Но я все равно не отступился от своего решения — для меня церемония должна была стать лучшей в моей жизни. Кто я такой? Парнишка из пригорода Сиднея, и как здесь оказался — вообще непонятно, но если уж оказался, то для меня эти три с лишний часа станут самыми замечательными и веселыми. Так оно и вышло. Что же касается волнения, то не нервничал я
благодаря своему секретному оружию. В шестом ряду сидела моя жена Деборра-Ли.
У нас с ней такая удивительная связь, что я получал от нее заряды поддержки и одобрения каждую секунду. А когда уходил со сцены, то получал от нее еще и записочки. Мой сын, которого зовут Оскар Максимиллиан, придумал заранее классную шутку — «Отец Оскара ведет церемонию вручения «Оскаров»!»
— Разве за последние годы вы, парнишка из пригорода Сиднея, не стали полноправным членом высшего голшвуд-ского света? Особенно после того, как сыграли Росомаху в культовых фильмах «Люди X», а совсем недавно вышел фильм «Австралия», где вам наконец-то доверили роль настоящего мачо, героя-любовника, способного вскружить голову героине самой Николь Кидман...
— Лично мне кажется, что настоящий мужчина как раз не должен стесняться выражать свои чувства и эмоции. Надо сказать, что в первый же съемочный день я потерял сознание — согласитесь, это плохо тянет на образ мачо. (Смеется.) Дело было так. Мы снимали в той части Австралии, далекой от цивилизации, где до сих пор встречаются племена аборигенов. Там полно ядовитых змей и гигантских ядовитых пауков, чудовищны» песчаные бури и безумно жарко, ощущение, словно ты в сауне.
Так вот, я сидел на лошади, одетый в кожаные штамм, куртку, да еще шерстяную рубашку-кои бойку пол ней, и минут сорок ждал, пока включат камеру. А они все не начинали и не начинали съемку. Ну я незаметно для себя и отключился.
Потом почувствовал на своей спине руку и спрашиваю «Что вы делаете?» Слышу голос в ответ (это был парень из массовки): «Что я делаю? Это вы что делаете? Вы же висите на лошади под углом в 45 градусов!» После этого наш художник по костюмам сделал несколько незаметных для камеры разрезов на моей одежде, чтобы я мог хоть как-то дышать.
— Правда, что изначально на главную роль пригласили Pacceла Кроу, а не вас?
— Да, на его ранчо даже начали строить дополнительные конюшни для съемок. Но это ничего, я привык быть вторым номером. Например, мою роль Росомахи кому только не предлагали до меня! Но досталась она в конечном счете мне. Я, можно сказать, сделал карьеру ил скамейке запасных. Кроу же вообше-то родом из Новой Зеландии, может, в этом все дело? (Смеется.)
Я же попал в этот проект благодаря Николь Кидман. Ник — лучшая подруга моей жены, они когда-то снимали вместе квартиру, в самом начале своей актерской карьеры. Не буду утверждать, что я знаю Николь так же хорошо, как Деборра, но общаемся мы часто. Ник узнала, что Бэз Лурманн (австралийский режиссер, снявший такие популярные фильмы, как «Ромео + Джульетта», «Мулен Руж». — Прим. ред.) предложил мне роль в «Австралии», но почему-то не дал почитать сценарий. И она убедила меня все равно согласиться, не читая сценария. Николь — большая патриотка Австралии. И знает, что я — тоже патриот.
— А вы разве не англичанин по происхождению?
— Мои родители — англичане. Отец работал бухгалтером в крупной аудиторской фирме, но потом решил переехать в Австралию. Тогда, в 1966 году, за десять фунтов можно было перевезти всю семью, и образованные люди могли рассчитывать на неплохую работу и зарплату. У родителей было трое детей, когда они переехали.
А я и мой старший брат родились уже в Австралии. Но когда мне исполнилось 8 лет, мать бросила отца вместе со всеми детьми и вернулась в Англию. Я чувствовал себя тогда настоящим мутантом — словно оказался в другом мире, меня жалели, особенно матери моих одноклассников, а я все время воображал, как мама вернется... Нас воспитывал папа, и я всегда буду ему признателен за все, чему он меня научил.
В том числе за то, что никогда не слышал от него ни одного дурного слова в адрес мамы. И свои успехи и достижения я всегда посвящаю ему, потому что знаю, как для него это невероятно важно. Что касается матери, мы с ней давно помирились, и я часто навешаю ее в Англии, где живут и мои старшие братья. Помню, когда снимался в фильме Вуди Аллена «Сенсация» в Лондоне, мы чудесно проводили время.
— Скажите, а с Николь Кидман как с партнершей легко работать?
— Если вы намекаете на то. что она привыкла быть боссом, то нет, со мной, во всяком случае, она была вполне мила и демократична. Может, потому, что ей наконец-то пришлось целоваться с мужчиной не глядя на него сверху вниз? (Смеется.) И при этом она могла позволить себе ешс и туфли на каблуках! Помню, когда мы приступили к поцелуям, она сказала: «Вау, вот ты где!» Ник явно не привыкла к такой диспозиции (Джекман намекает на то, что и бывший муж Кидман Том Круз. и нынешний. Кит Урбан, ниже ее ростом. — Прим. ред.).
— Вы — красавец-мужчина и верный муж. Ни одна из ваших партнерш не сумела вас соблазнить. О вашей недосягаемости и преданности жене в Голливуде ходят легенды. И как вы умудрились оказаться «Самым сексуальным мужниной на планете» — по результатам рейтингов одного известного журнала, ежегодно выбирающего секс-символ года?
— Я получил из-за этого столько головной боли, что это даже не смешно. Мои друзья и мои родные всласть надо мной поиздевались, в частности, обещали отправить мои фотографии, где я пьяный или какой-то жутко уродливый, в этот журнал, уверяли, что даже теннисные туфли выглядят гораздо сексуальнее меня, — словом, забавлялись как могли.
Разве что любимая жена — благослови ее Господь — не стала особенно много смеяться, сказала: «О, я-то всегда знала, что живу с самым сексуальным мужчиной на свете! Теперь мне больше не нужно хранить эту информацию в секрете!» Правда, Деб все-таки не удержалась и сострила: «Неужели Брэд Питт был в этом году недоступен для фотосессии?»
Кстати, когда-то Хью Хефнер, небезызвестный основатель журнала «Playboy», затевал
один кинопроект. И мне предлагали сыграть в нем самого Хефнера. Но проект так и не был реализован. Так вот жена тогда всем говорила — в том числе возмущенным подобной «наглостью», — что, мол, ничего удивительного, она знает, что ее муж — самый сексуальный мужчина. (Смеется.) Помню, перед тем как идти фотографироваться в журнал, я позвал своих стилиста и парикмахера (они работали со мной на фильме «Австралия») и сказал: «Сегодня вы должны сотворить чудо. Меня выбрали секс-символом года». Они переглянулись. И молчат, уставившись на меня в немом изумлении. Тут уж я обиделся: «Эй, ребята, ну все. Пауза слишком затянулась, приступаем к работе». (Смеется.)
— Что, по-вашему, больше всего нравится в вас женщинам?
— Я могу только ответить, что нравится моей жене. Других женщин у меня нет. Ну, например, белый двубортный костюм, в котором я танцевал в сцене на балу с Н и коль в «Австралии» (примерно как Кларк Гейбл, помните, в «Унесенных ветром»?), просто свел жену с ума! Она велела мне и домой явиться в этом костюме. Правда, другие наряды, пропахшие лошадьми и коровами, ее почему-то не привлекли. (Смеется.) Когда мы только познакомились с Деб, я играл роль заключенного в одном телесериале, и все мое тело было покрыто татуировками. Так Деборра просила меня их не убирать.
А еще ей нравится, когда я прихожу домой с каких-нибудь деловых встреч в таком строгом костюме — она говорит, что я похож в нем на брокера с биржи, который забегает к ней в свободное от биржевых операции время. У моей женушки чертовски богатая фантазия, нам никогда не бывает скучно! С того самого дня, как я встретил ее на съемках своего первого телешоу. Сразу же влюбился, и не прошло и трех месяцев, как сделал Деб предложение. Она тогда уже была маститой и известной актрисой в Австралии, а я — начинающим. И многим — в том числе своей актерской карьерой — она ради меня пожертвовала. С каждым днем я влюбляюсь в нее все сильнее. Наш брак — безумно страстный роман, вот как бы я его назвал.
А сам я — неисправимый романтик. Поэтому дома с удовольствием пеку детям блинчики на завтрак, распевая при этом лирические баллады. 13 лет брака не так много, но по меркам Голливуда — это чудо из чудес. Мыс Дебоорой понимаем, что неизбежное в семейной жизни однообразие может нанести непоправимый урон даже самым прекрасным отношениям. Поэтому почаще стараемся друг друга удивлять, устраивая сюрпризы.
Деб следит, чтобы мы даже в один и тот же ресторан дважды не ходили. «Зачем нам снова туда идти? Нет, я не собираюсь так бездарно тратить свою жизнь! Разве мало других мест, где мы еще не бывали?» (Смеется.)
И я нахожу это чертовски сексуальным и романтичным!
— А что еще вы находите сексуальным в женщинах?
— Пожалуй, внутренняя уверенность в себе, но не самоуверенность, а когда женщина знает, кто она такая, и чувствует себя комфортно. Мне кажется, это очень сексуально. Независимо от внешности. Еще, безусловно, очень сексуально чувство юмора. Храбрость и кураж — по своей жене знаю, как это классно. Когда я вижу людей, преодолевающих страх, способных пройти через какие-то неприятности и несчастья, выйти из них с честью и достоинством, так что, только очень близко их зная, можно вообще поверить, что им пришлось пережить, — я нахожу таких людей крайне привлекательными, в том числе и сексуально.
— У вас двое детей, и оба — усыновленные...
—Да. так получилось, что мы не смогли родить своих детей. Несколько лет м ы оба мучились, все попытки искусственного оплодотворения — я даже сам делал жене специальные уколы, — увы, кроме неприятных и тяжелых постедствий, ни к чему не привели. И тогда мы вместо того чтобы выяснять, чья это вина, и дальше портить себе жизнь, решили обратиться в агентство по усыновлению. И в процессе общения с этими людьми я узнал, что реже всех обретают новых родителей дети смешанного происхождения.
Когда я осознал, что это значит, вопрос о том, кого мы хотим усыновить, отпал сам собой. В результате и Оскар Максимиллиан, и Ава Элиот — как раз те самые дети, чьи биологические родители принадлежали к разным расам. Сына мы усыновляли в Америке так называемым «открытым способом». Это значит, что мы познакомились и подружились с матерью Оскара в тот момент, когда она носила его под сердцем, и присутствовали при его рождении. Помню, как акушер дал мне в руки малыша со словами «Не уроните ребенка!».
Но с дочкой все проходило иначе, более традиционно. Мы с женой счастливы, потому что наши дети — лучшее, что у нас есть. Хотя я должен признаться — страх за сына и дочь иногда превращает мою жизнь вал. Я так сильно их люблю, что часто мне бывает невероятно трудно заставить себя уехать, например, на съемки, оставить их.
А когда возвращаюсь, вижу их радостные мордашки, перестаю от счастья дышать. Перед детьми невозможно притворяться, ни один самый талантливый актер не сумеет обмануть ребенка. С ними я такой, какой я есть. Без маски.
