел  притворяться!  И  еще  смел  в
чем-то упрекать свою дочь, а  ведь  она  никого  не  обманывала,  она  сразу
сказала прямо и открыто, что любит Альберто.  Моника  решительно  поднялась.
Она должна посмотреть в глаза этому  человеку,  своему  отцу.  Моника  стала
дожидаться его у выхода из конторы - не идти же ей в  ту  квартиру,  где  он
теперь живет с Летисией! Вот и он.
      - Моника? - удивился Хуан Антонио.
     Она сурово смотрела на отца. Как он мог  поступить  так  подло?  И  это
после того, как он столько говорил дочери о ее  аморальном  поведении?  Хуан
Антонио не ожидал такого напора. Ведь Летисия в конце концов подруга Моники.
      - Да, - с горькой иронией сказала дочь, - как подруга, я отлично знаю,
что она всегда мечтала подцепить безмозглого старика с деньгами. Я вижу, она
нашла себе такого!
     Слова дочери больно ранили Хуана Антонио. Он был в отчаянии. Даниэла не
хотела его ни видеть ни слышать. Он уже не верил, что  Даниэла  когда-нибудь
простит его. Он оступился, совершил  роковую  ошибку  и  за  нее  приходится
платить. Ему бы, конечно, бросить Летисию, но он не мог этого сделать.  Ведь
из-за него она ушла из дома. Может быть, действительно,  попробовать  забыть
прошлое и начать с Летисией все сначала ?..

Глава 46

     Давид оставил Альберто и перебрался в гостиницу. В том, что бывший друг
его обманывает, у него не было никаких сомнений. Почему, бесконечно толкуя о
Монике, он ни разу не упомянул об этой красотке? Сам Давид не  интересовался
женщинами, и ему было неприятно, что его друг путается с ними.  И,  главное,
как Альберто умеет им нравиться. Нашелся натурал!
     Давиду было очевидно, что с Альберто у него все кончено. А  раз  так  -
придется делить имущество, и прежде всего дом. Ведь ни Моника, ни  Ирене  не
догадывались, что эти шикарные серо-черные апартаменты не принадлежат одному
Альберто, они у него общие с Давидом. А он, Давид, больше ему не верил.  Раз
он смог обмануть его с Ирене, значит, обманет и в другой раз.
     Давид стал дожидаться вечера. Альберто обещал прийти - провести вечер с
ним. Давид ждал. Альберто, кажется, еще не догадывается, что это  будет  его
последний шанс.
     Альберто действительно приехал. Все такой же самоуверенный, красивый, с
серебряным  черепом-серьгой  в  ухе.  Альберто  много  говорил.  Его   планы
относительно Давида не изменились, они просто отодвинулись во времени. Ирене
его совершенно не интересует, но у нее есть деньги, много денег. Как  только
удастся  вытянуть  их  из  нее,  они  вдвоем   уедут   из   столицы,   будут
путешествовать, заживут красивой жизнью. А Ирене на память получает ребенка,
она так хотела его иметь. Нужно только еще немного подождать,  Давид  должен
полностью ему довериться.
      - И ты будешь по-прежнему встречаться с Ирене? - спросил Давид. Внешне
он был спокоен, но внутри все клокотало от ревности.
     Альберто, понимая, что происходит, примирительно объяснил, что  изредка
ему все-таки придется с ней встречаться. Но сегодня  он  к  ней  не  поехал,
чтобы провести время с другом. Давид покачал головой, не  веря  Альберто  до
конца.
     Альберто тем временем заторопился. Он хочет пораньше приехать  домой  к
Монике. Последнее время он стал слишком резок с ней. Надо быть  с  девчонкой
помягче, а то еще сбежит до рождения ребенка. Давид понимающе кивнул. Однако
стоило Альберто выйти на улицу и сесть в машину,  как  Давид  взял  такси  и
поехал за ним. Ему было очень интересно, куда именно поедет его дружок  -  к
Монике или...
     И он оказался прав, потому что прекрасно представлял, с кем имеет дело.
С лживым трусом, который боясь сказать правду, будет накручивать горы лжи  и
при этом смотреть чистыми глазами. Так и сейчас. Альберто  поехал  в  другую
сторону и очень скоро остановил свою машину у дома  Ирене  Монтенегро.  Вот,
значит, как редко он собирается встречаться с ней.
     Давид вернулся в гостиницу.
     Нет, прощения Альберто не было. Теперь Давид хотел одного - получить  у
него свои деньги и пусть катится к своим бабам. Впрочем нет... Давид не  мог
допустить, чтобы он счастливо зажил  с  Ирене  на  ее  деньги.  И  еще  этот
ребенок...  Хорошенько  все  обдумав,  Давид  первым  же  рейсом  вылетел  в
Монтерей, где тихо проживал его давний знакомый по имени Херман.
     Давид застал Хермана в добром здравии. Тот жил скромно,  но  не  бедно,
видно, у него  время  от  времени  появлялись  "заказы".  Херман,  со  своей
стороны, был рад увидеть мальчишку и поинтересовался ,  что  могло  привести
его сюда.
     Давид стал рассказывать обо всем, что узнал за последние дни:  Альберто
ведет двойную игру, видно, хочет оставить всех в дураках. Связался с  некоей
Ирене Монтенегро. При упоминании этого  имени  Херман  расплылся  в  широкой
улыбке. Если бы Ирене видела эту улыбку, она бы съежилась  от  страха.  Ведь
Херман отнюдь не забыл, как она обошлась с ним тогда - это был единственный,
первый и последний случай в его практике, когда ему не заплатили. Он не  раз
с тех  пор  поминал  Ирене  крепким  словом.  Значит,  она  сошлась  с  этим
прохвостом Альберто? Отлично.
      - Он обманывает меня, - говорил Давид. - Вчера вечером он сказал  мне,
что не будет с ней встречаться, но я проследил за ним "до самого ее дома.  Я
не хочу, чтобы Альберто путался с Ирене.
     Херман улыбнулся еще шире. Ничего удивительного. Альберто всегда  делал
то, что ему выгодно. У этой женщины много денег. Ему же надо на что-то жить.
Но если Давид ставит вопрос так, что ж, Херман не против помочь,  тем  более
что ему очень не нравятся ни Альберто, ни Ирене. Но вот вопрос -  что  он  с
этого будет иметь?
     Это Давид продумал. Он знал, что у самого  Альберто  денег  достаточно.
Ведь, выйдя из тюрьмы Альберто и Черт грабанули  банк.  А  потом  по  дороге
Альберто убрал Черта и забрал все  себе.  Теперь  нужно  заставить  Альберто
открыть, где он прячет деньги, ведь ясно, что он не хранит их в  банке.  Это
очень рискованно - в случае  чего,  как  он  объяснит  происхождение  такого
количества денег. Скорее всего он хранит их где-то в доме или  в  саду.  Эти
деньги они с Херманом могут поделить поровну.
     Херман  удовлетворенно  кивнул.  Что  ж,  и  дело  приятное,  и  оплата
подходит. А раз так, он совсем не прочь снова повидаться с красавицей  Ирене
Монтенегро.

     * * *

     Летисия  торжествовала.  Ей  удалось  добиться   того,   что   казалось
немыслимым, невыполнимым, безумным. Но тем не менее факт остается  фактом  -
она живет с Хуаном Антонии, он из-за нее развелся с женой, и  теперь  у  них
будет ребенок. Остался только последний шаг - заключение официального брака.
     Любила ли она Хуана  Антонио?  Летисия  даже  не  задавала  себе  этого
вопроса. Главное, ее  детская  фантастическая  мечта  почти  претворилась  в
жизнь, и это делало ее счастливой. Летисия видела любовника насквозь,  умело
играя на его слабостях. Она знала - пока он будет считать, что любим ею, что
она пожертвовала ради него домом, университетом, карьерой, друзьями - он  не
бросит ее. И как кстати этот ребенок.
      - Это воплощение нашей любви, - нежно глядя  в  глаза  Хуану  Антонио,
говорила Летисия.
     Хуан Антонио был до сих пор ошеломлен этой новостью.
     Ему было стыдно даже перед  самим  собой,  но  он  не  радовался  этому
ребенку. Последние месяцы он  жил  с  мыслью,  что  это  временно,  что  все
наладится, он уйдет  от  Летисии,  вернется  к  Даниэле...  Ребенок  отрезал
обратный путь. Тем более Даниэла узнала  об  этом  от  самой  Летисии.  Хуан
Антонио как будто впервые смотрел на свою  любовницу.  Он  считал  ее  своей
жертвой, влюбленной в него девчонкой, так ли это? Может быть, это он  сам  -
жертва расчетливой и хитрой женщины. Последний ее поступок -  приход  в  Дом
моделей, яснее ясного свидетельствовал об этом.
     Летисия тем временем наполнила бокала шампанским и предложила выпить за
будущего  ребенка.  Хуан  Антонио  покачал  головой.  Нет,  только  не  это.
Праздновать свой позор, свою разбитую жизнь? Летисия продолжала  уговаривать
его. Но Хуан Антонио решительно поднялся - ему пора идти на панихиду.  Разве
Летисия не знает, что умерла  Ракель.  Ему  нужно  быть  рядом  с  Мануэлем,
который так страдает.
     Летисия взяла Хуана Антонио под руку и сказала, что пойдет с  ним,  это
будет прекрасный повод ввести ее в круг его  друзей,  ведь  там  будут  все.
Хотят они или не хотят, они будут вынуждены признать  ее,  .почти  что  жену
Хуана Антонио. Ведь он женится на ней? Летисия увидела замешательство в  его
глазах. Все препятствия позади. С Даниэлой он уже развелся, и теперь,  когда
пройдет время, положенное по закону, он сможет жениться вновь.
     Такая мысль показалась Хуану Антонио дикой. Его друзья  никогда  ее  не
примут, никогда. Он отодвинул  бокал,  предложенный  ему  Летисией  и  вдруг
взорвался. Неужели она не поняла, что ей не быть его женой. Никогда! И пусть
больше не заикается об этом.
     Летисия сжала зубы. Хорошо же. Она взяла бокал шампанского и выпила его
одна. "За нашего ребенка!". Затем она взяла в руки бокал Хуана Антонио и,  с
силой швырнув его в стену, крикнула:
      - Можешь говорить, что хочешь! Ты обязан жениться  на  мне  и  ты  это
сделаешь!

     * * *

     Панихида по усопшему всегда  грустное  дело,  но  проводы  Ракель  были
грустны вдвойне. Всем было тяжело смотреть на безутешного  Мануэля.  Он,  не
замечая никого вокруг, машинально принимал  соболезнования,  и  только  тихо
повторял про себя: "Ракель, Ракель, не оставляй меня. Возьми меня с  собой".
Конечно, все эти долгие мучительные месяцы он знал, что его ожидает,  но  не
подозревал, что будет так больно, когда это случится.
     Попрощаться с Ракель пришли все, кто знал и любил  ее.  Здесь  была  ее
семья: муж,  Долорес,  Мануэль  Хустино.  Пришли  Хуан  Антонио,  Херардо  и
Каролина, Даниэла,  Джина,  Сония  и  другие,  кто  бывал  в  гостеприимном,
радушном  доме.  Не  было  только  Филипе,  который  не  хотел  лишний   раз
встречаться с Джиной.
     Все молчали, да и о чем было говорить. Каролине сделалось плохо, и  они
с Херардо ушли. Мануэль продолжал безучастно смотреть в одну точку.
      - В один миг, - тихо сказал он матери, - оказались перечеркнутыми  все
счастливые годы моей жизни.
      - Ты несправедлив, - твердо ответила ему Долорес. -  Прожитые  годы  у
нас никто не отнимет. Ракель навсегда останется  в  нашей  памяти  красивой,
веселой. Никогда не забуду ее улыбку.
     Неожиданно для всех дверь открылась и вошла Летисия, как и все одетая в
траур. По залу прошел ропот удивления. Даниэла опустила глаза. Хуан  Антонио
встал, не зная, что делать. Летисия тем временем подошла к Мануэлю и  подала
ему руку, которую он вяло и безучастно пожал.
      - Я очень сожалею о случившемся, - тихо сказала Летисия, и, пристально
взглянув на подошедшего Хуана Антонио, объяснила. - Я твоя жена, и мой  долг
быть рядом с тобой.
     Она повернулась к седой даме, сидевшей рядом с Мануэлем,  и  подала  ей
руку. Но Долорес не  приняла  протянутой  руки  в  черной  перчатке,  твердо
сказав:
      - Единственная женщина, которую мы признаем женой Хуана Антонио -  это
Даниэла.
     Летисия, однако, не собиралась уходить. Она,  казалось,  даже  не  была
смущена этими словами. Хуан Антонио испытывал невероятное унижение  и  стыд.
Как она могла - явиться сюда, да еще в такой день. Ломать здесь комедию!  Он
решительно взял Летисию за локоть и вывел  наружу.  Что  за  напасть  -  эта
девчонка только и делает, что доставляет ему головную боль. И хуже всего то,
что ее видела Даниэла!

     * * *

     Филипе, действительно, не пошел на панихиду,  чтобы  не  встречаться  с
Джиной. Он старался вообще не сталкиваться  с  ней,  потому  что  стоило  ее
увидеть, как внутри  все  переворачивалось,  так  и  хотелось  взять  и  ...
отхлестать ее по щекам. Не признаваясь в  этом  никому,  даже  себе,  Филипе
продолжал любить Джину. Она снилась ему по  ночам,  он  постоянно  вспоминал
счастливые дни, проведенные с ней. Теперь все в прошлом. Херардо недоумевал,
почему они не могут поддерживать нормальные  человеческие  отношения.  Ответ
был очень простым - потому что они все еще  любили  друг  друга.  Нормальные
человеческие отношения между бывшими супругами возможны только, когда любовь
прошла.
     Филипе был согласен с Херардо - нужно прежде всего думать о детях.  Они
должны расти в нормальной обстановке, должны испытывать чувство уверенности.
И Филипе принял твердое решение - не откладывая в долгий ящик, объясниться с
Джиной.
     Джина тоже переживала, но не только из-за Филипе и детей, а  еще  из-за
Ханса. Ей то хотелось, чтобы он приехал, то, наоборот, она  радовалась,  что
его нет. Иногда она думала, что готова выйти за Ханса  замуж  немедленно,  а
иногда чувствовала,  что  не  может  совершить  это.  Джина  испытала  самые
противоречивые чувства, когда в  один  прекрасный  день  дверь  ее  кабинета
открылась, и вошел Ханс.
     Он был все такой же красивый, обаятельный, умный. И смотрел на нее  все
так же - с восхищением и любовью. Джина вздохнула. Ведь он уехал, чтобы дать
ей время подумать, а она так ничего и не решила.
      - Но вы не вернулись к Филипе? - с надеждой в голосе спросил Ханс.
      - Мы разведены, - ответила Джина.
     На обычно спокойном лице Ханса промелькнула тень счастливой улыбки.  Он
был рад этому известию, хотя и считал, что грех радоваться чужому несчастью.
Но оставались еще дети. Джина, погрустнев, сказала, что  ежедневно  навещает
их, каждое их свидание кончается слезами детей. Они так скучают, бедняжки...
     Ханс заметил печальное лицо возлюбленной и все же сказал то, ради  чего
приехал а Мехико: "выходи за меня замуж. Я так давно прошу тебя об этом"...
     Джина невесело усмехнулась. Она не могла, просто была  не  в  состоянии
решить этот вопрос. Конечно, с Филипе все кончено и она любит Ханса, но... -
что-то ее останавливало, она даже начала подозревать, что испытывает к Хансу
не любовь, а просто физическое влечение,  а  к  Филипе...  трудно  объяснить
словами, что она чувствует к Филипе.
     Джина стояла в растерянности и  смотрела  на  Ханса,  когда  в  кабинет
неожиданно вошел Филипе.  Вот  уж  кого  не  ожидала  увидеть.  Филипе  тоже
остановился, как вкопанный. Опять этот чертов немец!  Снова  приехал  мутить
воду! И Филипе, не долго думая, выложил Хансу все, что он думает о нем.
     Ханс, обычно сдержанный, на этот раз потерял свое хладнокровие и  резко
ответил:
      - Я не позволю оскорблять себя!
      - А ты мне рот не затыкай! - вне себя закричал Филипе. -  Увезешь  ты,
наконец, Джину или приехал найти кого получше?!
     С этими словами  он  бросился  на  соперника,  и  мужчины,  сцепившись,
покатились по полу. Ханс был на голову выше  Филипе  и  значительно  шире  в
плечах, но Филипе был полон ярости и злобы, так что силы почти сравнялись.
     Драку прервало появление Даниэлы и Сонии. Даниэла негодовала. Как можно
так себя вести! Тем более в такой печальный  день  -  ведь  они  все  сейчас
собираются на кладбище - хоронить Ракель.
     Джина поспешила увести Филипе. Они вышли из  Дома  моделей  и  зашли  в
небольшое открытое кафе. Пора было поговорить начистоту. Джина понимала, что
раз бывший муж так разошелся, увидев Ханса, значит, она не безразлична ему.
     Филипе, уткнувшись в чашку кофе, отрицал все доводы Джины, доказывающие
его любовь к ней. Он ударил Ханса просто потому, что тот ему противен. Равно
как и сама Джина. Он вообще  никогда  ее  не  любил,  а  женился  просто  из
жалости, она ведь так хотела иметь детей. Конечно, он сожалеет, что  закатил
сцену в Доме моделей, но это получилось как-то случайно, ведь на самом  деле
его совершенно не волнует, что там у Джины с этим Хансом.
     Джина ласково улыбнулась. Она прекрасно понимала Филипе и  видела,  что
все это он говорит, чтобы сохранить хорошую мину при плохой игре.  На  самом
деле он очень переживает, ревнует ее, любит. И она объяснила ему, что  между
ней и Хансом давно ничего нет. Он приехал из Германии, чтобы жениться на ней
и увезти ее отсюда, но она вряд ли примет его предложение. И все потому, что
она скучает по семье, по детям, потому что она любит его, Филипе,  и  хотела
бы быть рядом с ним. Может быть, начать все сначала?!
     Филипе заморгал, как будто что-то попало ему в глаз.  Ему  будет  очень
трудно забыть измены, ведь он сам всегда был образцовым мужем, он никогда не
изменял ей.
      - Ты изменял мне со своей газетой! - взорвалась Джина. - Ты думаешь  я
смогу забыть твое безразличие, ту скуку которая царила в нашем доме?
     Филипе в отчаянии посмотрел на Джину Опять  она  за  свое!  Нет,  таких
благодеяний ему не надо лучше быть одному чем в плохой компании А если  надо
развлечься лучше сходить на ипподром Хорошо что дети живут с ним  а  не  ней
Она прямо как полупомешанная.
     По крайней мере я им мать, а ты так, приблудный! в  сердцах  выкрикнула
Джина и поднялась с места Пусть думает, что хочет Она не желала больше с ним
разговаривать
     Так  вместо  примирения  Джина  и  Филипе  перешли  к  новым   взаимным
оскорблениям Они разошлись  в  разные  стороны,  вновь  разочарованные  друг
другом Но если Джина тут же постаралась переключить свои мысли и чувства  на
Ханса,  то  Филипе  серьезно  задумался  о   словах   матери   своих   детей
"Приблудный!", - что она имела в виду?

     * * *

     Ирене узнала о смерти Ракель последней. Разумеется ей никто не  сообщал
об этом, поскольку Мануэль  продолжал  считать,  что  дружба  с  Ирене  была
единственной ошибкой которую допустила в жизни его любимая Ракель
     В день панихиды Ирене пришла, чтобы навестить больную подругу, и узнала
от Долорес о ее смерти Ирене приехала на кладбище одна и,  понимая,  что  ее
появление будет неприятно другим, стояла в стороне, не  привлекая  внимания.
Оттуда она видела, как гроб с останками  Ракель  опускали  в  землю,  видела
скорбные лица родных - Тино, Мануэля, Долорес.
     Среди присутствовавших на похоронах она  увидела  много  знакомых  и  с
интересом рассматривала их. Хуан Антонио постарел и поседел,  Даниэла  почти
не  изменилась,  но  горестно  опущенные   уголки   рта,   печальные   глаза
свидетельствовали о невеселой жизни. Рядом с Даниэлой стоял  высокий  немец,
которого Ирене видела во время круиза. "Надо же, он опять  приехал,  неужели
он так и не забыл эту сумасшедшую Джину", - не без некоторой женской зависти
подумала Ирене и удивилась - каких неподходящих подруг находят себе мужчины.
А, может быть, противоположности как раз и притягивают.
     ...Гроб опустили в землю, и каждый из тех, кто пришел проводить Ракель,
бросил горстку земли. Могилу стали засыпать и постояв некоторое  время,  все
начали   расходиться.   Одетые   в   черное,   молчаливые    и    печальные,
присутствовавшие на похоронах медленно шли с кладбища. "Так и вся  жизнь,  -
думалось Даниэле, - вся жизнь - это вереница темных и траурных  переживаний:
потери, смерти, предательства, измены". Внезапно она увидела, что в  стороне
стоит еще одна фигура, которую она не замечала раньше.  Это,  без  сомнения,
Ирене. Даниэла хотела пройти мимо, но вспомнила о том, что говорила об Ирене
Ракель, и внимательнее всмотрелась в это лицо.
     Сомнений не было. В Ирене действительно произошли  какие-то  изменения.
Сейчас на ее лице отражалась искренняя печаль - смерть Ракель была  для  нее
потрясением. И, кроме этого, лицо Ирене стало заметно мягче,  нежнее.  Может
быть, Ракель была права: ожидание ребенка изменило Ирене. Как бы то ни  было
Даниэла решила поговорить с ней. Ведь это шанс спасти Монику, и его упускать
она не имеет права.
     Даниэла решительно подошла к Ирене. Ирене опустила глаза. Она вовсе  не
хотела ругаться и выяснять отношения на кладбище. Она  сама  находилась  под
тягостным впечатлением похорон, ведь Ракель была ее  единственной  подругой.
Но Даниэла вовсе и не собиралась ругаться, она подошла совсем близко к Ирене
и тихо сказала:
      - Ракель перед смертью рассказала о  том,  что  ты  ждешь  ребенка  от
Альберто, мужа Моники. У меня нет оснований  сомневаться  в  правдивости  ее
слов.
     Ирене резко остановила ее:
      - Я не собираюсь отчитываться перед тобой в своих поступках!
      - Передо мной не надо отчитываться ни в чем. Я прошу  тебя  об  одном,
расскажи о твоих отношениях с Альберто Монике. Ведь, кроме тебя, она  никому
не поверит! - в голосе Даниэлы зазвучали умоляющие нотки.
     Ирене мочала.
      - Я люблю ее, как родную, - продолжала Даниэла. - Поставь себя на  мое
место. Что бы ты сделала, если бы кто-то вытворял с твоим ребенком  то,  что
Альберто вытворяет с Моникой?
      - Замолчи! Я ни в чем не  виновата!  -  выкрикнула  Ирене  и  быстрыми
шагами ушла прочь. Она была не в силах  видеть  глаза  Даниэлы,  слышать  ее
слова, потому что в ней проснулись совсем незнакомые чувства. У Ирене на миг
проснулась совесть.
     Глядя на удаляющуюся Ирене, Даниэла в  отчаянии  опустила  голову.  Все
напрасно. Ирене не станет ни о чем говорить с Моникой, а никому другому дочь
не поверит. К Даниэле подошел Хуан Антонио. Она резко  повернулась  к  нему.
Чего он хочет? Пусть идет к своей жене и говорит  с  ней.  Но  Хуан  Антонио
спросил:
      - Зачем ты разговаривала с ней?
      - Она ждет ребенка от Альберто. Ракель рассказала мне  об  этом  перед
смертью. Я боюсь за Монику.
     С этими слова она  повернулась  и  пошла.  Больше  им  было  не  о  чем
говорить.