Лиза Джейн Смит
Дневники вампира: Голод

– Я говорю о Силе, Елена. Ты уже многое попробовала, и ничто тебя не удовлетворило. Казалось бы, ты девушка, у которой есть все. Но что-то важное всегда оказывается вне твоей досягаемости. Что-то, в чем ты отчаянно нуждаешься, но чего никак не можешь найти. Вот это я тебе и предлагаю. Силу. Вечную жизнь. И ощущения, которых ты раньше никогда не испытывала.
Теперь Елена поняла, к чему он ведет, и ощутила вкус желчи. Она буквально задыхалась от ужаса и отвращения.
– Нет!
– Но почему, Елена? – прошептал Дамон. – Почему бы тебе это не попробовать? Будь же честна. Разве ты хотя бы отчасти этого не желаешь? – Его темные глаза были полны огня и энергии, и Елена почувствовала, что этот взгляд полностью парализовал ее. – Я могу пробудить в тебе невероятные способности, которые прежде спали. Ты достаточно сильна, чтобы жить во Тьме и наслаждаться славой, которую дарует власть. Пойми, Елена, ты легко сможешь стать Королевой Теней. Так почему бы не использовать эту Силу? Позволь, я помогу тебе ею овладеть.

Посвящается Джуди – моей сестре и верной подруге.
Выражаю сердечную благодарность Анне Смит, Пегги Бокулик, Анне Марии Смит и Лауре Пенни за предоставление материалов о штате Вирджинии, а также Джеку и Сью Чек за то, что поделились со мной знаниями местных обычаев и традиций.

Глава 1

– Дамон!
Ледяной ветер трепал волосы, хлестал Елену по лицу, терзал легкий свитерок. Дубовые листья лихорадочно кружились меж гранитных надгробий, а деревья в ярости били друг друга ветвями. Руки Елены совсем застыли, губы и щеки онемели, но она не переставала дико кричать прямо в воющий ветер:
– Дамон!
Этим ураганом он явно демонстрировал свою Силу, пытался напугать Елену. Однако результат был обратным. Мысль о том, что та же самая Сила направлена против Стефана, будила в Елене жар-кий гнев, пламя которого защищала её от пронизывающего ветра. Если Дамон что-то сделал со Сте-фаном, если он хоть как-то ему навредил..
– Будь ты проклят! Ответь! – выкрикнула Елена куда-то в кроны дубов, нестройные ряды кото-рых обрамляли кладбище.
Сухой коричневой тряпочкой к её ногам слетел мертвый осенний лист, но ответа так и не по-следовало. Со всех сторон её окружали мрачные серые надгробия, над головой простиралось такое беспросветное серое небо. Елена ощутила, как дикая ярость и острое разочарование сжимают ей гор-ло, и плечи её поникли. Итак, она ошиблась. Дамона здесь нет. Встретил ее здесь только дико вою-щий ветер.
Елена резко развернулась, собираясь уходить, и замерла.
Дамон стоял перед ней, так близко, что она чуть не толкнула его. Конечно, она должна была почувствовать человеческое существо у себя за спиной, ощутить его тепло или услышать. Но Дамон не был обычным человеком.
Неосознанно Елена резко отступила на пару шагов. Все смутные представления и страхи, при-таившиеся в глубине души, пока она кричала в неистовый ветер, теперь вернулись и призывали ее бежать прочь.
Елена сжала кулаки.
– Где Стефан?
Меж темных бровей Дамона пролегла едва заметная складочка.
– Какой такой Стефан?
Резко шагнув вперед, Елена влепила ему пощечину.
Она сама не ожидала от себя такой реакции и секунду спустя уже не могла поверить в то, что сделала. Удар получился сильный, и голова Дамона дернулась в сторону. Ладонь заныла. Отчаянно стараясь выровнять дыхание, Елена стояла и пристально наблюдала за Дамоном.
Как обычно, он был одет во все черное, мягкие черные ботинки, черный свитер и черная кожа-ная куртка. Как же он был похож на Стефана! Елена удивилась, что раньше этого не замечала. Такие же темные волосы, та же бледная кожа, та же волнующая привлекательность, от которого мурашки бежали по коже. Вот только волосы у Дамона были прямыми, не волнистыми, глаза чернели как полночь, а губы выглядели узкими и жесткими.
Дамон медленно повернул голову в её сторону, и Елена увидела, как кровь приливает к щеке, проявляя след от пощечины.
– Не лги мне, – дрожащим голосом вымолвила она. – Я знаю, кто ты такой. Я знаю, что ты за тварь. Вчера вечером ты убил мистера Таннера. А сегодня исчез Стефан.
– Да? В самом деле? Ты знаешь, что он пропал?
Улыбка мелькнула на лице Дамона и мгновенно исчезла.
– Предупреждаю тебя, если ты хоть пальцем его тронешь…
– Ну и что, Елена? – спросил вампир. – Что ты тогда сделаешь? Что ты вообще можешь против меня?
Елена погрузилась в молчание, осознав, что ветер затих и весь мир наполнился какой-то мерт-венной тишиной. Они с Дамоном неподвижно стояли в центре огромного круга энергии. Казалось, будто дубы и буки, сама земля – все на свете необъяснимым образом соединено с Дамоном, и он чер-пал оттуда Силу. Он стоял, чуть запрокинув голову, в бездонных глазах сверкали странные огоньки.
– Не знаю, – прошептала Елена, – но я непременно что-нибудь придумаю. Можешь не сомне-ваться.
Дамон внезапно рассмеялся, и притихшее сердце Елены вновь бешено забилось. Как же он кра-сив! Слово «привлекателен» было слишком бесцветно. Как обычно, смех затих почти мгновенно, но, даже когда губы Дамона сомкнулись, в его глазах отражалось искреннее веселье.
– Охотно верю, – сказал он, с абсолютным спокойствием и с интересом оглядывая кладбище. Затем Дамон снова развернулся к Елене и протянул руку. – Для моего братца ты слишком хороша, – небрежно заметил он.
Елена подумала, что с огромным удовольствием дала бы ему по рукам, но ей не хотелось дот-рагиваться до него.
– Скажи мне, где он.
– Что ж, это очень даже возможно – за определенную цену. – Дамон убрал руку, но Елена успе-ла заметить на ней такое же кольцо, как у Стефана, – серебряное с лазуритом.
Крайне важная деталь, нужно запомнить.
– Мой братец, – продолжил Дамон, – просто дурак. Из-за твоего сходства с Катриной он дума-ет, что ты слаба и тобой можно так же управлять. Но он жестоко ошибается. Даже на другом краю этого жалкого городка я могу почуять твой гнев. И сейчас я его чувствую – он бел, как палящее солнце в пустыне. Ты обладаешь силой, Елена, даже в этом своем обличье. Но ты можешь стать го-раздо сильнее…
Елена удивленно посмотрела на него. Подобная смена темы разговора ей совершенно не понравилась.
– Понятия не имею, о чем ты болтаешь. И какое отношение это имеет к Стефану?
– Я говорю о Силе, Елена. – Внезапно Дамон подступил к ней вплотную. Не сводя с нее глаз, он мягко, но настойчиво продолжил: – Ты уже попробовала все остальное, и ничто тебя не удовлетворило. Казалось бы, ты девушка, у которой есть все. Но что-то важное всегда оказывается вне твоей досягаемости. Что-то, в чем ты отчаянно нуждаешься, но чего никак не можешь найти. Вот что я тебе предлагаю. Силу. Вечную жизнь. И ощущения, которых ты раньше никогда не испытывала.
Теперь Елена поняла, к чему он ведет, и ощутила вкус желчи. Она буквально задыхалась от ужаса и отвращения.
– Нет!
– Но почему, Елена? – прошептал Дамон. – Почему бы тебе это не попробовать? Будь же чест-на. Разве ты хотя бы отчасти этого не желаешь? – Его темные глаза были полны огня и энергии, и Елена почувствовала, что этот взгляд полностью парализовал ее. – Я могу пробудить в тебе неверо-ятные способности, которые прежде спали. Ты достаточно сильна, чтобы жить во Тьме и наслаж-даться славой, которую дарует власть. Пойми, Елена, ты легко сможешь стать Королевой Теней. Так почему бы не использовать эту Силу? Позволь, я помогу тебе ею овладеть.
– Нет, – промолвила она, с трудом отводя от него глаза.
Нет, она не станет смотреть на Дамона, не позволит ему так просто это проделать. Нет, он ни-когда не заставит ее забыть… заставит ее забыть…
– Это последняя тайна, Елена, – сказал Дамон. – Окончательная. – Голос ласкал ее так же, как кончики пальцев, уже дотянувшиеся до ее горла. – Ты обретешь счастье, которое сейчас не можешь даже представить.
Существовало что-то бесконечно важное, чего ни в коем случае нельзя забывать. Дамон ис-пользовал Силу, чтобы заставить ее забыть, но она никогда ему этого не позволит…
– И мы будем вместе, ты и я. – Холодные пальцы погладили ее шею, проскальзывая под ворот-ник свитера. – Теперь мы будем вдвоем, на веки вечные.
Боль внезапно кольнула Елену, когда пальцы Дамона коснулись двух крошечных ранок на шее, и разум ее прояснился.
Заставить ее забыть… Стефана.
Так вот что Дамон хотел вытеснить из ее сознания! Воспоминание о Стефане, о его зеленых глазах, о его улыбке, за которой всегда таилась грусть. Но теперь уже ничто не могло изгнать Стефа-на из мыслей Елены.
Нет, только не после того, как они обменялись кровью! Елена отстранилась от Дамона, отводя от своей шеи его холодные пальцы и глядя прямо ему в лицо.
– Я уже нашла то, чего хочу, – ожесточенно выговорила она. – Я нашла того, с кем я хочу ос-таться на веки вечные.
Глаза Дамона внезапно стали еще темнее, а воздух вокруг него словно пропитался холодной ненавистью. Заглядывая в эти глаза, Елена подумала о кобре, готовой к броску.
– Не будь такой идиоткой, – процедил Дамон. – Не уподобляйся моему брату. Или я обойдусь с тобой точно так же.
Теперь Елену вдруг охватил страх. И она никак не могла справиться с нарастающим ужасом. Холод буквально заполнял ее, остужая все тело. Ветер вновь набирал силу, и ветви деревьев качались из стороны в сторону.
– Скажи мне, где он.
– Прямо сейчас? Понятия не имею. Можешь ты хоть на мгновение перестать о нем думать?
– Нет! – Елена дрожала, волосы снова хлестали ее по лицу.
– И на сегодня это твой окончательный ответ? Знаешь, Елена, ты должна быть совершенно уве-рена, что тебе хочется играть со мной в эту игру. Последствия окажутся такими, что ты можешь по-жалеть о своем решении.
– Не сомневаюсь. – Ей требовалось остановить его, прежде чем он подчинит ее своей воле. – Но ты не сможешь меня запугать, Дамон. Неужели ты еще не понял? После того, как Стефан рассказал мне, кто ты такой, что ты наделал, ты потерял всякую власть надо мной. Я тебя ненавижу. Ты мне отвратителен. И больше ты ничего не можешь со мной сделать.
Выражение лица Дамона изменилось. Теперь на нем читалась не изящная чувственность, а жес-токая целеустремленность. Он рассмеялся, и казалось, что этот смех длится, целую вечность.
– Ничего? – спросил Дамон. – Да я могу сделать с тобой все, что захочу. И со всеми, кого ты любишь. Пойми, Елена, ты даже не представляешь себе, что я могу совершить. Но очень скоро ты сама увидишь.
Он сделал шаг назад, и ледяной ветер вдруг впился в Елену, как нож. Перед глазами помутнело, в воздухе закружились ослепительно-белые крапинки.
– Скоро начнется зима, Елена, – сказал Дамон, и его леденящий душу голос звучал ясно даже сквозь яростные завывания ветра. – Суровое время года. И еще до того, как оно здесь установится, ты сможешь убедиться в безграничности моих возможностей. Ты ко мне присоединишься прежде, чем наступит зима. Ты станешь моей.
Клубящийся вихрь слепил Елену, и она уже не могла разглядеть темную фигуру Дамона. Те-перь даже голос его пропадал. Елена обхватила себя руками, нагнула голову, все ее тело тряслось.
– Стефан… – прошептала она.
– Да, и еще одно, – вновь раздался голос Дамона. – Ты тут спрашивала меня о моем брате. Не трудись его искать. Прошлой ночью я его убил.
Елена резко вскинула голову, но ничего не увидела сквозь головокружительный вихрь белых крупинок, которые жгли ей щеки и забивались в ресницы. И теперь, когда мелкие зернышки липли к ее коже, она вдруг поняла, что это снежинки.
Первого ноября пошел снег. А солнце над головой исчезло.

Глава 3

Бонни пристально на нее посмотрела.
– Ничего не помню про мост. По-моему, никакого моста там не было.
– Но ведь ты сама об этом сказала, в самом конце. Я думала, ты все помнишь… – Тут Елена не-надолго умолкла. – Значит, последней фразы ты не помнишь, – ровным тоном закончила она.
– Я помню, что оказалась в одиночестве, там было холодно и темно, и я ощущала страшную слабость. Не знаю, но мне что-то такое было необходимо… что-то такое. И я почти хотела умереть. А потом ты меня разбудила.
Елена и Мередит переглянулись.
– Но после этого ты еще кое-что сказала, – напомнила Елена. – Ты сказала не приближаться к мосту.
– Она сказала тебе не приближаться к мосту, – уточнила Мередит. – Тебе, Елена, в особенно-сти. Она сказала, что там тебя ждет смерть.
– Мне наплевать, что меня там ждет, – решительно заявила Елена. – Там Стефан, и именно туда я и отправлюсь.
– Мы все туда отправимся, – поддержала ее Мередит.
Елена заколебалась.
– Я не могу вас об этом просить, – медленно проговорила она. – Там может таиться такая страшная опасность, о которой вы даже не подозреваете. Лучше я пойду одна.
– Ты шутишь? – спросила Бонни, отважно выставляя вперед подбородок. – Да мы просто обо-жаем опасность. Я хочу лежать в гробу молодой и прекрасной, разве ты не помнишь?
– Брось, Бонни, – быстро отозвалась Елена. – Ты же сама сказала, что это уже не игра.
– Для Стефана игры тоже закончились, – напомнила Мередит. – Сидя здесь, в спальне, мы его не спасем.
Елена направилась к платяному шкафу, на ходу сбрасывая с себя кимоно.
– Нам лучше собрать побольше теплой одежды, – сказала она.
Когда три подруги оделись по погоде, Елена повернулась к двери. Но тут же остановилась.
– Роберт, – вспомнила она. – Нам никак не пробраться мимо него к входной двери. Даже если он спит.
Все трое одновременно повернулись к окну.
– Отлично, – подытожила Бонни.
Спускаясь по айве, Елена обратила внимание, что снегопад прекратился. Но пронизывающий ветер заставил ее вспомнить слова Дамона.
«Зима – суровое время года», – подумала Елена и задрожала.
Нигде в доме свет уже не горел – даже в гостиной. Должно быть, Роберт заснул. И, тем не ме-нее, прокрадываясь под темными окнами, Елена затаила дыхание.
Машина Мередит стояла неподалеку на улице. В последнюю секунду Елена открыла дверь в гараж, решив захватить с собой веревку. Течение Утопшего ручья сильное и стремительное, и пере-секать его вброд очень опасно.
Всю дорогу к окраине городка Елену не отпускала тревога. Когда они проезжали опушку леса, Елена припомнила, как листва на кладбище бешено порхала вокруг нее. Особенно дубовая листва…
– Скажи, Бонни, а дубовые листья имеют какое-то особое значение? Про дубовую листву ба-бушка ничего тебе не рассказывала?
– Дубы были священны для друидов. Все деревья священны, но дубы особенно. Друиды дума-ли, что духи деревьев дают им Силу.
Елена задумалась и замолчала. Когда они доехали до моста и выбрались из машины, она насто-роженно посмотрела на дубы по правую сторону от дороги. Однако ночь была ясной, и ветер почти не шевелил сухую коричневую листву, все еще остававшуюся на ветвях.
– Смотрите, не появится ли здесь ворона, – предупредила Елена подруг.
– Ворона? – резко спросила Мередит. – Вроде той, что была во дворе у Бонни, когда умер Янц-зы?
– Да-да, в тот вечер, когда был убит Янцзы.
С бешено бьющимся сердцем Елена приблизилась к темным водам Утопшего ручья. Несмотря на название, эта стремительная речушка с глинистыми берегами не была похожа на ручей. Над Утопшим ручьем высился Плетеный мост – деревянная конструкция, возведенная почти столетие тому назад. Когда-то мост был достаточно крепок, чтобы выдерживать конные повозки, теперь же превратился в пешеходную переправу, которой почти никто не пользовался, потому что она лежала в стороне от людных дорог.
«Какое пустынное, одинокое и враждебное место», – подумала Елена.
Кругом на земле уже лежал тонкий снежный покров.
Несмотря на свои отважные заявления, Бонни старалась держаться позади.
– Помните, как мы последний раз бежали по этому мосту? – спросила она.
«Помню, – мысленно ответила Елена. – Даже слишком хорошо».
Когда они в тот день пересекали ручей по Плетеному мосту, за ними что-то гналось… что-то такое… с кладбища.
«Или кто-то такой», – подумала Елена.
– Пока что мы не будем переходить мост, – сказала она вслух. – Сначала мы заглянем под него с этой стороны.
– Там, где нашли старика с разодранным горлом? – с сомнением спросила Мередит, но после-довала за подругой.
Фары машины освещали лишь небольшой участок берега рядом с мостом. Выходя из узкого клинышка света, Елена ощутила болезненный трепет предчувствия.
«Твоя смерть поджидает тебя там», – сказал голос.
Так здесь притаилась смерть?
Елена поскользнулась на грязных, влажных камнях. Теперь она слышала только шум воды и глухое эхо от моста. Хотя Елена отчаянно напрягала глаза, разглядеть удавалось только сырой берег реки и деревянные опоры моста.
– Стефан? – прошептала Елена и почти обрадовалась, когда шум воды заглушил ее голос.
Она чувствовала себя как человек, который окликает кого-нибудь в пустом доме и одновременно боится, что ему и впрямь ответят.
– Все как-то не так, – сказала у нее за спиной Бонни.
– Что ты имеешь в виду?
Бонни озиралась, слегка качая головой и сосредоточенно прислушиваясь.
– Просто все здесь как-то не так. Когда я подключилась к Стефану, я… ну, начать с того, что никакую реку я тогда так ясно не слышала. Я вообще ничего не слышала, только мертвую тишину.
Сердце Елены сжалось от отчаяния. Отчасти она понимала, что Бонни права, что Стефана нет в этом диком и одиноком месте. Но с другой стороны, она была слишком напугана, чтобы прислу-шаться к подруге.
– Мы должны точно убедиться, – настояла Елена и, опять чувствуя тяжесть в груди, на ощупь двинулась дальше во тьму.
В конце концов, ей пришлось признать, что там нет никаких признаков чьего-то недавнего присутствия. И над поверхностью темной воды ничего не было видно. Елена вытерла холодные руки о джинсы.
– Мы можем проверить другую сторону моста, – предложила Мередит, и Елена механически кивнула.
Однако ей даже не потребовалось заглядывать в глаза Бонни, чтобы понять, что они там най-дут. Это определенно было не то место.
– Давайте лучше отсюда выбираться, – сказала Елена, продираясь сквозь густые заросли к кли-нышку света на дороге.
Однако не успели подруги выбраться из-под моста, как Елена вдруг застыла на месте.
– Господи… – охнула Бонни.
– Назад! – прошипела Мередит. – Давайте обратно под мост!
На фоне белых фар виднелся чей-то черный силуэт. Елена, чье сердце отчаянно заколотилось, сумела лишь различить, что фигура мужская. Лица во тьме видно не было, но у Елены вдруг возник-ло ужасное предчувствие.
Мужчина двигался к ним.
Снова нырнув под мост, Елена съежилась на грязном речном берегу, как можно плотнее при-жимаясь к земле. Она ясно чувствовала, как Бонни трясется у нее за спиной, а холодные пальцы Ме-редит впиваются ей в руку.
Отсюда им ничего не было видно, поэтому они вздрогнули от неожиданности, когда по мосту застучали тяжелые шаги. Едва дыша, подруги прижимались друг к другу, устремив взоры вверх. Шаги гулко стучали по деревянному настилу, и, казалось, двигались к противоположному берегу.
«Пожалуйста, пусть он уходит, – лихорадочно подумала Елена. – Ах, пожалуйста…»
Она крепко прикусила губу, а затем Бонни негромко всхлипнула, и ее ледяные пальцы вцепи-лись в руку Елены. Шаги возвращались.
«Мне следует выйти на мост, – подумала Елена. – Ему нужна я, а не Бонни и Мередит. Он сам так сказал. Мне следует выйти туда и встретиться с ним лицом к лицу. Тогда, может статься, он от-пустит Бонни и Мередит».
Однако жгучая ярость, которая так поддержала ее утром, теперь куда-то улетучилась. Даже со-брав все остатки воли, Елена была не способна отпустить руку Бонни, оторваться от подруги.
Теперь шаги звучали над самыми их головами. Затем все затихло, и вдруг что-то скользнуло по берегу.
«Нет!» – подумала Елена, ощущая, как страх пронизывает все ее тело.
Бонни застонала и прижалась головой к плечу Елены. А Елена в бессильном ужасе смотрела, как чьи-то ноги появляются из темноты.
«Нет, – думала она, – нет…»
– Что вы там делаете?
В первые несколько секунд разум Елены наотрез отказался воспринимать происходящее. На-пряжение достигло высшей точки, и она чуть не вскрикнула, когда Мэтт сделал еще один шаг вниз по берегу, заглядывая под мост.
– Елена? Что вы там делаете?
Бонни резко вскинула голову. В судорожном выдохе Мередит послышалось невероятное облегчение. А Елена почувствовала, как подгибаются ее ноги.
– Господи, Мэтт, – только и сумела выдохнуть она.
Бонни сориентировалась быстрее.
– А сам-то ты, черт побери, что здесь делаешь? – срывающимся голосом осведомилась она. – Пытаешься нам коллективный сердечный приступ устроить? Какого дьявола ты среди ночи здесь околачиваешься?
Мэтт по привычке сунул руку в карман, позвякивая мелочью. Пока три подруги вылезали из-под моста, он внимательно смотрел в сторону речки.
– Я просто следовал за вами.
– Что-что ты делал? – переспросила Елена.
Мэтт неохотно развернулся к ней лицом.
– Я следовал за вами, – повторил он, разводя руками. – Я подумал, что ты найдешь какой-нибудь способ обвести тетю Джудит вокруг пальца и выскользнуть на улицу. Тогда я сел в машину на другой стороне улицы и стал наблюдать за твоим домом. Довольно скоро вы трое выбрались из окна. Тогда я просто сюда за вами последовал.
Елена не знала, что и сказать. С одной стороны, она не на шутку разозлилась. И к тому же, ско-рее всего, Мэтт так поступил, желая сдержать обещание, данное Стефану. С другой стороны, Елена подумала о том, как он сидел в своем дряхлом «фордике» и промерзал до костей, даже не поужинав, и испытала трогательное чувство. Ей не хотелось на него злиться.
Мэтт снова смотрел на речку. Подступив к нему поближе, Елена негромко заговорила.
– Прости меня, Мэтт, – сказала она. – За то, как я вела себя в доме, и еще… еще за… – Елена пыталась найти нужные слова, но сдалась.
«За все», – безнадежно подумала она.
– Ну, тогда я попрошу прощения за то, что напугал вас. – Мэтт развернулся к ней, как бы под-водя итог. – А теперь не могла бы ты мне сказать, какого черта вы все тут делаете?
– Бонни подумала, что Стефан может быть под мостом.
– Бонни ничего такого не подумала, – уточнила рыжеволосая девочка. – Как раз наоборот. Бон-ни только что сказала, что это совсем не то место. Нам следует искать место потише, удаленное от шума, что-то закрытое со всех сторон. Мне показалось, что меня там… ну, словно что-то окружает, – не слишком удачно объяснила она.
Мэтт так настороженно на нее посмотрел, будто Бонни вот-вот собиралась его укусить.
– Да-да, конечно, окружает, – снисходительно кивнул он.
– Вокруг меня там были камни, но совсем не такие, как здесь, в речке, – добавила Бонни.
– Да-да, конечно, не такие. – Тут Мэтт искоса взглянул на Мередит, которая, наконец, над ним сжалилась.
– У Бонни было видение, – пояснила она.
Мэтт отшатнулся на пару шагов, и в свете фар Елена сумела разглядеть его профиль. Судя по выражению лица, парень явно не знал, что ему делать. То ли просто уйти, то ли связать троих подруг и побыстрее отвезти в ближайшую психиатрическую лечебницу.
– Это не шутка, – сказала Елена. – Правда, Мэтт, Бонни у нас ясновидящая. Да-да, я знаю, я всегда говорила, что в подобные вещи не верю, но я ошибалась. Ты просто себе не представляешь, насколько ошибалась. Сегодня вечером Бонни… в общем, она каким-то образом настроилась на Сте-фана, и теперь имеет приблизительное представление, как выглядит то место, где он сейчас находит-ся.
Мэтт тяжко вздохнул.
– Да-да, конечно, я понимаю…
– Не надо мне отеческой снисходительности! Я не так глупа, Мэтт, и говорю тебе, что здесь все по-настоящему. Бонни была там, где находится Стефан, она в курсе некоторых деталей, которые мог знать только он. И она видела место, в котором он прямо сейчас пойман в ловушку.
– Точно, пойман в ловушку, – подтвердила Бонни. – В этом-то все и дело. Это определенно не-открытое место вроде реки. Но там вода, холодная вода по самую шею. А кругом – камни, покрытые густым мхом. Вода неподвижная, ледяная. И еще там скверно пахло.
– Но что ты там видела? – спросила Елена.
– Ничего. Я все равно что ослепла. Но откуда-то я знала, что, если бы там был хоть малейший намек на свет, я была бы способна видеть. Там было темно, как в гробнице.
– Как в гробнице… – По спине у Елены побежали мурашки.
Она тут же подумала о разрушенной церкви на холме над кладбищем. Там действительно была гробница, и один раз, как ей показалось, она открылась.
– Но в гробнице не было бы так влажно, – заметила Мередит.
– Да, правда, – согласилась Бонни. – Но тогда я просто не могу понять, где это может быть. На самом деле Стефан находился не совсем в здравом уме; он был слаб и совсем измучен. И еще он ис-пытывал жажду…
Елена открыла, было рот, чтобы перебить Бонни, но как раз в этот момент вмешался Мэтт.
– А знаете, я могу вам сказать, на что это похоже, – вставил он.
Три девочки разом на него посмотрели. Вообще-то Мэтт стоял чуть поодаль, прислушиваясь к их разговору. Подруги почти забыли про него.
– Ну так что? – спросила Елена.
– Ну так вот, – отозвался Мэтт. – По-моему, это выглядит как колодец.
Елена вздрогнула, воодушевленная новой версией.
– Бонни, как думаешь?
– Очень может быть, – медленно произнесла Бонни. – Размер и другие признаки… да-да, очень похоже. Но ведь колодец сверху открыт – я должна была увидеть звезды.
– Бывают и закрытые колодцы, – сказал Мэтт. – В округе множество старых ферм, на террито-рии которых есть заброшенные колодцы. Некоторые фермеры специально их накрывают, чтобы ма-ленькие детишки туда не свалились. Например, так делают мои дедушка с бабушкой.
Елена не могла и дальше сдерживать возбуждение.
– Наверняка это колодец. Да-да, точно. Бонни, вспомни, ведь ты сказала, что там все время бы-ло темно.
– Да, и к тому же мне показалось, что это место расположено под землей. – Бонни тоже развол-новалась, но тут Мередит вмешалась с сухим и прозаичным вопросом:
– А как ты думаешь, Мэтт, сколько всего, в Феллс-Черче колодцев?
– Думаю, несколько десятков, – ответил парень, – Но накрытых не так много. И если вы пред-полагаете, что кто-то скинул Стефана в один из таких колодцев, то он должен быть в уединенном месте, где люди не смогут его увидеть. Скорее всего, это какое-то заброшенное хозяйство…
– А его машину полиция нашла на этой дороге, – заметила Елена.
– Старая ферма Франчера, – предположил Мэтт.
Все четверо переглянулись. Ферма Франчера была разрушена и заброшена так давно, что никто уже не помнил, когда именно. Она располагалась в самой гуще леса, и этот лес почти столетие назад поглотил ее.
– Давайте поедем туда, – просто добавил Мэтт.
Елена положила руку ему на плечо.
– Ты уверен?
Он ненадолго отвернулся.
– Я просто не знаю, чему верить, – сказал Мэтт наконец. – Но давайте туда съездим.
Они разделились на пары и сели в обе машины. Мэтт с Бонни поехали впереди, а Мередит с Еленой последовали за ними. Мэтт выбрал заброшенную проселочную дорогу, ведущую в лес, но она довольно скоро оборвалась.
– Дальше придется идти пешком, – сказал парень.
Елена радовалась, что ей пришло в голову захватить с собой веревку. Если Стефан действи-тельно в колодце на ферме Франчера, веревка должна им потребоваться. А если он не там…
Но пока лучше об этом не задумываться.
Непросто было продираться сквозь лес, особенно в темноте. Подлесок был очень густым, и мертвые ветки то и дело цеплялись за одежду путников. Вокруг кружили какие-то насекомые, заде-вая щеки незримыми крылышками.
В конце концов, они вышли на поляну. Фундамент старого дома еще можно было разглядеть, хотя каменный остров теперь оплетала густая сеть сорняков, дымовая труба стояла почти неповреж-денной, напоминая странный осыпающийся монумент.
– Колодец должен быть где-то на заднем дворе, – предположил Мэтт.
Вскоре Мередит обнаружила его. Девушка позвала остальных, и они встали вокруг плоского квадратного блока, едва возвышавшегося над землей и накрытого каменной плитой.
Мэтт нагнулся и внимательно осмотрел плиту.
– Ее недавно двигали, – заметил он.
Сердце Елены тут же лихорадочно заколотилось. Она ощущала его биение даже в горле и в кончиках пальцев.
– Давайте ее уберем, – произнесла она еле слышно.
Каменная плита оказалась такой тяжелой, что только едва заметно шевельнулась под напором Мэтта. Когда же они все четверо налегли изо всех сил, плита сдвинулась, по меньшей мере, на дюйм. Мэтт вставил сухую ветку в образовавшуюся брешь и стал действовать ею как рычагом. Затем все четверо снова налегли на плиту.
Когда отверстие стало достаточно большим, чтобы просунуть туда голову и плечи, Елена на-гнулась, заглядывая в колодец. Надежда еле теплилась.
– Стефан?
Последовавшие секунды, пока Елена вглядывалась во тьму, слыша только эхо от падения мел-ких камешков, были невыносимо мучительными. Наконец, каким бы невероятным это ни казалось, из колодца донесся слабый голос:
– Кто здесь? Елена?
– Ах, Стефан! – Елена чуть не задохнулась от чувства облегчения. – Да! Я здесь, мы здесь, и мы сейчас тебя вытащим. С тобой все хорошо? Тебе больно? – Она и сама бросилась бы вниз, если бы Мэтт не придерживал ее сзади за пояс. – Стефан, держись, у нас тут веревка. Скажи мне, что с тобой все хорошо.
Последовал еле слышный, почти неопознаваемый звук, но Елена все же поняла, что это было. Голос Стефана оказался слаб, однако вполне различим.
– Вообще-то… бывало и лучше, – выдохнул он. – Но я… я жив. А кто там с тобой?
– Это я, Мэтт, – сказал Мэтт, отпуская Елену. Затем он тоже нагнулся над черной дырой. Елена, чуть не сходя с ума от радости, все же заметила, что вид у парня был ошарашенный. – А еще тут Бонни и Мередит. Я сейчас брошу тебе веревку… конечно, при условии, что Бонни потом при помощи левитации тебя вызволит. – По-прежнему стоя на коленях, Мэтт повернулся лицом к Бонни.
Она слегка хлопнула его по макушке.
– Не смей с этим шутить! Давай лучше его вытаскивать!
– Есть, мэм, – с легкой беспечностью отозвался Мэтт. – Держи, Стефан. Постарайся обвязаться этой веревкой.
– Хорошо, – выдохнул Стефан.
Он старался не думать о пальцах, совсем занемевших от холода, и не стал спрашивать, смогут ли они вытащить его из колодца. Другого варианта попросту не существовало.
Следующие пятнадцать минут стали для Елены сплошным кошмаром. Потребовались усилия всех четверых, чтобы вытащить Стефана из колодца, хотя главным вкладом Бонни стало произнесе-ние слов «давайте, давайте!» всякий раз, как они останавливались, чтобы передохнуть. Но вот, нако-нец, руки Стефана уцепились за край черной дыры, и Мэтт схватил его за плечи, нагнувшись вперед.
Вскоре Елена уже бережно обнимала лежащего на земле Стефана. О скверном положении дел свидетельствовали неестественно низкая температура его тела и слабость. Последние остатки сил Стефана ушли на помощь спасателям, пока они вытягивали его из колодца. Его руки были покрыты кровоточащими ранами. Но больше всего Елену встревожил тот факт, что у него даже не хватило сил ее обнять.
Когда Елена отпустила Стефана, чтобы как следует его осмотреть, ей сразу бросились в глаза его восковая бледность и темные круги под глазами. Стефан выглядел таким изможденным, что она не на шутку испугалась.
Елена беспомощно посмотрела на остальных. Мэтт сочувственно морщился.
– Нам лучше как можно скорее доставить его в больницу. Ему нужен доктор.
– Нет! – Слабый и хриплый голос донесся от обмякшей фигуры, которую Елена баюкала у себя на коленях.
Она поняла, что Стефан отчаянно собирается с силами, почувствовала, как он поднимает голо-ву. Взгляд его зеленых глаз сосредоточился на ее лице, и выражал он непреклонную настойчивость.
– Никаких… докторов. – Глаза Стефана буквально жгли ее. – Обещай мне… Елена.
Елена совсем растерялась.
– Обещаю, – прошептала она.
А затем почувствовала, как державший Стефана поток чистой силы воли и целеустремленности резко ослабевает. Теряя сознание, Стефан снова обмяк у нее на руках.

Глава 5

2 ноября, суббота
Мой милый Дневник!
Сегодня утром я проснулась и почувствовала себя очень странно. Просто не знаю, как это описать. С одной стороны, я была так слаба, что, когда попыталась встать, ноги поначалу отка-зались меня держать. А с другой стороны, я ощутила такое… такое удовольствие. Я чувствовала такое спокойствие и умиротворение. Как будто я плавала на ложе золотистого света. Мне было совершенно наплевать, смогу ли я когда-нибудь сдвинуться с места.
Затем я вспомнила про Стефана и снова попыталась встать, но тетя Джудит уложила меня обратно в постель. Она сказала, что Бонни и Мередит ушли несколько часов тому назад, а я так крепко спала, что они даже не смогли меня разбудить. Еще она сказала, что я нуждаюсь в хорошем отдыхе.
Вот я теперь и отдыхаю. Тетя Джудит притащила сюда телевизор, но мне не хочется его смотреть. Лучше я буду лежать в кровати и писать тебе – или просто лежать.
Я жду, когда Стефан мне позвонит. Он обещал позвонить. А может, не обещал. Не могу вспомнить. Когда он все-таки мне позвонит, я должна буду…

3 ноября, воскресенье, 10:30 вечера
Только что прочитала вчерашнюю запись и очень расстроилась. Что же со мной такое тво-риться? Я прервала запись буквально на полуслове, и теперь даже не знаю, что собиралась сказать. И я ничего не объяснила на счет нового дневника и всего остального. Должно быть, я совсем ничего не соображала.
Так или иначе, теперь я официально объявляю о начале нового дневника. Эту тетрадку я купи-ла в канцтоварах. Она совсем не так красива, как предыдущая, но все равно подойдет. Я уже поте-ряла всякую надежду когда-нибудь увидеть мой старый дневник. Тот, кто его украл, похоже, не со-бирается его возвращать. Но стоит мне только подумать о том, что кто-то его читает, узнает о моих заветных мыслях и моих чувствах в отношении Стефана, мне хочется убить этого человека. И в тоже время мне так стыдно, что я готова умереть от унижения.
Нет, я не стыжусь тех чувств, которые испытываю к Стефану. Но это мое личное дело. А, кроме того, там есть совсем интимные записи – о том, как мы целовались, как он меня обнимал… Уверена, Стефан нипочем бы не захотел, чтобы кто-то об этом прочел.
Разумеется, там нет ни слова про его тайну. Я тогда еще толком ничего не знала. И только когда Стефан поделился со мной своей тайной, я его действительно поняла, и мы по-настоящему сблизились, оказались вместе. Теперь мы неразрывны, мы часть друг друга. Мне кажется, я всю жизнь его ждала.
Может быть, ты думаешь, что я ужасно себя чувствую из-за любви к нему, если вспомнить, кто он такой. Да, Стефан может быть буйным и жестоким, и я точно знаю, что в его прошлом есть вещи, которых он стыдится. Но он совершенно не способен быть жестоким по отношению ко мне. С прошлым покончено. Внутри у Стефана такое чувство вины и столько боли! Мне очень хочется его излечить.
Я не знаю, что будет дальше: я просто рада, что Стефан в безопасности. Сегодня я отправи-лась к пансионату и выяснила, что полиция вчера там побывала. Стефан был по-прежнему слаб и не смог воспользоваться своей Силой, чтобы спровадить полицейских, но они ни в чем его не обвинили. Они просто задали несколько вопросов. Стефан сказал, что полицейские вели себя вполне дружелюбно, и это вызывает у меня определенные подозрения. Все вопросы на самом деле сводились к одному – где Стефан был в ту ночь, когда напали на старика под мостом, когда напали на Викки у разрушенной церкви, а также в тот вечер, когда в школе был убит мистер Таннер.
У полиции нет против него никаких улик. Что из того, что преступления начались сразу же после того, как Стефан прибыл в Феллс-Черч? Это ровным счетом ничего не доказывает. Да, он поспорил тем вечером с мистером Таннером. Ну и что? Все спорили с мистером Таннером. Да, Стефан исчез сразу же после того, как было обнаружено тело мистера Таннера. Но теперь он вер-нулся, и совершенно ясно, что на него самого напали, причем сделала это та же самая персона, ко-торая совершила все остальные нападения. Мэри рассказала полиции о том состоянии, в котором она его нашла. А если полицейские когда-нибудь спросят нас, то мы с Мэттом, Бонни и Мередит сможем заявить о том, как обнаружили Стефана в заброшенном колодце. Против него нет совсем никаких улик.
Мы со Стефаном поговорили обо всем этом – и о многом другом. Так славно было снова быть с ним, пусть даже он казался совсем бледным и уставшим. Стефан по-прежнему не помнит, чем для него закончилась ночь с четверга на пятницу, но в целом все получилось так, как я и подозревала. В четверг вечером, проводив меня до дома, он отправился искать Дамона. Они серьезно поспорили. В результате Стефан полумертвый оказался в колодце. Не надо быть гением, чтобы представить, что произошло между двумя этими событиями.
Я до сих пор не сказала Стефану, что утром в пятницу отправилась на кладбище искать Да-мона. Пожалуй, мне лучше сделать это завтра. Я знаю, что он расстроится, особенно, когда услы-шит о том, что мне сказал Дамон.
Вот так пока все складывается. Я очень устала. Вряд ли стоит добавлять, что этот дневник мне следует хорошенько спрятать.

Помедлив, Елена посмотрела на последнюю строчку. А затем добавила еще одну:

P.S. Интересно, кто станет нашим новым учителем европейской истории?

Сунув дневник под матрас, она выключила свет.

Елена шла по школьному коридору, окруженная вакуумом настороженного любопытства. Обычно ее донимали приветствиями со всех сторон. Где бы она ни появилась, везде слышалось: «Привет, Елена!» Однако сегодня при ее приближении все уклончиво отводили глаза в сторону или вообще поворачивались спиной. И это происходило в течение всего дня.
Елена секунду помедлила перед дверью в кабинет европейской истории. Несколько учеников уже сидели в классе, а у доски стоял незнакомец.
Он выглядел почти как старшеклассник, щеголяя песочного цвета шевелюрой и спортивным телосложением. На доске было написано: «Аларих К. Зальцман». Когда незнакомец повернулся, Елена отметила, что у него к тому же довольно ребячливая улыбка.
Новый учитель продолжал улыбаться и после того, как Елена села на место, а другие ученики вошли в класс. Среди них оказался Стефан. Они с Еленой переглянулись, пока он усаживался рядом с ней, но разговаривать не стали. Все остальные тоже молчали. В помещении постепенно воцарилась мертвая тишина.
Бонни села по другую сторону от Елены. Мэтт расположился в нескольких столах от них, но смотрел прямо перед собой.
Последними в класс вошли Кэролайн Форбс и Тайлер Смоллвуд. Они явно прибыли вместе, и Елене очень не понравилось выражение лица Кэролайн. Слишком уж хорошо она знала эту кошачью улыбку и суженные зеленые глаза. Жирная физиономия Тайлера буквально сияла от удовольствия. Роскошные фингалы у него под глазами уже почти прошли.
– Ну хорошо, почему бы нам для начала не составить все эти столы в кружок?
Внимание Елены резко переключилось на незнакомца у доски. Он по-прежнему улыбался.
– Давайте это сделаем. Тогда мы все будем видеть лица друг друга, пока разговариваем, – про-должил новый учитель.
Ученики молча повиновались. Незнакомец не стал устраиваться за столом мистера Таннера; вместо этого он перетащил стул в центр круга и лихо его оседлал.
– Ну вот, – произнес он. – Я понимаю, вам наверняка любопытно, кто я такой. Что ж, мое имя написано на доске: Аларих К. Зальцман. Но я хочу, чтобы вы звали меня Аларих. Позднее я расскажу о себе, но сначала хочу дать вам возможность выговориться. Сегодня, как я понимаю, тяжелый день для большинства из вас. Кого-то, очень для вас важного, не стало, и это должно быть очень больно. Я хочу дать вам шанс откровенно поделиться наболевшим со мной и с вашими одноклассниками. Я хочу, чтобы вы рассказали о своей боли и тем самым от нее избавились. Тогда мы с вами сможем начать строить доверительные отношения. Итак, кто хотел бы высказаться первым?
Ученики молча смотрели на него. Никто даже бровью не повел.
– Так-так, посмотрим… как насчет тебя? – По-прежнему улыбаясь, новый учитель сделал обод-ряющий жест в сторону очаровательной девочки с красными волосами. – Скажи мне, как тебя зовут, и что ты чувствуешь по поводу случившегося.
Явно растерявшись, девочка встала.
– Меня зовут Сью Карсон, и я… гм… – Она перевела дух и продолжила: – И я чувствую страх. Потому что, кем бы ни был этот маньяк, он по-прежнему на свободе. И в следующий раз на месте мистера Таннера могу оказаться я.
– Спасибо, Сью. Уверен, многие одноклассники разделяют твою тревогу. А теперь вот что. Правильно ли я понимаю, что некоторые из вас оказались на месте трагедии?
Столы заскрипели, когда ученики неловко заерзали на стульях. Тайлер Смоллвуд встал, слегка улыбаясь и показывая крепкие зубы.
– Почти все мы там оказались, – уточнил он, после чего глаза его переметнулись на Стефана. Елена тут же заметила, как некоторые ученики проследили за его взглядом. – Я добрался туда вскоре после того, как Бонни обнаружила труп. И теперь я чувствую ответственность за своих сограждан. По улицам разгуливает опасный убийца, и пока еще не сделано ничего, чтобы его остановить. К тому же… – Тут Тайлер осекся.
Елена заметила, как Кэролайн взглядом приказала ему остановиться. Отбросив назад золоти-сто-каштановые волосы, Кэролайн закинула одну длинную ногу на другую, когда Тайлер снова сел.
– Хорошо, спасибо. Итак, почти все вы там оказались. Тогда задача становится намного труд-нее. А теперь не могли бы мы послушать ту самую Бонни, которая обнаружила тело? – Учитель ог-ляделся по сторонам.
Бонни медленно подняла голову, затем встала.
– Да, это я его обнаружила, – начала она. – То есть я хочу сказать, я первой выяснила, что мис-тер Таннер действительно мертв, а не просто притворяется.
Аларих Зальцман не смог скрыть резкого недоумения:
– Не просто притворяется? А что, мистер Таннер часто притворялся мертвым?
Послышалось сдавленное хихиканье, а на лице у нового учителя истории засияла все та же мальчишеская улыбка. Елена повернулась и взглянула на Стефана. Тот недовольно хмурился.
– Нет-нет, – стала объяснять Бонни. – Видите ли, он был Жертвой. В Доме с привидениями к Хеллоуину. Поэтому он с самого начала оказался покрыт кровью, но только это была фальшивая кровь. И тут отчасти моя вина, потому что мистер Таннер не хотел, чтобы его заливали кровью, а я сказала, что он должен с этим смириться, иначе ничего не получится. Первоначально он должен был стать просто Окровавленным трупом. А потом мы решили, что он станет Жертвой на алтаре. Но мистер Таннер все продолжал говорить, что так неправильно и негигиенично, и мы никак не могли его убедить, пока Стефан не пришел и не начал с ним спорить… – Тут она осеклась. – Я хочу сказать, мы просто с ним поговорили, и в конечном итоге мистер Таннер согласился стать Жертвой. Вскоре в Дом с привидениями пустили людей. А чуть позже я заметила, что мистер Таннер не садится на алтаре и не пугает детишек, как должен был делать по сценарию. Тогда я подошла и спросила у него, в чем дело. А мистер Таннер не ответил. Он просто… он просто продолжал смотреть в потолок. И тогда я до него дотронулась, а он… это было ужасно. Оказалось, что у него почти отрезана голова. – Бонни умолкла и с трудом сглотнула слюну.
Елена встала со своего места. Встали также Мэтт, Стефан и еще несколько учеников. Елена по-тянулась обнять Бонни.
– Бонни, все хорошо. Бонни, не надо, все хорошо.
– И кровь оказалась у меня на ладонях. Так много крови. Там повсюду была кровь, столько крови… – Девочка истерически всхлипнула.
– Ладно, теперь выскажусь я, – произнес Аларих Зальцман. – Весьма сожалею. Я не хотел так вас расстраивать. Но думаю, что в будущем вам непременно следует как-то поработать с этими чув-ствами. Совершенно очевидно, что вы все пережили разрушительный негативный опыт.
Учитель истории встал и принялся расхаживать в центре круга, нервно сжимая кулаки. Бонни по-прежнему негромко всхлипывала.
– А знаете, – продолжил Аларих Зальцман, и его мальчишеская улыбка вспыхнула с прежней силой, – мне бы хотелось дать нашим взаимоотношениям хороший старт. Но только не в этой официальной атмосфере. Как насчет того, чтобы вы все пришли сегодня вечером ко мне домой, чтобы мы смогли поболтать о всякой всячине в неформальной обстановке? Просто чтобы получше узнать друг друга, поговорить о случившемся. Вы даже сможете привести с собой друзей, если захотите. Ну как?
Несколько секунд все недоуменно переглядывались. Затем кто-то спросил:
– К вам домой?
– Ах, я совсем забыл. Как глупо с моей стороны, я остановился в доме Рамси, на улице Магно-лий. – Учитель написал адрес на доске. – Рамси – мои друзья, и они предложили, чтобы я пожил в их доме, пока они сами находятся в отпуске. Я прибыл из Шарлоттсвиля. Директор школы позвонил мне в гостиницу и спросил, не смогу ли я заполнить вакансию. Я сказал, что смогу. Хотя я еще никогда не работал школьным учителем.
– Это многое объясняет, – еле слышно вымолвила Елена.
– Так или иначе, что вы об этом думаете? Как вам мой план? Нравится? – Аларих Зальцман ог-лядел учеников.
Ни у кого не хватило духу откровенно отказаться. Раздались неуверенные «да» и «конечно».
– Вот и отлично. Будем считать, что все улажено. Так мы непременно сможем получше узнать друг друга. Да, и кстати… – Учитель открыл журнал и внимательно его просмотрел. – На наших уроках активное участие будет порой возмещать отсутствие высоких оценок. – Он поднял взгляд и улыбнулся. – Теперь можете идти.
– Ну он и наглец, – пробормотал кто-то, пока Елена шла к двери.
Бонни оказалась сразу у нее за спиной, но тут Аларих Зальцман попросил ее задержаться.
– Прошу прощения, но не могут ли те ученики, которые участвовали в обсуждении, ненадолго остаться?
Стефану тоже пришлось уйти.
– Пойду, выясню насчет футбольной тренировки, – сказал он Елене. – Ее наверняка отменят, но мне лучше в этом убедиться.
Елена озабоченно посмотрела на него – лицо Стефана осунулось, а двигался он так, будто ему больно.
– Даже если ее не отменят, неужели у тебя есть силы и желание в ней участвовать?
– Все будет хорошо, – уклончиво отозвался Стефан. – Встретимся у твоего шкафчика.
Елена кивнула.
Добравшись до своего шкафчика, она увидела, как Кэролайн неподалеку разговаривает с двумя другими девочками. Три пары глаз следили за каждым движением Елены, пока она убирала учебники и тетрадки, но, стоило Елене поднять взгляд, как собеседницы Кэролайн резко отвернулись. Кэролайн, однако, по-прежнему за ней внимательно наблюдала, наклонив голову. Губы ее слегка шевелились, явно произнося негромкие комментарии. Внезапно Елена почувствовала, что с нее довольно. Захлопнув свой шкафчик, она подошла вплотную к трем девочкам.
– Привет, Бекки. Привет, Шейла, – поздоровалась она. А затем выразительно добавила: – При-вет, Кэролайн.
Бекки и Шейла пробормотали приветствие и, извинившись, поспешили ретироваться. Елена даже не повернула головы и не видела, как они удаляются. Она продолжала смотреть прямо в глаза Кэролайн.
– Что происходит? – поинтересовалась Елена у бывшей подруги.
– В каком смысле? – Кэролайн явно наслаждалась ситуацией и старалась как можно дольше ее растянуть. – С кем?
– С тобой, Кэролайн. Со всеми. Не притворяйся, что ты тут ни при чем, потому что я точно знаю, что это ты во всем виновата. Все избегают меня, словно я зачумленная, а у тебя такой вид, как будто ты только что выиграла в лотерею. Признавайся, что ты натворила?
На лице Кэролайн появилось выражение оскорбленной невинности, но через секунду она снова расплылась в кошачьей улыбке.
– Как только начались занятия, я сказала тебе, Елена, что в этом году все будет по-другому, – начала она. – Я честно предупредила, что твое время на троне истекает. Все остальное – уже мое де-ло. Происходит всего-навсего естественный отбор. По закону джунглей.
– А все-таки – что конкретно происходит?
– Ну, можно сказать так: прогулки под ручку с убийцей плохо отразились на твоей репутации.
В груди у Елены все напряглось так, будто Кэролайн ее ударила. В первое мгновение желание ударить Кэролайн в ответ казалось почти неудержимым. Кровь стучала у нее в ушах, но Елена, сжав зубы, выдавила:
– Это неправда. Стефан ничего такого не делал. Полиция допросила его, и подозрение с него снято.
Кэролайн пожала плечами. Улыбка ее стала снисходительной.
– Елена, я же тебя еще с детского сада знаю, – сказала она. – А потому, во имя прежней друж-бы, дам тебе небольшой совет – брось Стефана. Если ты сделаешь это сейчас, то еще сумеешь избе-жать участи прокаженной. В ином случае можешь с таким же успехом купить себе маленький коло-кольчик, чтобы его звоном отпугивать людей на улице.
От ярости Елене буквально перехватило горло. Кэролайн медленно развернулась и пошла прочь, а в свете ламп казалось, что сквозь ее рыжевато-каштановые волосы просвечивает кожа голо-вы. Через несколько секунд Елена снова обрела дар речи.
– Кэролайн! – Бывшая подруга к ней повернулась. – Ты собираешься сегодня на эту вечеринку в доме Рамси?
– Думаю, да. А что?
– Да ничего. Просто я точно там буду. Со Стефаном. Так что увидимся в джунглях. – На сей раз первой отвернулась Елена.
Величественность ее красочного выхода со сцены несколько пострадала, когда она заметила чью-то стройную фигуру в дальнем конце коридора. На мгновение Елена сбилась с размеренного шага, но, подойдя поближе, узнала Стефана.
Елена прекрасно понимала, что улыбка, которой она его одарила, выглядела искусственно, и Стефан недоуменно оглянулся на шкафчики, пока они выходили из школы.
– Что, футбольная тренировка отменена? – спросила Елена.
Стефан кивнул.
– Что там произошло? – спросил он.
– Ничего. Я просто спросила Кэролайн, идет ли она на сегодняшнюю вечеринку. – Елена запрокинула голову, чтобы взглянуть на серое, безрадостное небо.
– Так вы именно об этом говорили?
Что-то похожее она от него уже слышала. Да, Стефан мог видеть лучше по сравнению с обыч-ным человеком, и слышать тоже. Но достаточно ли хорошо, чтобы различить слова, сказанные на расстоянии в сорок футов от него?
– Да, – с вызовом отозвалась Елена, по-прежнему глядя на облака.
– И это так тебя разозлило?
– Да, – повторила она, не меняя тона.
Тут Елена почувствовала на себе его пристальный взгляд.
– Послушай, Елена, но ведь это неправда.
– Что ж, если ты можешь читать мои мысли, тогда тебе не требуется задавать мне никаких во-просов.
Они остановились и повернулись лицом друг к другу.
Мышцы на лице Стефана напряглись, губы вытянулись и превратились в упрямую черточку.
– Ты же знаешь, что я никогда не стал бы этого делать, но мне казалось, что ты всегда была за честность в отношениях.
– Хорошо. Кэролайн пребывала в своем обычном сволочном настроении и болтала всякие гадости про убийство. Ну и что? Тебе есть до этого дело?
– Есть, – с жестокой простотой признался Стефан. – Потому что она может быть права. Не на-счет убийства, а насчет тебя. Насчет нас. Мне следовало догадаться, что это случится. Дело ведь не только в Кэролайн, разве не так? Я весь день ощущал направленные на меня волны враждебности и страха, но чувствовал слишком сильную усталость, чтобы сразу это проанализировать. Все думают, что я убийца, и ставят тебе это в вину.
– Что они думают, не имеет значения! Они ошибаются, но в конечном итоге это поймут. Тогда все снова будет замечательно.
Грустная улыбка растянула уголки рта Стефана.
– Ты действительно в это веришь? – Он отвернулся, и его взгляд снова стал жестким. – А что, если они ничего не поймут? Что, если все станет еще хуже?
– О чем ты говоришь?
– Может, нам лучше… – Стефан перевел дух и осторожно продолжил: – Может, нам лучше ка-кое-то время не видеться? Если все подумают, что мы расстались, возможно, они оставят тебя в по-кое?
Елена недоверчиво на него уставилась.
– И ты смог бы на это пойти? Смог бы неизвестно сколько не видеться со мной и не разговари-вать?
– Если это необходимо, то да. Мы смогли бы притвориться, будто между нами все кончено. – Стефан упрямо сжал губы.
Елена еще какое-то мгновение пристально на него глядела. Затем она придвинулась ближе, так близко, что они со Стефаном почти соприкоснулись. Ему пришлось опустить на нее взгляд. Их лица разделяли какие-то несколько дюймов.
– Есть только один способ это сделать, – напряженно проговорила Елена. – Ладно, я готова объявить всей школе о том, что наши отношения разорваны. Но только в одном случае. Если ты пря-мо сейчас скажешь, что ты не любишь меня и больше не хочешь меня видеть. Скажи мне это, Сте-фан, скажи прямо сейчас. Скажи, что больше не хочешь быть со мной.
Стефан буквально перестал дышать. Он неотрывно смотрел на Елену, и его глаза, как у кота, перелились разными оттенками – изумрудным, малахитовым и лиственно-зеленым.
– Скажи мне, – продолжила Елена. – Скажи мне, что ты сможешь жить без меня. Скажи мне…
Последней фразы ей закончить не удалось. Губы Стефана прижались к ее губам.

Глава 7

– В следующий раз, – негромко проговорил Стефан, – я так просто не уйду.
Елена поняла, что он говорит совершенно серьезно, и это пугало ее. Однако сейчас эмоции схлынули, и ей не хотелось спорить.
– Надо же, – удивленно проговорила она, – Дамон был там. В самом обычном доме, полном са-мых обычных людей, как будто у него были все права там находиться. Никогда бы не подумала, что он на такое осмелится.
– Почему бы и нет? – горестно отозвался Стефан. – Я тоже оказался в самом обычном доме, полном самых обычных людей, как будто у меня были все права там находиться.
– Я вовсе не хотела, чтобы это так прозвучало. Просто единственный раз я видела Дамона на публике в Доме с привидениями, когда он был в маске и карнавальном наряде и было темно. А так это всегда бывало какое-то безлюдное место – вроде физкультурного зала, когда я осталась одна, или кладбища…
Едва лишь упомянув про кладбище, Елена тут же поняла, что допустила ошибку. Ведь она так и не рассказала Стефану, как она три дня тому назад отправилась туда искать Дамона. Сидя за рулем, он буквально оцепенел.
– На кладбище?
– Да… я имела в виду тот день, когда за нами с Бонни и Мередит кто-то погнался. Теперь я считаю, что нас тогда преследовал именно Дамон. А место было совершенно безлюдное, если не считать нас троих.
Зачем Елена ему лгала? А затем, мрачно ответил еле слышный голосок у нее в голове, что в ином случае Стефан мог сломаться. Знания о том, что Дамон ей сказал, что пообещал ей, могло вполне хватить чтобы Стефан шагнул за край.
«Я никогда не смогу ему об этом рассказать, – вдруг болезненно осознала Елена. – Ни про ту сцену на кладбище, ни про то, что Дамон может сделать в будущем. Если Стефан вступит в схватку с Дамоном, он погибнет. А значит, он никогда об этом не узнает, – пообещала она себе. – Я приложу все силы, чтобы удержать его от поединка. Любым способом».
На какое-то время Елену наполнили леденящие опасения.
Пятьсот лет тому назад Катрина тоже попыталась удержать братьев от единоборства, но все ее усилия привели к смертельному поединку.
«Нет-нет, я не допущу той же ошибки», – яростно думала Елена.
Методы Катрины были глупыми и детскими. Кто, кроме неразумного ребенка, мог покончить с собой в надежде на то, что два врага, борющиеся за ее руку, станут друзьями? Это была самая скверная ошибка во всем этом печальном деле. Из-за нее затаенная вражда между Стефаном и Дамоном вылилась в откровенную ненависть. А что казалось еще хуже, Стефан с того самого дня жил с чувством вины – он винил себя за глупость и слабость Катрины.
Елена попыталась завести разговор:
– Ты не думаешь, что Дамона кто-то туда пригласил?
– Очевидно, раз он там оказался.
– Значит, это правда, что говорят про… про людей вроде тебя, Что необходимо, чтобы вас при-гласили. Но ведь Дамон пробрался в физкультурный зал без всякого приглашения.
– Это потому, что физкультурный зал не является местом проживания живых существ. Таков один единственный критерий. Не имеет значения, дом это, палатка или квартира над магазином. Если живые люди едят и спят там, требуется, чтобы нас туда пригласили.
– Но я не приглашала тебя ко мне домой.
– Нет, приглашала. В ту первую ночь, когда я отвез тебя домой, ты распахнула дверь и кивнула мне. Приглашение совсем необязательно должно быть словесным. Если намерение присутствует, этого уже достаточно. И персона, тебя пригласившая, совсем необязательно должна проживать в этом доме. Подойдет любой человек.
Елена задумалась.
– А как насчет плавучего дома?
– Все то же самое. Хотя бегущая вода может сама по себе быть барьером. Для некоторых из нас почти невозможно ее пересечь.
Елена вдруг зримо представила себе, как она вместе с Мередит и Бонни на всех парах несется к Плетеному мосту. Каким-то образом она тогда поняла, что, если они переберутся на другую сторону реки, то ускользнут от существа, которое за ними гонится, и окажутся в безопасности.
– Так вот почему все так получилось, – прошептала Елена.
Впрочем, оставалось неясно, откуда она об этом узнала. Создавалось впечатление, будто это знание оказалось вложено в ее голову из какого-то внешнего источника. Затем Елена поняла кое-что еще.
– Ты прошел со мной через мост. Значит, ты можешь пересекать бегущую воду.
– Это потому, что я слаб. – Стефан сказал об этом просто, без всяких эмоций. – Тут, безуслов-но, содержится определенная ирония. Но чем мощнее твоя Сила, тем больше тебя затрагивают опре-деленные ограничения. Чем больше ты принадлежишь к Тьме, тем сильнее правила Тьмы тебя свя-зывают.
– А какие еще есть правила? – спросила Елена.
У нее в голове уже начинал созревать определенный план на будущее. Или, по крайней мере, надежда такой план создать.
Стефан внимательно на нее посмотрел.
– Да, все верно, – кивнул он. – Думаю, тебе пора их узнать. Чем больше ты узнаешь про Дамо-на, тем больше шансов, что сумеешь себя защитить.
«Сумеешь себя защитить?»
Возможно, Стефан знал больше, чем Елене казалось. Но когда он свернул на боковую улочку и припарковался, она просто поинтересовалась:
– Не следует ли мне наесться чеснока?
Стефан рассмеялся.
– Только если ты хочешь подмочить свою репутацию. Однако есть определенные растения, ко-торые могут тебе помочь. Например, вербена. Это трава, которая защищает от колдовских заговоров. Кроме того, она помогает сохранить ясность ума, когда кто-то использует против тебя Силу. Обычно ее носят в мешочке на шее. Бонни вербена наверняка бы понравилась – она считалась священным растением у друидов.
– Вербена, – повторила Елена, словно пробуя на вкус незнакомое слово. – А что еще?
– Сильный свет ламп или прямые солнечные лучи могут быть очень болезненными. Вскоре ты заметишь, что погода изменилась.
– Уже заметила, – отозвалась Елена. – Ты хочешь сказать, что Дамон это делает?
– Да, должно быть, это он. Для контроля над стихиями требуется колоссальная энергия, но то-гда ему становится легче путешествовать при свете солнца. Пока небо затянуто облаками, Дамону даже не требуется защищать глаза.
– И тебе тоже, – заметила Елена. – А как насчет… ну, крестов и тому подобного?
– Никакого эффекта, – помотал головой Стефан. – Хотя, если человек, который держит такой крест, действительно верит в его защиту, это может многократно усиливать волю к сопротивлению.
– А… серебряные пули?
Стефан кратко рассмеялся.
– Это для оборотней. Насколько я знаю, им не нравится серебро в любой форме. А вот осино-вый кол в сердце – это по-прежнему надежный метод для устранения мне подобных. Есть, однако, и другие способы, не менее эффективные: сжигание, обезглавливание, вбивание гвоздей в виски. Или, лучше всего…
– Стефан! – Потерянная, горестная улыбка на его лице не на шутку Елену напугала. – А как на-счет превращения в животных? – спросила она. – Раньше ты говорил, что, имея достаточные Силы, ты мог бы это проделывать. Если Дамон способен становиться любым животным по своему усмотрению, как мы вообще сможем его узнать?
– Вовсе не любым животным по своему усмотрению. Дамон ограничен одним животным – или, максимум, двумя. Сомневаюсь, что даже с его Силой он способен на что-то большее.
– Значит, мы продолжаем искать ворону.
– Верно. Кроме того, внимательно наблюдая за поведением обычных животных, ты сможешь понять, что он где-то неподалеку. Животные обычно не слишком хорошо на нас реагируют – они чуют, что мы охотники.
– Янцзы неистово лаял на ту ворону. Как будто знал, что с ней что-то не так, – припомнила Елена. – Ах… Стефан, – добавила она изменившимся тоном, когда новая мысль ее поразила. – А как на счет зеркал? Я не помню, чтобы ты когда-либо смотрелся в зеркало.
Какое-то время Стефан хранил молчание.
– Легенда гласит, – сказал он затем, – что зеркала отражают душу того человека, который в них заглядывает. Вот почему первобытные люди страшатся зеркал – они боятся, что их души будут пой-маны в ловушку и похищены. Предполагается, что мне подобные вообще не отражаются в зеркалах – ведь у нас нет душ.
Медленно-медленно он протянул руку к зеркалу заднего вида, наклоняя его так, чтобы Елена смогла туда заглянуть. В посеребренном стекле она увидела его глаза, потерянные, загнанные и бес-конечно грустные.
Она почувствовала, что сейчас просто необходима поддержать Стефана.
– Я люблю тебя, – прошептала Елена.
Это было единственное утешение, которое она могла ему предоставить. Больше у них ничего не оставалось.
Стефан крепко обнял Елену и зарылся лицом в ее волосы.
– Ты – мое зеркало, – прошептал он в ответ.
Напряжение постепенно уходило из его тела, пока теплота и спокойствие, напротив, втекали внутрь. Елена также ощутила облегчение, и покой буквально ее пропитывал. Было так славно, что она чуть не забыла уточнить у Стефана смысл его последней фразы. Вспомнила она об этом, только когда они стали прощаться у входной двери.
– Я – твое зеркало? – спросила Елена тогда, глядя на Стефана.
– Ты забрала мою душу, – пояснил он. – Закрой дверь и сегодня ночью больше ее не открывай.
Затем Стефан ушел.

– Елена, слава богу! – воскликнула тетя Джудит. Когда Елена недоуменно на нее посмотрела, тетя добавила: – Бонни звонила с вечеринки. Она сказала, что тебе вдруг стало плохо. Когда ты не вынулась домой, я встревожилась.
– Мы со Стефаном поехали прокатиться. – Елене очень не понравилось, как изменилось лицо тети после упоминания о Стефане. – А что, есть проблемы?
– Нет-нет, просто… – Тетя Джудит явно не знала, как закончить предложение. – Знаешь, Елена, мне кажется, будет лучше… если ты станешь реже видеться Стефаном.
Елена окаменела.
– И ты туда же?
– Нет, не то чтобы я верила в эти сплетни, – стала убеждать ее тетя Джудит. – Но, ради твоего собственного блага, лучше держать его на определенной дистанции, иначе…
– А может, лучше вообще его бросить? Отвергни Стефана потому, что люди распускают о нем разные слухи? Держаться подальше от оклеветанного из опасения, что часть грязи прилипнет ко мне? – Гнев оказался желанным выходом, и слова буквально прыгали в горле у Елены, пытаясь разом оттуда выбраться. – Нет, тетя Джудит, мне не кажется, что это будет лучше. А если бы речь шла о Роберте?
– Елена, я запрещаю тебе разговаривать со мной в таком тоне!..
– Я все равно уже закончила! – выкрикнула Елена и резко развернулась к лестнице.
Ей удалось сдерживать слезы, пока она не оказалась в своей спальне и не закрыла за собой дверь. Затем Елена бросилась на кровать и горько зарыдала.
Вскоре Елена заставила себя встать, чтобы позвонить Бонни. Бонни была сильно возбуждена и чрезмерно говорлива. Почему Елена спрашивает, не случилось ли чего-нибудь необычного после того, как они со Стефаном ушли? Необычным стал сам их уход! Нет, этот новый парень Дамон ничего такого про Стефана не говорил, он просто поболтался там еще немного, а затем исчез. Нет, Бонни не видела, чтобы он с кем-нибудь уходил. А что? Елена что, ревнует? Да-да, конечно, это шутка! Хотя он действительно был великолепен, разве не так? Чуть ли не великолепнее Стефана – если, конечно, тебе нравятся темные волосы и черные глаза. С другой стороны, если тебе нравятся более светлые волосы и карие глаза…
Тут Елена немедленно заключила, что у Алариха Зальцмана глаза карие.
Наконец она повесила трубку и только тогда вспомнила про записку, которую нашла у себя в сумочке. Пожалуй, Елене следовало спросить у Бонни, не подходил ли кто-нибудь к ее сумочке, ко-гда она была в столовой. С другой стороны, Бонни и Мередит тоже отлучались в столовую. Кто-то мог подложить записку именно тогда. От одного вида темно-лилового листка бумаги Елена ощутила во рту медный привкус. Она едва могла на нее смотреть. Но теперь, оставшись в одиночестве, Елена непременно должна была развернуть записку и прочесть ее снова. Все это время она надеялась, что слова каким-нибудь образом станут другими. Возможно, раньше она просто ошиблась.
Но слова не стали другими. Четкие угловатые буквы так резко выделялись на бледном фоне, как будто они были десять футов в вышину.
Я очень хочу до него дотронуться. Больше, чем до любого из моих знакомых мальчиков. И Стефан тоже хочет до меня дотронуться, потому что явно сдерживается.
Ее слова. Записанные ею самой в дневник. В тот, который похитили.

На следующий день Бонни и Мередит постучали в дверь дома Гилбертов.
– Стефан позвонил мне вчера вечером, – сообщила Мередит. – Он сказал, что не хотел бы, что-бы ты сегодня шла в школу одна. Сам Стефан сегодня в школу не собирается, так что он попросил, чтобы мы с Бонни тебя проводили.
– Эскортировали, – уточнила Бонни, которая явно пребывала в хорошем настроении. – Откон-воировали. По-моему, чертовски мило с его стороны, что он так заботлив.
– Надо думать, он тоже Водолей, – предположила Мередит. – Идем, Елена. А то я убью эту ду-рочку, прежде чем она заикнется насчет Алариха.
Елена шла молча, размышляя о том, что за дела могли найтись у Стефана, чтобы он решил про-пустить занятия в школе. Сегодня она чувствовала себя такой уязвимой и беззащитной, как будто с нее содрали кожу. В такие дни Елена готова была расплакаться от любого пустяка.
На доске объявлений у канцелярии был приколот листок темно-лиловой бумаги.
Ей следовало бы заранее догадаться. Глубоко внутри себя Елена уже это знала. Вор не успоко-ился на том, что сама Елена узнала о его знакомстве с ее, исключительно личными записями. Теперь он демонстрировал ей, что эти записи вполне можно сделать публичными.
Елена оторвала записку от доски и быстро ее скомкала – после того, как прочла. Слова словно горели у нее перед глазами.
Мне кажется, кто-то причинил ему ужасную боль в прошлом, и Стефан так и не смог с этим примириться. А еще мне кажется, что у него есть какая-то страшная тайна, и он отчаянно боит-ся, что я ее открою.
– Елена, это еще что? В чем дело? Елена, вернись!
Бонни и Мередит последовали за ней до ближайшего дамского туалета, где Елена встала над мусорной корзиной, разрывая записку на микроскопические клочки и дыша так, словно она только что пробежала стометровку. Бонни и Мередит переглянулись, а затем дружно посмотрели на туалет-ные кабинки.
– Ну ладно, – громко сказала Мередит. – Привилегия старших. Эй, ты! – Она постучала по единственной закрытой дверце. – Выходи!
Послышалось какое-то шуршание, а затем из кабинки появилась ошарашенная восьмиклассни-ца.
– Но я даже не…
– Прочь отсюда, – приказала Бонни. – А ты, – велела она девочке, моющей руки над ракови-ной, – встань за дверью и позаботься о том, чтобы сюда никто не вошел.
– Но почему? Что вы тут…
– В темпе, мочалка. Если кто-нибудь войдет в эту дверь, ты за это ответишь.
Как только дверь закрылась, Бонни и Мередит подступили к Елене.
– Ладно, это вооруженное нападение, – сказала Мередит. – Давай, Елена, выкладывай.
Елена порвала последний крошечный клочок бумаги, не зная – плакать ей или смеяться.
Она хотела все рассказать подругам, но не могла. Тогда она решила рассказать им только про дневник.
Выслушав краткую историю, Бонни и Мередит были столь же разгневаны и возмущены, как и сама Елена.
– Должно быть, дневник украли на вечеринке, – наконец заключила Мередит, как только все трое закончили свои рассуждения касательно характера вора, его морального облика и вероятного места назначения в загробной жизни. – Но это мог сделать любой. Я не помню, чтобы кто-то кон-кретный подходил к твоей сумочке, но, с другой стороны, гостиная была битком набита народом, и я могла не заметить.
– Но ради чего кому-нибудь захотелось бы это сделать? – вставила Бонни. – Если только… Помнишь, Елена, той ночью, когда мы нашли Стефана, ты на что-то такое намекала. Ты тогда сказа-ла, что, скорее всего, знаешь, кто убийца.
– Не скорее всего знаю, а точно знаю. Но если ты тем самым подразумеваешь, что вор и убийца – это одно лицо, то я в этом далеко не уверена. Хотя и предполагаю, что так могло получиться. Да, пожалуйста могла сделать та же самая персона.
Бонни явно перепугалась.
– Но ведь это значит, что убийца – ученик школы! – Когда Елена отрицательно покачала голо-вой, Бонни продолжила: – А раз так, то на вечернике были только два человека, которые не являются учениками школы, – тот новый парень и Аларих. – Выражение ее лица резко изменилось. – Но Аларих не убивал мистера Таннера! Его тогда даже в Феллс-Черче не было!
– Я знаю. Аларих этого не делал. – Елена уже зашла слишком далеко, чтобы теперь останавли-ваться. Бонни и Мередит знали слишком много. – Это сделал Дамон.
– Так тот парень убийца! Тот, который меня поцеловал?
– Бонни, успокойся. – Как всегда, чужая истерика заставила Елену собраться. – Да, он убийца, и мы трое должны держать с ним ухо востро. Вот зачем я вам все это рассказываю. Никогда, ни при каких условиях не приглашайте его к себе домой.
Тут Елена умолкла, разглядывая лица своих подруг. Они внимательно на нее смотрели, и на мгновение у нее возникло тошнотворное чувство, что они ей не поверили. И не только не поверили, но и были теперь готовы поставить под вопрос ее душевное здоровье.
Однако Мередит лишь ровным и спокойным голосом спросила:
– Ты в этом уверена?
– Да. Уверена. Дамон убийца, это он посадил Стефана в колодец, и в следующий раз он может взяться за одну из нас. И я даже не знаю, есть ли хоть какой-то способ его остановить.
– Тогда ладно, – сказала Мередит, вскидывая брови. – Неудивительно, что вы со Стефаном так быстро покинули вечеринку.

Когда Елена вошла в столовую, Кэролайн наградила ее зловредной улыбкой. Но Елена не обратила на это внимания.
Однако она сразу же заметила, что в столовой находится Викки Беннетт.
Викки не бывала в школе с той самой ночи, когда Мэтт, Бонни и Мередит обнаружили ее у до-роги. Она тогда несла бред про туман, глаза во тьме и что-то ужасное на кладбище. Доктора, которые осмотрели ее впоследствии, сказали, что никаких физических изменений в ней не наблюдается, однако в среднюю школу имени Роберта Ли Викки так и не вернулась. Народ шепотом поговаривал что-то насчет психиатрии медикаментозного лечения, которое якобы было ей назначено.
Однако Викки вовсе не казалась сумасшедшей, подумала Елена. Хотя она и выглядела бледной, подавленной и какой-то неопрятной. Викки подняла глаза и проводила проходившую мимо Елену взглядом испуганного олененка.
Елене было так странно сидеть за полупустым столом, где компанию ей составляли только Бонни и Мередит. Обычно люди так и роились вокруг них.

– Сегодня утром мы так толком и не поговорили, – заметила Мередит. – Давайте раздобудем чего-нибудь поесть, а потом решим, что нам делать с этими записками.
– Я не голодна, – ровным тоном отозвалась Елена. – Да и что мы можем поделать? Если это Дамон, нам никак его не остановить. Поверьте, это не то, чем занимается полиция. Вот почему я так и не сказала полицейским, что он убийца. Нет никаких улик, а, кроме того, они никогда не… Бонни, ты меня не слушаешь.
– Извини, – сказала Бонни, которая глядела мимо Елены. – Но там происходит что-то очень странное.
Елена повернула голову. Викки Беннетт стояла в самом центре столовой, но она уже не каза-лась расстроенной или подавленной. Улыбаясь, она хитроватым и оценивающим взглядом обводила помещение.
– Вообще-то нормальной она не выглядит, но странной я бы ее тоже не назвала, – заметила Ме-редит, а затем добавила: – Хотя погодите.
Викки расстегивала пуговицы на своей шерстяной кофте. Но то, как она это проделывала – на-меренно играя пальцами, оглядывая всех с таинственной улыбкой на губах, – выглядело очень не-обычно. Когда последняя пуговица была расстегнута, Вики двумя пальцами изящно стянула кофту с одного плеча затем с другого. Наконец она бросила кофту на пол.
– Пожалуй, «странная» – то самое слово, – заключила Мередит.
Ученики, проходившие мимо Викки с полными подносами, поглядывали на нее с большим любопытством. Минуя ее, они продолжали оглядываться через плечо. Однако они стали останавливаться, как только Викки сняла туфли.
Она сделала это в высшей степени грациозно, зацепив каблук одной туфли-лодочки носком другой и столкнув ее с ноги, а затем повторив ту же самую операцию с другой туфлей.
– Но она не может продолжать в том же духе, – пробормотала Бонни, когда пальцы Викки на-чали расстегивать перламутровые пуговицы на белой шелковой блузке.
Все головы поворачивались, школьники толкали друг друга локтями и активно жестикулировали. Вокруг Викки собралась небольшая группа зрителей, члены которой расположились чуть поодаль, чтобы не мешать наблюдать остальным.
Белая шелковая блузка вскоре слетела на пол, как раненое привидение. Под ней оказалась кру-ченая комбинация, тоже белая.
Мертвую тишину в столовой нарушали лишь сдавленные шепотки. Никто не ел. Количество зрителей возле Викки увеличилось.
Застенчиво улыбнувшись, Викки начала расстегивать застежки на поясе. Плиссированная юбка упала на пол. Викки выступила из нее и носком оттолкнула юбку в сторону.
Кто-то в задней части столовой начал нараспев декламировать:
– Сними все! Сними все!
Другие голоса присоединились.
– Неужели никто не собирается ее остановить? – возмутилась Бонни.
Елена встала из-за стола. Когда она в прошлый раз приблизилась к Викки, та завопила и попы-талась на нее наброситься. Однако теперь, когда Елена к ней приблизилась, Викки лишь одарила ее заговорщической улыбкой. Губы девочки зашевелились, но из-за общего скандирования Елена не смогла различить, что она говорит.
– Брось, Викки, – сказала Елена. – Идем.
Светло-каштановые волосы Викки взметнулись, когда она резко помотала головой, а затем взя-лась за лямку комбинации.
Елена нагнулась, чтобы подобрать кофту и накинуть ее на хрупкие плечи Викки. Как только она это сделала, как только коснулась ее, полузакрытые глаза Викки вдруг широко распахнулись и опять стали как у испуганного олененка. Девочка ошарашенно смотрела на Елену, словно ее только что пробудили от тяжелого сна. Затем она недоверчиво оглядела свое тело. Как можно плотнее заку-тываясь в кофту и дрожа, Викки попятилась. В столовой вдруг стало тихо.
– Все в порядке, – утешила девочку Елена. – Идем.
При звуке ее голоса Викки так подскочила, как будто ее коснулись обнаженным высоковольт-ным проводом. Она уставилась на Елену, а затем буквально взорвалась:
– Ты одна из них! Я тебя видела! Ты злая!
Викки резко развернулась и босиком побежала прочь из столовой, оставив Елену в состоянии шока.

Глава 9

– Я скорее всего, пожалею потом, но все таки задам тебе вопрос, – произнес Мэтт, переводя по-красневшие глаза с автострады на сидящего рядом Стефана. – Не можешь ли ты мне сказать ради че-го нам понадобилось доставить эти супер особенные, совершенно недоступные и исключительно-полутропические сорняки Елене?
Стефан посмотрел на заднее сиденье, где лежали плоды их невероятно мучительного поиска, растения, с разветвленными зелеными стеблями мелкозубчатыми листьями, действительно а напо-минали сорняки. Высохшие останки цветов на концах побегов выглядели на редкость жалко. Так что сложно было сделать вид, будто эти растения представляли собой какую-то эстетическую ценность.
– Ничего, если я скажу, что их можно использовать для изготовления исключительной нату-ральной примочки для глаз? – после недолгого раздумья предложил Стефан. – Или, допустим, цен-нейшего травяного чая?
– Да? Ты правда хотел что-то такое сказать?
– Да нет, не особенно.
– Очень хорошо. Потому что, если б ты это сделал, я мог бы как следует тебя разукрасить.
Искоса глядя на Мэтта, Стефан радостно улыбнулся.
Его охватило странное чувство. Ничего подобного он не испытывал вот уже пять столетий, ес-ли не считать встречи с Еленой. Его признавали, его принимали.
Стефан делил тепло с настоящим другом, который не знал всей правды о нем, но все равно ему доверял. Который отчаянно хотел ему верить. Стефан сильно сомневался, что он заслужил такое от-ношение, но не мог отрицать того, что это отношение для него означало. Теперь он почти чувствовал себя… человеком.

Елена не сводила глаз со своего отражения в зеркале. Нет, это не сон. Не только сон. Ранки на шее безоговорочно это доказывали. И теперь, когда Елена их увидела, она ощутила странную лег-кость в голове, почти головокружение.
И в этом была ее собственная вина. Елена с такой убежденностью предупреждала Бонни и Ме-редит о том, чтобы они не приглашали никаких незнакомцев к себе домой. И все это время она забы-вала что сама пригласила Дамона в дом к Бонни ночью, когда они устроили «немой ужин» в столо-вой у Бонни, и Елена выкрикнула во тьму одно единственное слово: «Входи!»
И это приглашение распространялось на целую вечность. Дамон мог вернуться в любой мо-мент, даже сейчас. Особенно сейчас, когда Елена была очень слаба, когда ее можно было так загип-нотизировать, чтобы она своими руками открыла ему окно.
Выбравшись из ванной, Елена, минуя Бонни, заковыляла в гостевую спальню. Схватив свою сумку, она принялась запихивать туда вещи.
– Нет, Елена, ты не можешь сейчас отправиться домой!
– Как раз наоборот – я не могу остаться здесь, – откликнулась Елена.
Оглядевшись в поисках туфель, она обнаружила их у кровати и шагнула к ней. А затем, издав какой-то сдавленный звук, резко остановилась. На скомканной постели лежало одно-единственное черное перо – огромное, до уродливости огромное, с толстым, восковым на вид стержнем. Покоясь на белой перкалевой простыне, воронье перо выглядело отвратительно.
К горлу подступила тошнота, и Елена отвернулась. Она едва могла дышать.
– Ладно-ладно, – смилостивилась над ней Бонни. – Если ты так скверно себя чувствуешь, я по-прошу папу отвезти тебя домой.
– Ты тоже должна поехать. – Елене только сейчас пришло в голову, что для Бонни пребывание в этом доме так же опасно, как для нее.
«Да я могу сделать с тобой все, что захочу. И со всеми, кого ты любишь», – снова вспомнила она и повернулась, чтобы схватить Бонни за руку.
– Обязательно, Бонни. Тебе совершенно необходимо поехать со мной.
Наконец они отправились в дорогу. Маккаллоги решили, что у Елены случилась истерика, что она слишком остро на все реагирует или даже переживет нервный срыв. Но, в конце концов, они сдались. Мистер Маккаллог привез их с Бонни к дому Гилбертов, где они, чувствуя себя взломщиками, отперли дверь и прокрались внутрь, чтобы никого не будить.
Но даже здесь Елена никак не могла заснуть, лежала рядом с негромко сопящей Бонни, при-стально глядя на окно спальни. Снаружи ветви айвы, покачиваясь, задевали по стеклу, но больше никаких движений до рассвета не наблюдалось.
Вдруг Елена услышала звук подъезжающего автомобиля. Она с легкостью различила хрипящее тарахтение машины Мэтта. Встревоженная, Елена на цыпочках прокралась к окну и выглянула в раннее марево еще одного серого дня. Затем она быстро спустилась вниз по лестнице и открыла входную, дверь.
– Стефан! – Елена еще ни разу в жизни никому так не радовалась.
Она налетела на Стефана, не успел он толком захлопнуть дверцу. Юноша отшатнулся от такого приветствия, и Елена почувствовала его удивление. Обычно она не вела себя так демонстративно.
– Я тоже тебе очень рад, – сказал Стефан, нежно отвечая на ее объятие. – Только цветы не пом-ни.
– Цветы? – Елена отстранилась, взглянула на растения в руках Стефана, затем подняла глаза на его лицо.
Наконец она посмотрела на Мэтта, который как раз выходил из машины с другой стороны. Бледное лицо Стефана совсем вытянулось, Мэтт казался опухшим от усталости, а глаза были крас-ными после бессонной ночи.
– Вам лучше войти в дом, – с легкой тревогой предложила Елена. – Вы оба ужасно выглядите.
– Это вербена, – чуть позже пояснил Стефан.
Они с Еленой сидели за кухонным столом. Через дверной проем было видно, как Мэтт растя-нулся на диване в гостиной, негромко похрапывая. Он прилег поспать, одолев три глубокие тарелки кукурузных хлопьев с молоком. Тетя Джудит, Бонни и Маргарет все еще спали наверху, и Стефан старался говорить потише.
– Ты помнишь, что я тебе про нее говорил? – спросил он у Елены.
– Ты сказал, что вербена помогает сохранять ясный разум, даже когда кто-то намеренно ис-пользует Силу. – Голос Елены был на удивление ровным.
– Верно. А это один из тех приемов, которые может применить Дамон. Он способен использо-вать силу разума даже на расстоянии и может сделать это независимо от того, спишь ты или бодрст-вуешь.
Слезы подступили к глазам Елены, и она опустила голову, внимательно разглядывая длинные стройные стебли с сухими остатками крошечных сиреневых цветков на самых кончиках.
– Даже во сне? – переспросила она, боясь, что на сей раз голос выдаст ее волнение.
– Да. Он способен заставить тебя выйти из дома или впустить его внутрь. Но вербена должна это предотвратить. – Стефан явно был очень доволен собой.
«Ах, Стефан, если б ты только знал!» – подумала Елена.
Дар опоздал всего лишь на одну ночь. И тут, несмотря на все ее усилия, на длинный зеленый листок упала слезинка.
– Елена! – Стефан был потрясен. – В чем дело? Скажи мне!
Стефан попытался заглянуть ей в лицо, но Елена крепко прижала голову к его плечу. Он обнял ее.
– Скажи мне! – негромко повторил Стефан.
Настал тот самый момент. Если Елена вообще собиралась ему обо всем рассказывать, это сле-довало сделать прямо сейчас. В горле стоял ком, нужные слова не шли на ум.
«Как бы то ни было, я не позволю Дамону меня одолеть», – подумала Елена.
– Просто… просто я очень о тебе беспокоилась, – только и сумела выдавить из себя Елена. – Я не знала, куда ты пропал. И когда вернешься.
– Да, лучше бы я тебя предупредил. Но это все? Тебя больше ничего не расстраивает?
– Это все. – Теперь нужно заставить Бонни молчать насчет вороны. Ну почему одна ложь не-пременно тянула за собой другую? – А что нам следует делать с вербеной? – спросила Елена, отки-дываясь на спинку стула.
– Сегодня вечером я тебе покажу. Как только я извлеку масло из семян, ты сможешь втереть его в кожу или добавить в ванну при купании. А еще ты сможешь зашить сушеные листья в мешочек и носить его с собой или класть по ночам под подушку.
– Пожалуй, я дам немного вербены Бонни и Мередит. Им тоже нужна защита.
Стефан кивнул.
– А пока что… – он оторвал веточку и положил ее Елене на ладонь, – просто возьми это с собой в школу. А я вернусь в пансионат, чтобы добыть масло. – Мгновение Стефан помедлил, а затем снова заговорил: – Послушай, Елена…
– Что?
– Если 6 я думал, что так тебе станет лучше, я бы отсюда убрался. Я не стал бы открывать твое существование Дамону. Но я уже не уверен в том, что он уедет следом за мной. Я думаю, он даже может остаться… из-за тебя.
– И не думай об отъезде, – яростно проговорила Елена, глядя на Стефана. – Пойми, Стефан, отъезд – это единственное, чего я совершенно точно не смогу выдержать. Обещай мне, что ты не уе-дешь. Обещай.
– Я не оставлю тебя один на один с Дамоном, – пообещал Стефан, что было далеко не то же са-мое. Но подталкивать его дальше не имело смысла.
Вместо этого Елена помогла Стефану разбудить Мэтта и посмотрела, как они уезжают. Затем, со стеблем сушеной вербены в руке, она поднялась наверх, чтобы подготовиться к занятиям в школе.

На протяжении всего завтрака Бонни отчаянно зевала, а по-настоящему она проснулась только благодаря прохладному ветерку, обдувавшему лица, когда они вышли на улицу и направились шко-ле.
День обещал стать холодным.
– Сегодня ночью мне приснился очень странный сон, – призналась Бонни.
Сердце Елены резко подпрыгнуло у нее в груди. Она уже успела засунуть побег вербены в рюкзачок Бонни, на самое дно, где Бонни не заметила бы его. Но если прошлой ночью Дамон добрался и до Бонни…
– О чем? – спросила Елена, собираясь с духом.
– О тебе. Ты стояла под деревом. Дул сильный ветер. Почему-то я страшно тебя боялась и не хотела подходить ближе. Ты казалась… какой-то другой. Очень бледной, но почти сияющей. Затем с дерева вдруг слетела ворона, а ты протянула руку и поймала ее в полете. Твое движение было таким быстрым, что это казалось просто невероятно. А затем ты посмотрела на меня, и у тебя на лице за-стыло какое-то странное выражение. Ты улыбнулась, но от этой улыбки мне почему-то за хотелось бежать куда глаза глядят. А затем ты свернула вороне голову, совершенно спокойно ее убила.
Елена с нарастающим ужасом прислушивалась к рассказу.
– Отвратительный сон, – сказала она, наконец.
– Да уж! – сдержанно отозвалась Бонни. – Интересно, что бы это могло значить. Вороны обыч-но несут с собой дурное знамение. Они могут предвещать смерть.
– Скорее всего, этот сон говорит о том, что ты чувствовала, как я расстроилась, обнаружив ту ворону в спальне.
– Это было бы так, если не считать одной мелкой детали. Я видела этот сон еще до того, как ты стала кричать.

В тот день, во время перерыва на ланч, на доске объявлений появился еще один листок темно-лиловой бумаги. На этот раз, впрочем, на нем была написана всего одна, на первый взгляд безобид-ная фраза: «Смотри раздел рекламных объявлений».
– Каких рекламных объявлений? – не поняла Бонни.
Ответ поступил от Мередит, которая как раз в этот момент подошла к ним со школьной газетой под названием «Уайлдкет Уикли» в руках.
– Вы уже это видели? – спросила она.
Анонимная записка была размещена в разделе рекламных объявлений без заголовка и подписи.
Я не способна вынести даже мысли о том, что могу его потерять. Но Стефан из-за чего-то так несчастен. Если он не скажет мне, что это, если он полностью мне не доверится, я не вижу для нас никакой надежды.
Прочитав объявление, Елена, несмотря на усталость, ощутила новый прилив энергии. Как же ненавидела того, кто это проделывал! Она воображала, как стреляет в этого человека, колет его кин-жалом, наблюдает за тем, как он падает на землю. А потом, на удивление живо, Елена представила кое-что еще. Дернуть вора за волосы и погрузить зубы в его беззащитное горло. Это странное, тре-вожащее видение на мгновение показалось Елене почти реальным. Тут она поняла, что Мередит и Бонни пристально и с недоумением смотрят на нее.
– В чем дело? – удивилась Елена.
– Я поняла, что ты меня не слушаешь, – вздохнула Бонни. – Я просто сказала, что это не похоже на работу… Да… на работу убийцы. Мне кажется, что настоящий убийца не может быть так… так мелочен.
– Как это ни печально, но Бонни права, – поддержала подругу Мередит. – Это пахнет чем-то предельно подлым и коварным. Это мог проделать кто-то, кто затаил на тебя мелочную обиду, кто-то, кто просто хочет заставить тебя страдать.
Елена с трудом сглотнула слюну.
– И этот кто-то должен быть прекрасно знаком со школьным распорядком, – заметила она. – Ведь заполнять формуляр для сообщений в раздел рекламных объявлений требуется в одном из клас-сов по журналистике.
– И еще этот кто-то должен был знать, что ты ведешь дневник, и целенаправленно спланиро-вать похищение. Возможно, этот кто-то сидел с тобой на одном уроке в тот день, когда ты взяла дневник в школу. Помнишь? Когда мистер Таннер чуть было тебя не поймал? – добавила Бонни.
– А мисс Гальперн действительно меня поймала. Мне даже показалось, что она собирается про-честь вслух запись, которую я сделала сразу же после того, как мы со Стефаном сблизились. Нет, Бонни, погоди минутку. Скажи мне, той ночью в твоем доме, когда дневник был похищен, как долго вы обе присутствовали в гостиной?
– Всего лишь несколько минут. Янцзы перестал лаять, а я подошла к двери, чтобы его впустить и… – Тут Бонни сжала губы и пожала плечами.
– Значит, вор должен хорошо ориентироваться в твоем доме, – быстро заметила Мередит. – он смог войти, взять дневник и выбраться оттуда прежде чем мы его заметили. Ну ладно, короче говоря, мы ищем кого-то пронырливого, жестокого кого-то из твоих одноклассников, Елена, и при этом прекрасно знакомого с домом Бонни. Кого-то, затаил на тебя личную обиду, кого-то, кто переступил бы через все, лишь бы до тебя добраться. Ох ты, боже мой!
Девочки переглянулись.
– Точно, – прошептала Бонни. – Это она.
– Какие же мы были дурочки! – подхватила Мередит. – Нам следовало сразу это понять.
Елену внезапно озарило понимание, что весь гнев, испытываемый ею до сих пор, не имел ничего общего с яростью, на которую она действительно была способна. Просто пламя свечи в сравнении с солнцем.
– Кэролайн, – процедила она и так крепко сжала зубы, что даже челюсти свело.
Кэролайн. Теперь Елена действительно чувствовала, что готова убить бывшую подругу на мес-те. Она немедленно бросилась бы на поиски Кэролайн, если бы Бонни и Мередит ее не остановили.
– После школы, Елена, – твердо сказала Мередит. – Только тогда мы сможем поймать ее в ка-ком-то уединенном месте. Не сейчас.
Однако по дороге в столовую Елена вдруг заметила, как знакомые рыжевато-каштановые воло-сы исчезают в отдельном коридоре, где располагались кабинеты искусства и музыки. И тут она вспомнила недавние слова Стефана о том, что Кэролайн уводила его во время ланча в кабинет фото-дела. Чтобы уединиться, объясняла Стефану Кэролайн.
– Вы оставайтесь в столовой, а я тут кое-что вспомнила, – сказала она подругам, когда и Бонни, и Мередит уже набрали себе еды на подносы.
Сделав вид, что не слышит удивленных возгласов подруг, Елена стремительно направилась к класс художественных дисциплин.
Во всех кабинетах было темно, однако дверь кабинета фотодела оказалась не заперта. Что-то заставило Елену изменить свой план вломиться туда бесцеремонно и устроить скандал. Вместо этого затаила дыхание и осторожно повернула ручку, интересно, Кэролайн там? А если да, то что она делает одна в темноте?
Поначалу комната показалась совершенно безлюдной. Но затем Елена услышала шепот, доно-сившийся из небольшого алькова в задней части помещения, и заметила, что дверь в темную комнат-ку приоткрыта.
Сдерживая дыхание, Елена бесшумно добралась до самого дверного проема и встала там, что-бы разобрать слова.
– Но как мы можем быть уверены, что выберут именно ее? – Вопрос задала Кэролайн.
– Мой отец не зря входит в школьный совет. Они выберут ее, точно. – Это был голос Тайлера Смоллвуда. Его отец, адвокат, числился во всех возможных советах. – А, кроме того, кто это еще может быть? – продолжил он. – «Духу Феллс-Черча» полагается быть как хорошо сложенным, так и смышленым.
– А у меня, по-твоему, мозгов совсем нет?
– Разве я это сказал? Послушай, если ты хочешь носить белое платье на параде в честь Дня ос-нователей, это одно. Но если ты хочешь увидеть, как Стефан Сальваторе сбежит из городка после предъявления улик, взятых из дневника его подружки…
– Но зачем так долго ждать?
В голосе Тайлера прозвучало нетерпение.
– Потому что в таком случае праздник также будет непоправимо испорчен. Праздник в честь Феллов. Почему заслуга основания нашего городка должна достаться им? Смоллвуды были здесь первыми.
– Черт возьми, да кому вообще интересно, кто основал этот городок? Все, чего я хочу, это уви-деть Елену униженной перед лицом всей школы.
– И Сальваторе. – От зловредности, прозвучавшей в голосе Тайлера, по спине у Елены побежа-ли мурашки. – Ему очень повезет, если он не закончит свою жизнь, свисая с самого высокого дерева во всей округе. Ты уверена, что там есть нужные улики?
– Сколько раз тебе повторять? Во-первых, там сказано, что второго сентября, на кладбище, Елена потеряла ленту. Затем там говорится, что Стефан в тот же день ее подобрал и сохранил. Пле-теный мост со всем рядом с кладбищем. Это значит, что второго сентября Стефан оказался рядом с мостом, в тот самый вечер, когда было совершено нападение на того старика. А о том, что Стефан был поблизости во время нападения на Викки и Таннера, все и так знают. Чего тебе еще нужно?
– В суде все это не потянет. Может, мне стоит найти какое-нибудь дополнительное доказатель-ство? Скажем, спросить у старой миссис Флауэрс, когда Стефан той ночью вернулся домой.
– Ох, да кому какое дело? Большинство и так уже думает, что Стефан виновен. В дневнике го-ворится о каком-то большом секрете, который он от всех прячет. Народ мигом сообразит, что это за секрет.
– Ты хранишь дневник в надежном месте?
– Нет, Тайлер, я держу его на кофейном столике. Ты что думаешь, я совсем дура?
– По крайней мере одну дурость ты уже сделала. – Последовал хруст, как будто мяли газету. – Зачем было посылать Елене записки с намеками. Это просто идиотизм. Ты должна немедленно пре-кратить это делать. Что, если она поймет, кто этим занимается?
– И что она тогда сделает?
– Обратится в полицию.
– Я все равно хочу, чтобы ты это прекратила. Просто подожди до Дня основателей, а затем ты увидишь, как Снежная Королева растает у всех на глазах.
– И скажет чао Стефану Сальваторе. Послушай, Тайлер… но ведь Стефану никто серьезного вреда не причинит, правда?
– Кому какое дело? – Тайлер передразнил ее более ранний тон. – Это ты оставишь мне и моим друзьям. Послушай, Кэролайн, ты просто сыграешь свою роль, ага?
Голос Кэролайн понизился до гортанного шепота.
– А ты попробуй меня убедить. – После не большой паузы Тайлер хихикнул.
Послышались какое-то движение, шелест, вздох. Елена повернулась и выскользнула из кабине-та так же тихо, как вошла.
Выйдя в следующий коридор и прислонившись там к шкафчикам, она попыталась собраться с мыслями.
Информации оказалось столько, что сразу ее как-то было и не переварить.
Итак, Кэролайн, которая раньше была для Елены лучшей подругой, теперь предала ее и поста-вила себе цель унизить ее перед лицом всей школы. А Тайлер, который всегда казался просто досад-ным придурком, но никак не реальной угрозой, планировал изгнать Стефана из школы – или вообще убить. И самым худшим было то, что для претворения в жизнь своих замыслов они использовали дневник Елены.
Теперь Елена поняла начало того сна, что приснился ей накануне. Она и раньше видела похо-жий – в ночь перед тем, как обнаружилось, что Стефан пропал. В обоих снах Стефан смотрел на нее разгневанными и обвиняющими глазами, а затем бросал какую-то книжку ей под ноги и уходил.
Нет, не просто какую-то книжку. Ее дневник. И дневник этот содержал в себе улику, которая могла стать для Стефана смертоносной. Трижды совершались нападения на людей в Феллс-Черче, и все три раза Стефан оказывался на месте событий. Как все это могли расценивать жители городка? Или полиция?
И у Елены не было никакой возможности рассказать правду. Предположим, она бы сказала: «Стефан не виноват. Настоящий преступник – его брат Дамон, который знает, как Стефан ненавидит мысль о причинении боли и об убийстве. Дамон следовал за Стефаном повсюду и нападал на людей чтобы заставить Стефана заподозрить в этих злодеяниях самого себя. Чтобы свести его с ума. И этот самый Дамон сейчас где-то здесь, в городке, поищите его на кладбище или в лесу. Но только не ищите добропорядочного парня, потому что любой момент он может обернуться вороной. Да между прочим, Дамон – вампир».
У самой Елены все это с трудом укладывалось в голове. Представить такое объяснение людям означало вызвать лишь недоверие и насмешки.
Колющая боль в шее тут же напомнила ей о том, насколько серьезной была в действительности эта смехотворная история. Елена так странно чувствовала себя сегодня, как будто заболела. И ее бо-лезнь была чем-то большим, чем перенапряжение и недосыпание.
Елена ощущала легкое головокружение, а иногда земля начинала уходить у нее из-под ног. Очевидные симптомы гриппа, если не считать твердой уверенности Елены в том, что эти признаки вовсе не объяснялись присутствием какого-то вируса в ее организме.
И в этом опять-таки была вина Дамона. Дамон вообще был виноват во всем, если не считать истории с дневником. За это Елена никого не могла винить, кроме самой себя. Если бы она не писала про Стефана, если бы она не притащила дневник в школу. Если бы она не оставила его в гостиной у Бонни. Если бы… если бы…
Стало быть, важнее всего сейчас вернуть дневник.

Глава 11

– Не зря моя фамилия Сальваторе, – сказал Дамон. – В переводе – спаситель. – Его белоснеж-ные зубы сверкнули в темноте.
Елена опустила взгляд. Козырек крыши не давал толком взглянуть на балкон, но она явственно слышала, как там кто-то шаркает. Однако на погоню это совершенно не походило, и ничто не указы-вало на то, что слова Дамона были услышаны. Вскоре до Елены донесся звук закрывающейся бал-конной двери.
– А я думала, твоя фамилия Смит, – откликнулась она на слова Дамона, все еще глядя вниз, во тьму.
Дамон рассмеялся. Лишенный нервности, свойственной Стефану, его смех был невероятно привлекателен. И Елена вдруг почему-то подумала о радужных отблесках на вороньих крыльях.
Тем не менее этот смех не одурачил ее. Каким бы очаровательным Дамон ни казался, он был так опасен, что это почти превосходило пределы человеческого воображения. Это лениво-грациозное тело было в десять раз сильнее тела обычного человека. Эти томные темные глаза могли идеально видеть в ночи. Эта длиннопалая рука, которая вытянула Елену на крышу, могла действовать с невероятной стремительностью. И, самое страшное, острый разум Дамона был разумом убийцы. Хищника.
Елена ясно ощущала все это за его непринужденно-расслабленной внешностью. Дамон резко отличался от обычного человека. Он так долго жил охотой и убийством, что позабыл все остальные способы добычи себе пропитание. И Дамон откровенно наслаждался этим, не борясь с природой, как это делал Стефан, а просто купаясь в удовольствии. У него не осталось никакой морали и никакой совести. И вот с таким существом Елена оказалась наедине поздним вечером.
Она отшатнулась от него, готовая в любую секунду начать отчаянно отбиваться. Елене следо-вало моментально собрать всю свою злость, помня о том, что Дамон проделал с ней во сне. С другой стороны лишний раз показывать свое раздражение никак не следовало. Дамон прекрасно знал, в ка-кую ярость она должна была прийти, но он лишь рассмеялся бы, если бы Елена ему об этом расска-зала.
Елена наблюдала за ним тихо, пристально, ожидая следующего его хода.
Однако Дамон не двигался. Эти ладони, способные действовать со скоростью рассерженной кобры, неподвижно покоились на коленях. А вот такое выражение лица Елена уже однажды у него видела. В тот первый раз, когда они встретились, в глазах Дамона читалось то же настороженное, невольное уважение. Однако тогда в них проглядывало также и удивление. Теперь никакого удивления там и в помине не наблюдалось.
– Ты что же, не собираешься на меня орать? Или падать в обморок? – спросил Дамон, словно предлагая ей стандартные варианты.
Елена все так же молча за ним наблюдала.
«Да, Дамон гораздо сильнее меня и быстрее, – думала она, – но я вполне смогу оказаться у края крыши раньше, чем он до меня доберется».
В худшем случае могло последовать падение с высоты в тридцать футов, но Елена была вполне способна пойти на риск. Все зависело от Дамона.
– Я не упаду в обморок, – кратко отозвалась Елена. – И чего ради мне терять сознание? Мы сыграли в игру. Я повела себя глупо и в результате проиграла. Тогда, на кладбище, ты предупреждал меня о последствиях.
Быстро улыбнувшись одними губами, Дамон отвернулся.
– Я мог бы сделать тебя моей Королевой Теней, – начал он, а затем, словно обращаясь к самому себе, продолжил: – У меня было много спутниц, девушек столь же молодых, что и ты, и женщин, первых красавиц Европы. Но ты единственная, кого мне хотелось бы всегда иметь рядом. Чтобы мы с тобой безраздельно правили, забирая себе все, чего хотим и когда хотим. Чтобы более слабые души боялись нас и нам поклонялись. Разве это было бы так уж плохо?
– Я как раз и есть одна из таких более слабых душ, – заметила Елена. – И мы с тобой враги, Да-мон. Мы никогда не сможем стать друг для друга кем-то кроме врагов.
– Ты уверена? – Дамон внимательно на нее посмотрел, и Елена смогла почувствовать силу его сознания, когда он аккуратно коснулся ее разума.
Это было похоже на прикосновение длинных пальцев. Однако никакого головокружения, никакой слабости Елена не ощутила. Недаром она днем, как и не редко в последнее время, долго лежала в горячей ванне, куда была подсыпана сухая вербена.
Глаза Дамона понимающе вспыхнули, однако возникшее препятствие он воспринял с уважени-ем.
– Что ты здесь делаешь? – небрежно спросил юноша.
Странно, но Елена почему-то не ощущала никакой нужды ему лгать.
– Кэролайн взяла у меня кое-что без моего ведома. Дневник. Я пришла забрать его назад.
Темные глаза Дамона вспыхнули.
– Наверняка, чтобы как-нибудь защитить моего никчемного братца, – с досадой заметил он.
– Стефан тут ни при чем!
– В самом деле? – Елена боялась, что Дамон понимает сложившуюся ситуацию куда лучше, чем ему следовало. – Удивительно, но он всегда остается в стороне, когда случается беда. Он неизменно создает проблемы. А потом предоставляет другим их решать…
– Вот что, Дамон, – ровным голосом заговорила Елена. – Если ты еще хоть раз причинишь вред Стефану, я обязательно найду способ заставить тебя об этом пожалеть. Я серьезно.
– Очень хорошо. Что ж, тогда мне просто придется как следует тобой заняться.
На это Елена ничего ему не сказала. Она понимала, что этими разговорами только загоняет себя в угол, опять соглашаясь играть в смертельную игру. Она лишь отвернулась в сторону и тяжело вздохнула.
– Ты ведь знаешь, что, в конечном счете, я хочу прибрать тебя к рукам, – негромко произнес Дамон.
Похожий голос он использовал на вечеринке у Алариха Зальцмана, когда сказал: «Полегче, по-легче!» Но теперь там не было ни насмешки, ни раздражения; Дамон просто констатировал факт.
– Так или иначе, как вы, люди, выражаетесь, но ты станешь моей. Еще раньше, чем снова пой-дет снег.
Елене пришлось скрыть страх, который она при этом испытала. Впрочем, Дамон все равно его заметил.
– Хорошо, – сказал он. – Капелька разума у тебя все-таки имеется. Ты права, что меня боишься. Я самое опасное существо, какое ты встречала за всю свою жизнь. Но сейчас у меня есть к тебе дело-вое предложение.
– Деловое предложение?
– Вот именно. Ты пришла сюда, чтобы забрать Дневник. Но ты его не нашла. – Дамон указал на ее пустые руки. – Твоя затея провалилась, разве не так? – Елена снова промолчала в ответ, а он продолжил: – А поскольку ты не хочешь вовлекать в это дельце моего брата, он ничем не сможет тебе помочь. Зато я смогу. И я это сделаю.
– Правда?
– Конечно. За определенную цену.
Елена молча на него уставилась. Кровь прилила к ее лицу. Когда она сумела найти слова, они прозвучали всего лишь как шепот:
– За какую… цену!
Во тьме засветилась улыбка.
– За несколько минут твоего времени, Елена. За несколько капель твоей крови. Всего лишь за какой-то час, проведенный наедине со мной.
– Ты… – Елена не смогла подобрать подходящее слово.
Все эпитеты, которые она знала, казались слишком мягкими.
– В конце концов, я все равно этого добьюсь, – спокойным тоном проговорил Дамон. – Если ты будешь честна сама с собой, ты охотно это признаешь. Последний раз вовсе не был последним. Почему бы тебе просто с этим не смириться? – Его голос приобрел более теплый, интимный тембр. – Помни…
– Да я лучше горло себе перережу, – прорычала Елена.
– Заманчивая мысль. Но если это сделаю я, ты, по крайней мере, получишь удовольствие.
Дамон откровенно над ней потешался. И Елена вдруг поняла, что больше не может этого тер-петь.
– Ты просто отвратителен и сам это знаешь, – резко проговорила она. – Меня от тебя тошнит. – Елена теперь тряслась и не могла толком вздохнуть. – Я скорее умру, чем поддамся тебе. Я скорее…
Елена не очень хорошо понимала, что заставило ее так поступить. Словно какой-то инстинкт ее пересилил, пока она общалась с Дамоном. И в тот момент она действительно чувствовала, что скорее рискнет чем угодно, нежели позволит ему и на сей раз победить. Елена вдруг заметила, что Дамон расслабленно отклоняется назад, наслаждаясь поворотом, который приняла их игра. Девушка тем временем лихорадочно прикидывала, как далеко крыша выдается над балконом.
– Я скорее сделаю вот так, – выдохнула она и резко метнулась вбок.
Елена оказалась права – в это мгновение Дамон не держался настороже и не мог двинуться дос-таточно быстро, чтобы ее остановить. Но, с ужасом почувствовав под ногами свободное пространст-во, Елена поняла, что балкон располагается дальше, чем ей казалось. Она никак на него не попадала.
Кроме того, она все-таки не рассчитала той стремительности, с какой мог действовать Дамон. Его рука буквально выстрелила и вцепилась в Елену, удерживая ее в воздухе, словно ее вес ничего для него не значил. Елена машинально ухватилась за покрытый дранкой край крыши и попыталась поставить туда колено. В голосе Дамона прозвучал гнев.
– Ты, дурочка! Если ты так жаждешь познакомиться со смертью, я сам могу тебя ей предста-вить.
– Отпусти меня, – сквозь зубы прошипела Елена. Она почему-то не сомневалась в том, что кто-нибудь сейчас выйдет на балкон. – Отпусти.
– Здесь и сейчас?
Заглядывая в эти бездонные черные глаза, Елена вдруг поняла, что Дамон говорит совершенно серьезно. Если она подтвердит свою просьбу, он ее отпустит.
– Так можно было бы быстро со всем покончить, разве нет? – холодно осведомилась Елена.
Ее сердце отчаянно колотилось от страха, но она не собиралась допускать, чтобы Дамон это почувствовал.
– Да, но это была бы такая жалость. – Одним резким движением Дамон подтянул ее к себе.
Сильные руки сжимали Елену в крепких объятиях, и она вдруг поняла, что ничего вокруг себя не видит. Она словно оказалась чем-то окутана, а затем гладкие мышцы Дамона напряглись, как у огромного кота, и он, по-прежнему держа Елену в своих объятиях, спрыгнул с крыши.
Они стали падать. Елене не оставалось ничего другого, кроме как изо всех сил прижиматься к Дамону, пока весь мир словно крутился вокруг нее. Затем Дамон по-кошачьи мягко приземлился на газон.
Стефан однажды что-то подобное делал. Но он не прижимал к себе Елену после приземления. А губы Дамона теперь почти касались ее губ.
– Подумай над моим предложением, – прошептал вампир.
Елена даже не могла отвернуться. И на сей раз она точно знала, что никакой Силы Дамон не использует. Все дело было в гремучей смеси взаимного притяжения. Было бесполезно это отрицать – тело Елены откликалось на тело Дамона. Она могла почувствовать его дыхание на своих губах.
– Я совершенно в тебе не нуждаюсь, – сумела выдавить из себя Елена.
Тут ей показалось, что Дамон собирается ее поцеловать, однако он этого не сделал. Сверху до-несся скрип раскрывающейся двери, а потом на балконе раздался раздраженный голос:
– Эй! Что происходит? Там кто-то есть?
– На сей раз я оказал тебе услугу, – негромко проговорил Дамон, все еще сжимая Елену в своих объятиях. – В следующий раз я намерен получить за нее плату.
Елена не могла отвернуться от него. Если бы Дамон в тот момент ее поцеловал, она бы ему это позволила. Но внезапно руки вампира еще крепче ее сжали, а лицо его словно помутнело. Все выглядело так, словно Тьма вбирала его в себя. Наконец черные крылья забились в воздухе, и огромная ворона отлетела прочь.
Какой-то предмет, то ли книжка, то ли ботинок, полетел следом за ней с балкона. Однако про-мах составил не меньше ярда.
– Чертовы птицы! – донесся сверху голос мистера Форбса. – Должно быть, они гнездятся на крыше.
Дрожа и обнимая себя руками, Елена таилась во тьме, пока мистер Форбс снова не вернулся в дом.
Бонни и Мередит она обнаружила у ворот.
– Что ты так долго? – прошептала Бонни. – Мы уже подумали, что Форбсы тебя поймали!
– Они чуть было меня не поймали. Пришлось затаиться, пока я не смогла оттуда выбраться. – Елена так привыкла лгать насчет Дамона, что теперь сделала это без всякого сознательного усилия. – Пойдем домой, – прошептала она. – Больше мы ничего здесь сделать не можем.
Расставаясь с Еленой у двери ее дома, Мередит заметила:
– До Дня основателей осталось всего две недели.
– Я знаю. – На мгновение Елена вспомнила о предложении, сделанном Дамоном, а затем помо-тала головой, чтобы хоть как-то ее прояснить. – Ничего, я что-нибудь придумаю, – сказала она.

До следующего дня в школе Елена почти ни о чем не думала. По счастью, Кэролайн, похоже, не заметила, что кто-то рылся у нее в комнате. Но это было единственным, что Елена смогла счесть ободряющим. Тем утром состоялось собрание, на котором было объявлено, что школьный совет из-брал Елену ученицей, обязанной представлять «Дух Феллс-Черча» на празднике в честь Дня основа-телей. В течение всей речи директора на лице у Кэролайн сияла триумфально-зловещая улыбка.
Елена пыталась не обращать внимания на бывшую подругу. Она также приложила все усилия, чтобы проигнорировать все те обиды, что выпали на ее долю после собрания, хотя это и было нелег-ко. Это было очень нелегко, и бывали минуты, когда Елене казалось, что она вот-вот кого-нибудь ударит или просто начнет кричать, но пока она сдерживалась.
В тот день, дожидаясь начала урока истории, шестого и последнего, Елена внимательно изучала Тайлера Смоллвуда. С тех пор как Тайлер вернулся в школу после временного исключения, напрямую к Елене он не обращался. Зато улыбался так же мерзко, как Кэролайн во время речи директора. И тут, заметив, что Елена стоит в одиночестве, он толкнул локтем Дика Картера, своего закадычного приятеля.
– А это еще что? – спросил Тайлер. – Дама без кавалера?
«Ах, Стефан, где же ты?» – невольно подумала Елена.
Однако она знала на это ответ. В другом конце школы, на уроке анатомии.
Дик открыл было рот, собираясь что-то сказать, но затем выражение его лица изменилось. Он смотрел мимо Елены, в дальний конец коридора. Елена повернула голову и увидела Викки.
До той памятной вечеринки в честь встречи выпускников Викки и Дик были вместе. Елена по-дозревала, что они по-прежнему дружат. Но теперь на лице у Дика ясно читалась неуверенность, словно он просто не знал, чего ему ожидать от своей подружки.
Было что-то странное в лице Викки, в ее походке. Девочка двигалась так, как будто ее ноги не касались пола. Расширенные глаза Викки казались сонными.
– Привет, – смущенно произнес Дик и выступил вперед.
Не бросив на приятеля ни единого взгляда, Викки миновала его, направляясь к Тайлеру. Елена с растущей неловкостью наблюдала, прикидывая, что произойдет дальше. Ничего забавного совер-шенно точно не ожидалось.
Странным образом Тайлер оказался захвачен врасплох. Внезапно Викки положила руку ему на грудь. Тайлер улыбнулся, но его улыбка выглядела натянутой. Тогда Викки засунула руку ему под куртку. Улыбка Тайлера испарилась. Викки положила и другую руку ему на грудь. Тайлер растерян-но посмотрел на Дика.
– Брось, Викки, не выступай, – торопливо промолвил Дик, но не сделал ни шага вперед.
Викки начала поднимать руки, стаскивая куртку с плеч Тайлера. С озабоченным видом, не вы-пуская из рук тетрадей и учебников, Тайлер пытался ей противодействовать. Однако вскоре пальцы Викки уже проникли ему под рубашку.
– Прекрати. Дик, пусть она прекратит, – обратился Тайлер к приятелю, вжимаясь в стену.
– Эй, Викки, брось. Не надо. – Но Дик предпочитал держаться на безопасном расстоянии.
Стрельнув в него разгневанным взором, Тайлер попытался оттолкнуть от себя Викки.
Раздался какой-то звук. Поначалу он напоминал глухой гул, слишком низкий для человеческого слуха, но затем стал быстро нарастать. Вскоре звук уже напоминал угрожающее рычание, от которого ледяные мурашки побежали у Елены по спине. Глаза Тайлера широко распахнулись от непонимания, и Елена сразу же догадалась, почему. Рычание исходило от Викки.
Тут-то все и произошло. Тайлер вдруг оказался на полу, а Викки сидела на нем, пытаясь зубами вцепиться ему в глотку. Позабыв про все ссоры, Елена пыталась помочь Дику ее оттащить. Тайлер надсадно выл. Дверь в кабинет истории внезапно распахнулась, и оттуда донесся крик Алариха:
– Не ушибите ее! Будьте осторожны! Это эпилептический припадок! Нам просто требуется ее уложить!
Зубы Викки громко щелкнули, когда Аларих взялся помогать Дику и Елене. Хрупкая девочка оказалась сильнее их всех, вместе взятых, и ее никак не удавалось угомонить. И тут Елена с облегче-нием услышала, как знакомый голос у нее за спиной говорит:
– Викки, успокойся. Все в порядке. Просто расслабься.
Когда Стефан взял Викки за руку, стараясь ее успокоить, Елена рискнула ослабить хватку. Сна-чала показалось, что стратегия Стефана сработала. Скрюченные пальцы Викки разогнулись, и ее удалось оторвать от Тайлера. Пока Стефан продолжал ее успокаивать, девочка вдруг обмякла, и ее глаза закрылись.
– Вот и хорошо. Ты чувствуешь себя очень усталой. Пора отправляться ко сну.
Но затем все опять рухнуло, и та Сила, которую применял к Викки Стефан, словно перестала действовать.
Глаза девочки широко распахнулись, но в них и в помине не наблюдалось никакого сходства с глазами испуганного олененка, которые Елена видела в столовой. Красные и безумные, они буквально пылали. Прорычав Стефану что-то невнятное, Викки со свежими силами стала отбиваться.
Потребовались пятеро или шестеро человек, чтобы удерживать Викки, пока кто-то не вызвал полицию. Елена оставалась рядом с ней, разговаривая с Викки, порой на нее крича, пока полиция, наконец, не прибыла. Никакие усилия Елены на Викки не подействовали.
Затем Елена отступила назад и в первый раз оглядела толпу зевак. Бонни с открытым ртом стояла в первом ряду. Как и Кэролайн.
– Что случилось? – воскликнула Бонни, когда полицейские поволокли Викки прочь.
Елена, слегка задыхаясь, смахнула в сторону непокорную прядь волос.
– Она просто обезумела. Попыталась раздеть Тайлера.
Бонни поджала губы.
– Да, надо действительно обезуметь, чтобы на такое сподобиться. – Тут она повернула голову и одарила Кэролайн презрительно-самодовольной улыбкой.
Ноги Елены вдруг стали ватными, а руки затряслись. Почувствовав, как чья-то рука ее обнима-ет, она с благодарностью оперлась о Стефана. А затем тревожно на него посмотрела.
– Эпилептический припадок? – недоверчиво спросила Елена.
Стефан смотрел, как полиция уводит Викки по коридору. Аларих Зальцман, по-прежнему вы-крикивая инструкции, судя по всему, собрался отправиться вместе с ней. Вся группа завернула за угол.
– Думаю, урока не будет, – подытожил Стефан. – Идем.

Они молча шли к пансионату, и каждый был погружен в собственные мысли. Хмурясь, Елена несколько раз взглянула на Стефана, но заговорить она решилась, только когда они оказались наеди-не в его комнате.
– Стефан, что все это значит? Что случилось с Викки?
– Как раз об этом я и размышлял. Мне приходит в голову единственное объяснение, и оно за-ключается в том, что Викки по-прежнему подвергается нападениям.
– Ты хочешь сказать, что Дамон все еще… о, боже мой! Ах, Стефан, мне нужно было дать ей немного вербены. Мне следовало понять…
– Это не изменило бы ситуацию. Поверь мне. – Елена повернулась к двери, словно собираясь в ту же минуту последовать за Викки, но Стефан нежно потянул ее назад. – Пойми, Елена, на некото-рых людей можно влиять с большей легкостью. Воля Викки никогда не была сильна. Теперь она все-цело принадлежит Дамону.
Елена медленно опустилась на кровать.
– Но тогда… тогда никто не может ничего с этим поделать? Скажи мне, Стефан, кем она теперь стала… она вроде тебя с Дамоном?
– Зависит от обстоятельств. – Стефан говорил негромко, ровным голосом. – Это не просто во-прос того, сколько крови она теряет. Для завершения перемены Викки нужна кровь Дамона в ее ве-нах. В ином случае она просто закончит, как мистер Таннер. Станет опустошенной, использованной. Мертвой.
Елена перевела дух. Вообще-то она намеревалась задать еще один вопрос. Она уже давно соби-ралась спросить об этом Стефана.
– Послушай, Стефан, когда ты заговорил с Викки, мне поначалу показалось, что все сработало. Ты ведь использовал с ней Силу, разве не так?
– Да.
– Но потом она опять просто взбесилась. Я хочу сказать… Стефан, ведь с тобой все в порядке, правда? Твои Силы к тебе вернулись?
Стефан не ответил. Но его молчания было Елене вполне достаточно.
– Стефан, почему ты мне не расскажешь? Что случилось? – Она встала с кровати и опустилась перед ним на колени, так что Стефан был вынужден на нее смотреть.
– Мне потребуется определенное время, чтобы восстановиться, только и всего. Пусть тебя это не волнует.
– Но я действительно беспокоюсь. Мы ничего не можем поделать?
– Нет, – помотал головой Стефан.
Но глаз он по-прежнему не поднимал.
Волна страха буквально окатила Елену.
– Господи, – прошептала она, выпрямляясь. Затем Елена опять потянулась к Стефану, пытаясь взять его за руки. – Стефан, послушай меня.
– Нет, Елена. Нет. Разве ты не понимаешь? Это опасно. Опасно для нас обоих, но особенно для тебя. Это может тебя убить… или еще того хуже.
– Только если ты потеряешь контроль, – напомнила Елена. – А ты его не потеряешь. Поцелуй меня.
– Нет, – снова повторил Стефан. А затем, уже не так резко, добавил: – Сегодня, как только стемнеет, я отправлюсь на охоту.
– Разве это одно и то же? – спросила Елена, заранее зная ответ. Силу давала именно человече-ская кровь. – Ах, Стефан, пожалуйста. Разве ты не видишь, что я этого хочу? Разве ты сам этого не хочешь?
– Так нечестно, – вымолвил Стефан, отводя в сторону измученные глаза. – Ты сама знаешь, что это не одно и то же. Ты знаешь, сколько… – и он снова от нее отвернулся, сжимая кулаки.
– Тогда почему бы и нет? Пойми, Стефан, мне нужно… – Елена не смогла закончить.
Она не могла объяснить Стефану, в чем она нуждалась, какую потребность в близости с ним она испытывала. Елене требовалось снова вспомнить, как это было у нее со Стефаном, стереть вос-поминание о том танце во сне, когда Дамон крепко ее обнимал.
– Мне нужно, чтобы мы снова были вместе, – прошептала она.
Стефан отворачивался и качал головой.
– Хорошо, – прошептала Елена, ощущая, как ее омывает волна горестного страха, пока ей при-ходилось признавать свое поражение.
Больше всего она боялась за Стефана. Как же уязвим он был без Силы! Уязвим настолько, что даже обычные граждане Феллс-Черча могли причинить ему вред, не говоря уж о Дамоне. Однако отчасти Елена боялась и за себя.

Глава 13

Елена пошевелилась, затем открыла тяжелые веки. Полоски света виднелись по краям портьер. Двигаться было нелегко, и Елена так и осталась лежать на кровати, пытаясь слепить воедино обры-вочные события прошлой ночи.
Дамон. Дамон пришел сюда и стал угрожать Маргарет. Елене пришлось к нему выйти. Он по-бедил.
Но почему же он с ней не покончил? Елена подняла вялую руку, чтобы коснуться своей шеи, заранее зная, что она там обнаружит. Да, все верно: две крошечные ранки были весьма болезненны.
И все-таки она жива. Дамон остановился в шаге от выполнения своего обещания. Почему?
Воспоминания о последних часах были спутанными и туманными. Только отдельные фрагмен-ты казались ясны. Глаза Дамона смотрели на Елену сверху вниз, заполняя собой весь мир. Острый укол в горло. Еще позднее – Дамон оттягивает воротник своей рубашки, кровь сочится из небольшо-го пореза у него на шее.
Затем он заставил Елену пить его кровь. Если, конечно, «заставил» – подходящее слово. Елена не помнила, чтобы она оказывала какое-то сопротивление или испытывала хоть малейшее отвраще-ние. К тому времени она уже сама этого хотела.
Но теперь Елена вовсе не была мертва или даже серьезно ослаблена. Дамон не превратил ее в вампира. И этого она решительно не понимала.
«У Дамона нет совсем никакой морали и никакой совести, – напомнила себе Елена. – Так что остановило его вовсе не милосердие. Скорее всего, прежде чем убить, он просто хочет затянуть игру и заставить меня страдать. Или, может быть, он хочет, чтобы я стала как Викки. Чтобы я одной ногой стояла в мире Теней, а другой на свету, медленно сходя с ума».
Одно было несомненно – Елену нельзя было обманом заставить поверить в то, что случившееся стало проявлением доброты со стороны Дамона. Он был просто не способен на доброту. Не мог заботиться о ком-то, кроме себя.
С трудом отодвинув одеяло, Елена встала с постели. Она слышала, как тетя Джудит ходит по коридору. Наступило утро понедельника, и нужно собираться в школу.

27 ноября, среда
Мой милый Дневник!
Не буду притворяться, будто я спокойна. Я отчаянно боюсь того, что будет дальше. Ничего хорошего это притворство не принесет. Завтра День благодарения: через два дня после него – День основателей. А я так и не придумала, как мне остановить Кэролайн и Тайлера.
Я просто не знаю, что делать. Если мне не удастся изъять мой дневник у Кэролайн, она навер-няка прочтет его перед лицом всего города. У нее будет для этого идеальная возможность. Ведь Кэролайн избрали одной из тех старшеклассниц, что будут читать стихи на церемонии закрытия. Здесь можно добавить, что избрал ее школьный совет, куда входит отец Тайлера Смоллвуда. Ин-тересно. Что подумает мистер Смоллвуд, когда все закончится?
Хотя какая разница? Если только я не смогу придумать какой-нибудь план, к тому моменту, как правда всплывет наружу, мне уже будет все равно. И Стефан пропадет, изгнанный из городка добрыми гражданами Феллс-Черча. Или, если он не вернет себе хоть часть своих Сил, вполне веро-ятно, они просто его убьют. А если Стефан умрет, я тоже умру. Вот так все просто.
А это значит, что я должна найти хоть какой-то способ вернуть себе дневник. Просто должна.
Но не могу.
Я знаю, ты уже ждешь, что я об этом скажу. Да, есть верный способ вернуть дневник – по-просить об этом Дамона. Все, что мне требуется, это согласиться на назначенную им цену.
Но ты не можешь понять, как сильно это меня пугает. Причем меня не просто пугает Дамон. Нет, я боюсь того, что случится, если мы с ним опять окажемся вместе. Я боюсь того, что слу-чится со мной… со мной и со Стефаном.
Я больше не могу об этом говорить. Сущее несчастье. Я чувствую такую потерянность, та-кое одиночество. Нет никого, с кем я могла бы поговорить по душам, к кому я могла бы обратиться за помощью. Нет никого, кто смог бы меня понять.
Так что же мне теперь делать?

28 ноября, четверг, 11:30 вечера
Мой милый Дневник!
Сегодня все кажется мне ясней. Может быть, это потому, что я приняла решение. Это ре-шение меня страшит, но оно лучше любого другого, приходившего мне в голову.
Я намерена рассказать Стефану обо всем.
Это единственное, что я могу теперь сделать. День основателей отмечается в субботу, а ни-какого собственного плана я так и не придумала. Но, может статься, Стефан его придумает, ко-гда поймет, какая отчаянная сложилась ситуация. Я намерена провести завтрашний день в пан-сионате. Как только я туда доберусь, я должна буду рассказать Стефану все то, что мне следовало с самого начала ему рассказать.
Все. И про Дамона тоже.
Просто не знаю, что он на это скажет. Я прекрасно помню, какое лицо было у него в тех моих снах. Я помню, как он тогда на меня смотрел – с таким гневом и с такой горечью. Так, будто он ни капельки меня не любил. Если он завтра так на меня посмотрит…
Ах, я так боюсь. В животе все переворачивается. Я едва прикоснулась к обеду в День благода-рения – и до сих пор не могу толком поесть. Я чувствую себя так, будто готова разлететься на миллион осколков. Даже не надеюсь, что мне удастся сегодня выспаться.
Пожалуйста, пусть Стефан меня поймет. Пожалуйста, пусть он меня простит.
Я хочу, чтобы он видел меня только с лучшей стороны. Я хочу быть достойной его любви. У Стефана есть незыблемые понятия о чести, о том, что такое хорошо и что такое плохо. И вот теперь, когда он выяснит, что я ему лгала, что он тогда обо мне подумает? Поверит ли он, что я просто пыталась его защитить? Будет ли доверять мне в дальнейшем, еще когда-нибудь?
Завтра я это узнаю. Господи, как бы я хотела, чтобы все уже закончилось! Просто не знаю, как я это переживу!

Елена выскользнула из дома, даже не сказав тете Джудит, куда направляется. Она устала от лжи, и ей не хотелось ввязываться в скандал, который непременно бы случился, скажи она, что от-правляется к Стефану. С тех самых пор, как Дамон обедал у них, тетя Джудит все время о нем гово-рила, вставляя в каждый разговор смутные и не очень смутные намеки. Роберт вел себя не лучше. Порой Елене казалось, что именно он подстрекает тетю Джудит говорить о Дамоне.
Она устало ткнула кнопку звонка рядом с дверью пансионата. Интересно, где все последнее время была миссис Флауэрс? Когда дверь, наконец, отворилась, за ней стоял Стефан.
Одетый как на парад, он поднял воротник своей куртки.
– Я подумал, что мы можем пойти прогуляться, – предложил Стефан.
– Нет, Стефан, – твердо ответила Елена. Ни на какую искреннюю улыбку она была не способна, так что даже не стала пытаться. – Давай пойдем наверх, – продолжила она. – Нам нужно поговорить.
Какую-то секунду Стефан с удивлением на нее смотрел. Что-то такое, должно быть, отразилось в глазах Елены, ибо его лицо вскоре помрачнело и застыло. Затем он глубоко вздохнул и кивнул. Не говоря ни слова, он повернулся и повел ее к себе в комнату.
Конечно, чемоданы, комоды и книжные полки давным-давно были приведены в порядок. Но Елена вдруг поняла, что она словно впервые это для себя отмечает. И тут, по какой-то странной при-чине, она подумала о той первой ночи, когда она здесь была, когда Стефан спас ее от гнусных объя-тий Тайлера. Ее глаза невольно пробежали по вещам, лежавшим на комоде с зеркалом. Вот золотые флорины пятнадцатого столетия, вот кинжал с рукояткой из слоновой кости, вот маленький желез-ный ларец с крышкой на петлях. Елена попыталась его в ту первую ночь открыть, но Стефан вовремя захлопнул крышку.
Она повернулась. Стефан стоял у окна, очеркнутый прямоугольником серого и мрачного неба.
Последняя неделя была холодной и пасмурной, и этот день не стал исключением. Выражение лица Стефана словно отражало погоду на улице.
– Ну хорошо, – тихо произнес он, – так о чем нам нужно поговорить?
Наступил последний момент выбора, и Елена вынесла себе окончательный приговор. Она про-тянула руку к маленькому железному ларцу и открыла его.
Внутри приглушенным блеском сиял отрез абрикосового шелка. Ее лента для волос. Она на-помнила Елене о летних деньках, которые сейчас казались безнадежно далекими. Елена собралась с духом и протянула ленту Стефану.
– Вот об этом, – сказала она.
Стефан сделал шаг вперед, когда Елена коснулась ларца, но теперь вид у него был удивленный и озадаченный.
– Об этом?
– Да, Стефан. Потому что я знала, что эта лента лежит в ларце. Я давным-давно там ее обнару-жила, еще в тот день, когда ты на несколько минут вышел из комнаты, а я здесь осталась. Не знаю, почему мне так отчаянно потребовалось узнать, что лежит в ларце, но я просто не смогла с собой совладать. Так нашла здесь ленту. – Тут Елена сделала паузу и собралась с духом. – А потом я напи-сала об этом в своем дневнике.
Стефан выглядел все более и более озадаченно как будто он ожидал чего-то совершенно друго-го Елена с трудом подыскивала подходящие слова.
– Я написала об этой ленте, потому что сочла ее доказательством того, что ты действительно ко мне неравнодушен. Не зря же ты подобрал ее и сохранил. Я никогда бы не подумала, что лента мо-жет стать доказательством чего-то другого.
И тут Елена наконец-то почувствовала, что может говорить свободно. Она быстро рассказала Стефану о том, как взяла свой дневник в дом к Бонни, том, как он был там похищен. Елена рассказа-ла о темно-лиловых записках, о том, как выяснилось, что их посылает именно Кэролайн. А затем, отворачиваясь, снова и снова теребя нервными пальцами кусочек абрикосового шелка, она рассказала ему план Кэролайн и Тайлера Смоллвуда.
Голос чуть было не подвел Елену в самом конце.
– С тех пор я так боялась, – прошептала она по-прежнему не сводя глаз с ленты, – Боялась, что ты можешь на меня разозлиться. Боялась, что могут предпринять Кэролайн и Тайлер. Ужасно боя-лась. Я пыталась вернуть себе дневник, залезла в дом к Кэролайн. Но она слишком хорошо его спря-тала. И я все думала и думала, но так и не смогла придумать никакого способа помешать ей публично его прочитать. – Наконец Елена посмотрела на Стефана. – Прости меня.
– Да, тебе действительно следует просить прощения! – отозвался Стефан, поражая ее своей страстностью. Елена почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Но Стефан продолжал: – Тебе сле-дует просить прощения за то, что ты держала что-то подобное в тайне от меня, когда я мог бы тебе помочь. Ах, Елена, ну почему ты просто все мне не рассказала?
– Потому что я была перед тобой виновата. И еще мне снились сны. – Елена попыталась опи-сать, как Стефан смотрел на нее в этих снах, как глаза его источали горечь и немой укор.
– Я подумала, что умру, если ты действительно так на меня посмотришь, – с жалким видом за-кончила она.
Однако в выражении лица Стефана, пока он на нее смотрел, смешивались удивление и облегчение.
– Вот, значит, в чем дело, – тихо произнес он, почти прошептал. – Вот что тебя так тревожило.
Елена открыла было рот, но Стефан еще не закончил.
– Я знал, что-то идет не так, знал, ты что-то от меня скрываешь. Но я думал… – Он покачал го-ловой, и еле заметная улыбка словно застыла на его лице. – Теперь это уже неважно. Я не хотел вторгаться в твою личную жизнь. Я даже не хотел спрашивать. А ты все это время заботилась обо мне, желала меня защитить.
Язык Елены буквально прилип к нёбу. Слова, казалось, тоже где-то там застряли.
«Есть кое-что еще», – подумала она, но не могла решиться.
Нет, только не теперь, когда у Стефана были такие глаза, когда все его лицо словно бы озари-лось внутренним светом.
– Когда ты сегодня сказала, что нам нужно поговорить, я решил, что ты все-таки решила со мной расстаться, – просто, без следа жалости к себе, признался Стефан. – И я бы ни в чем тебя не об-винил. Но вместо этого… – Он снова покачал головой. – Ах, Елена, – выдохнул юноша, а затем она оказалась в его объятиях.
Елене стало так славно, так спокойно, когда Стефан ее обнял. Так правильно. Теперь, когда все барьеры как по волшебству испарились, она просто не понимала, как эти неправильные вещи могли между ними стоять.
Точно то же самое Елена испытывала в ту ночь, когда Стефан впервые ее обнял. Вся сладость и нежность мира словно втекала в них. Елена оказалась дома, здесь было ее место. Именно здесь все-гда было ее место.
Все остальное мгновенно позабылось. Елена вдруг опять почувствовала, как будто она могла читать мысли Стефана. Они были вместе, дополняя друг друга. Их сердца бились в унисон.
Для полного счастья Елене теперь требовалось только одно. Она тряхнула головой, отбрасывая волосы назад, и протянула руку, чтобы убрать их с шеи. На сей раз Стефан не возразил и не стал ей препятствовать. Вместо отказа он излучал полное согласие – и глубокую потребность.
Любовь, восторг, признательность переполнили Елену, и она с невероятной радостью поняла, что Стефан испытывает те же чувства. На мгновение она словно увидела себя его глазами. И ощути-ла, как он к ней неравнодушен. Это могло испугать, если бы в Елене не нашлась та же немыслимая глубина чувств.
Она не ощутила никакой боли, когда зубы Стефана коснулись ее шеи. И она даже не обратила внимания, что предложила ему нетронутую сторону – хотя ранки, оставленные на другой стороне Дамоном, уже исцелились.
Елена стала удерживать Стефана, когда он попытался поднять голову. Однако юноша был не-преклонен, и ей пришлось его отпустить. Все еще сжимая Елену в объятиях, Стефан нашарил на ко-моде зловещий кинжал с рукояткой из слоновой кости и одним быстрым движением выпустил на волю собственную кровь.
Когда колени Елены ослабли, вампир усадил ее на кровать. А затем они просто стали сжимать друг друга в объятиях, не думая ни о проходящем времени, ни о чем-либо еще. Елене казалось, что во всем мире теперь существуют только они со Стефаном.
– Я люблю тебя, – негромко промолвил он.
Поначалу Елена, окруженная приятным дурманом, просто приняла эти слова. А затем, со слад-ким холодком в груди, вдруг осознала, что Стефан только что ей сказал.
Он ее любит. Елена все время это знала, но раньше Стефан никогда ей об этом не говорил.
– Я тоже люблю тебя, Стефан, – прошептала она в ответ.
Когда он отклонился назад, Елена удивилась, но затем поняла, что он делает. Сунув руку под свитер, Стефан вытащил оттуда цепочку, которую он все это время носил на шее. На цепочке висело изящное золотое колечко с лазуритом.
Кольцо Катрины. Прямо на глазах у Елены Стефан расстегнул цепочку и снял с нее изящный золотой кружок.
– Когда Катрина умерла, – сказал он, – я подумал, что никогда не смогу полюбить кого-то еще. Даже несмотря на то, что Катрине наверняка бы хотелось, чтобы я однажды снова испытал это чув-ство. Я был уверен, что такого никогда не произойдет. Но я ошибался. – Секунду Стефан поколебал-ся, а затем продолжил: – Я хранил это кольцо, потому что оно стало символом Катрины. Так я мог хранить ее в своем сердце. Но теперь я хочу, чтобы оно стало символом кое-чего другого. – Тут он опять заколебался, словно не желая встречаться глазами с Еленой. – Если подумать о том, как все складывается, у меня на самом деле нет никакого права об этом просить. Но, Елена… – Еще несколь-ко секунд Стефан безуспешно пытался продолжить, а затем умолк и лишь беспомощно посмотрел на Елену.
Елена тоже не могла говорить. Она даже не могла дышать. Однако Стефан неверно истолковал ее молчание. Надежда в его глазах умерла, и он отвернулся.
– Ты права, – вздохнул он. – Это решительно невозможно. Существует слишком много сложно-стей – из-за меня. Потому что я тот, кем являюсь. Такое небесное создание, как ты, не может быть привязано к существу вроде меня. Мне даже не следовало предлагать…
– Стефан! – воскликнула Елена. – Стефан, если ты хоть немного помолчишь…
–…в общем, забудь, что я вообще что-то тебе говорил…
– Стефан! – опять воскликнула Елена. – Стефан, да посмотри же на меня!
Стефан повиновался, медленно поворачиваясь. Стоило ему только заглянуть Елене в глаза, как маска горя и разочарования пропала с его лица, сменяясь выражением, от которого Елена почти ли-шилась дыхания. Затем, так же медленно, Стефан взял руку, которую она ему протягивала.
С намеренной неспешностью он надел ей на палец кольцо Катрины.
Оно так прекрасно подошло, как будто было изготовлено специально для Елены. Золото рос-кошно поблескивало на свету, а лазурит сиял глубокой трепещущей синевой подобно чистому озер-цу, окруженному нетронутым снегом.
– Какое-то время нам придется держать это в секрете, – сказала Елена, слыша дрожь в своем голосе. – У тети Джудит случится сердечный приступ, если она узнает, что я успела обручиться еще до окончания школы. Но следующим летом мне исполнится восемнадцать, и тогда она уже не смо-жет нам помешать.
– Скажи, Елена, а ты уверена, что это именно то, чего ты хочешь? Жить со мной будет не так легко. Я всегда буду отличаться от тебя, сколько бы я ни пытался с этим бороться. И если ты когда-нибудь решишь передумать…
– Пока ты меня любишь, я никогда не передумаю.
Стефан снова сжал ее в своих объятиях. Удовлетворенный покой переполнил Елену. Однако в каком-то уголке ее сознания по-прежнему оставался один конкретный страх.
– Послушай, Стефан, насчет завтрашнего дня… если Кэролайн и Тайлер приведут свой план в действие, будет уже не важно, передумаю я или нет.
– Значит, нам просто придется позаботиться о том, чтобы они не привели его в действие. Если Бонни и Мередит мне помогут, думаю, я смогу найти способ изъять дневник у Кэролайн. Но даже если я не смогу этого сделать, бежать я не намерен. Нет, Елена, я тебя не брошу, я намерен остаться здесь и дать бой.
– Но они наверняка накинутся на тебя, Стефан. Я не смогу этого выдержать.
– А я не смогу тебя бросить. Этот вопрос улажен. Позволь мне позаботиться об остальном. Я обязательно найду какой-нибудь способ. А если не найду… что ж, как бы то ни было, я все равно останусь с тобой. Мы будем вместе.
– Мы будем вместе, – повторила Елена, кладя голову ему на плечо.
Ее переполняло счастье от того простого факта, что хоть на какое-то время ей можно перестать думать и просто отдаться чувствам.

29 ноября, пятница
Мой милый Дневник!
Уже поздно, но я не могу уснуть. Кажется, мне уже не требуется столько сна, сколько рань-ше.
Что ж, завтра все решится.
А сегодня вечером мы поговорим с Бонни и Мередит. План Стефана – сама простота. Суть в том, что независимо от того, где Кэролайн прячет дневник, завтра она должна будет его оттуда достать, чтобы забрать с собой в школу. Но наше выступление будет последним пунктом празд-ничной программы, а сначала ей придется присутствовать на параде и прочих церемониях. До поры до времени Кэролайн придется где-то прятать дневник. Таким образом, если мы пронаблюдаем за ней с того самого момента, когда она выйдет из дома, до того момента, когда она поднимется на сцену, мы должны будем увидеть, где она его положила. А поскольку Кэролайн даже не знает, что мы ее подозреваем, она не будет держаться настороже.
А еще этот план сработает потому, что все, участвующие в празднике, будут носить соот-ветствующую одежду периода основания городка. Миссис Гримсби, библиотекарша, поможет нам надеть платья девятнадцатого века, и тогда мы уже не сможем носить с собой ничего, что не яв-ляется частью костюма. У нас не будет никаких сумочек, никаких рюкзаков. Никаких дневников! Кэролайн придется на какое-то время где-то его оставить.
Мы станем по очереди за ней наблюдать. Бонни будет прятаться у ее дома, и она непременно увидит, что Кэролайн захватит с собой, когда выйдет на улицу. Я буду наблюдать за ней, пока она одевается в доме у миссис Гримсби. Затем, пока парад будет продолжаться, Стефан с Мередит как-нибудь попадут туда, где Кэролайн спрячет дневник, и заберут его. Я предполагаю, что она ос-тавит его в машине.
Я просто не вижу, как этот план может провалиться. И даже сказать не могу, насколько я сейчас лучше себя чувствую. Как было славно поделиться своей проблемой со Стефаном. Я выучила свой урок: в дальнейшем ничего не буду от него скрывать.
Завтра я надену на палец свое кольцо. Если миссис Гримсби про него спросит, я скажу ей, что оно гораздо старше девятнадцатого века, что оно из Италии времен Ренессанса. Мне очень хочет-ся увидеть ее лицо, когда я об этом скажу.
А теперь мне лучше попытаться еще немного поспать. Надеюсь, никаких снов я не увижу.

Глава 15

– Елена, перестань грубить! – Тетя Джудит редко злилась, но теперь она действительно вышла из себя. – Ты уже слишком взрослая для подобного поведения!
– Это не грубость. Ты просто не понимаешь…
– Я прекрасно все понимаю. Ты ведешь себя в точности как в тот раз, когда Дамон пришел к нам на обед. Тебе не кажется, что гость заслуживает большего уважения?
Разочарование переполнило Елену.
– Ты даже не знаешь, о чем говоришь, – выдохнула она.
Это было уже чересчур. Слышать, как слова Дамона слетают с губ тети Джудит… нет, просто невыносимо!
– Елена! – Щеки тети Джудит пошли пятнами от гнева. – Ты меня поражаешь. И я должна тебе сказать, что подобное ребячливое поведение стало тебе свойственно с тех пор, как ты стала гулять с тем мальчиком.
– Ах, «с тем мальчиком»! – Елена гневно взглянула на Дамона.
– Да, с тем мальчиком! – ответила тетя Джудит. – С тех самых пор, как он вскружил тебе голо-ву, ты стала совсем другой. Ты стала безответственной, скрытной – и просто вызывающей! Он с са-мого начала оказывал на тебя дурное влияние, но больше я не намерена это терпеть.
– Ах, в самом деле? – Елене казалось, что она разговаривает с ними обоими одновременно, и она переводила глаза с Дамона на тетю Джудит.
Все эмоции, которые она последнее время в себе подавляла – все эти недели и месяцы с тех пор, как Стефан вошел в ее жизнь, – теперь заструились бурным потоком, ища себе выхода наружу. Внутри Елены словно зародилась огромная приливная волна, над которой она была не властна.
Елена вдруг поняла, что дрожит.
– Что ж, очень жаль, потому что тебе придется это терпеть. Я никогда не откажусь от Стефана. Особенно ради тебя! – Последнее предназначалось Дамону, однако тетя Джудит этого не поняла и возмущенно ахнула.
– Все, достаточно! – рявкнул Роберт. Он вдруг возник рядом вместе с Маргарет, и его лицо уже успело потемнеть от гнева. – Вот что, юная леди. Если тот мальчик побуждает тебя вот так разгова-ривать с родной тетей, то…
– Никакой он не «тот мальчик»!
Елена сделала еще один шаг назад, обращаясь сразу ко всей компании. Должно быть, у них по-лучался красочный спектакль, потому что все остальные во дворике теперь тоже на нее смотрели. Но Елене было уже наплевать. Она слишком долго придерживала крышку на котле своих эмоций, заталкивая туда страх, тревогу и гнев, изо всех сил скрывая все беспокойство за Стефана, весь ужас перед Дамоном, стыд и унижение, от которых она страдала в школе. Но теперь все это было готово выплеснуться наружу, бурля неистовым варевом. Сердце Елены безумно колотилось, в ушах у нее звенело. Она чувствовала, что больше ничто не имеет значения, ей лишь хотелось рассказать этим людям всю правду.
– Он не «тот мальчик», – смертельно холодным голосом повторила Елена. – Он Стефан. И он очень много для меня значит. И я с ним обручена.
– Брось, не говори ерунды! – прогремел Роберт.
Это была последняя капля.
– Ерунды? – Елена подняла руку с кольцом Катрины на пальце. – Так знайте же! Я собираюсь выйти за него замуж!
– Ты не собираешься выйти за него замуж! – снова начал Роберт.
Все были в гневе. Дамон внезапно схватил Елену за руку и уставился на кольцо. Затем он резко развернулся и зашагал прочь. В каждом его шаге проглядывала плохо скрываемая ярость. Роберт раздраженно пыхтел. От тети Джудит, казалось, поднимался пар.
– Елена, я категорически запрещаю тебе…
– Ты мне не мать! – воскликнула Елена. Слезы неотвратимо наворачивались ей на глаза. Ей требовалось немедленно отсюда убраться, остаться наедине с кем-то, кто ее любил. – Если Стефан спросит, скажите ему, что я в пансионате! – добавила она и пошла прочь сквозь толпу.
Елена ожидала, что Мередит и Бонни за ней последуют, и почти обрадовалась, когда они не стали этого делать. Автостоянка оказалась полна машин, но людей там почти не было. Большинство семей осталось участвовать в празднике. Однако потрепанный «форд-седан» был припаркован непо-далеку, и знакомая фигура как раз отпирала дверцу.
– Мэтт! Ты уезжаешь? – Елена мгновенно приняла решение.
Было слишком холодно, чтобы идти пешком до самого пансионата.
– Что? Нет. Я должен помочь тренеру Лайману снова расставить столы. Я просто хотел вот это сюда убрать. – Он швырнул на переднее сиденье грамоту за выдающиеся атлетические достижения. – Эй, с тобой все в порядке? – При виде ее лица глаза Мэтта удивленно расширились.
– Да… то есть нет. Но все со мной будет в порядке, если мне удастся отсюда вырваться. По-слушай, можно мне взять твою машину? Совсем ненадолго.
– Ну… конечно, но… но, может быть, ты позволишь мне тебя подвезти? Я только скажу трене-ру Лайману, что…
– Нет! Я просто хочу остаться в одиночестве… Пожалуйста, не задавай никаких вопросов. – Елена почти выхватила у Мэтта ключи. – Я скоро ее верну, обещаю. Или Стефан ее вернет. Если увидишь Стефана, скажи ему, что я в пансионате. И спасибо.
Невзирая на все его протесты, Елена захлопнула дверцу и завела мотор, приспосабливаясь к непривычному рычагу переключения скоростей. Мэтт так и остался смотреть ей вслед.
Ничего не видя и не слыша, она повела машину. Слезы слепили Елену, а внутри у нее безоста-новочно крутился целый вихрь эмоций. Они со Стефаном отсюда уберутся… Они сбегут… Они всем покажут… Ноги ее больше не будет в Феллс-Черче…
А тогда тете Джудит придется горько пожалеть. Тогда Роберт увидит, как он ошибался. Но Елена никогда их не простит. Никогда.
Что же касалось самой Елены, то она решительно ни в ком не нуждалась. Она прекрасно обой-дется без этой дурацкой средней школы имени Роберта Ли, где из супермегапопулярной личности в одну секунду можно было превратиться в изгоя только за то, что любишь не того человека. Елена также не нуждалась ни в семье, ни в друзьях…
Притормаживая, чтобы проехать по извилистой подъездной дорожке к пансионату, Елена по-чувствовала, как буря бушующих в ней эмоций тоже сбавляет ход.
Вообще-то она вовсе не была зла на своих друзей. Бонни и Мередит ничего плохого ей не сде-лали. И Мэтт тоже. С Мэттом все было в полном порядке. Конечно, сам он мог Елене и не понадо-биться, но его машина оказалась очень кстати.
Елена почувствовала, как ее начинает душить неожиданный приступ сдавленного смеха. Бедняга Мэтт. Все вечно одалживали этого измочаленного динозавра – его старенький автомобиль. Должно быть, Мэтт подумал, что они со Стефаном совсем спятили.
От смеха на ее глазах выступило еще несколько слезинок, и Елена вытерла их, качая головой. О боже, ну как же все могло так повернуться? Что за денек! Ей следовало бы испытывать победное торжество, потому что они одолели Кэролайн, но вместо этого Елена плакала наедине с собой в ма-шине Мэтта.
Воспоминания о том, насколько смехотворно Кэролайн выглядела на сцене, вызвали еще один приступ истерического хихиканья.
«Нужно было заснять ее растерянную физиономию на видео!» – вдруг подумала Елена.
Наконец все всхлипы и всплески дурацкого смеха прошли, и Елена ощутила страшную уста-лость. Она оперлась о руль и помотала головой, стараясь ни о чем не думать, а затем выбралась из машины.
Сейчас она пойдет в пансионат и подождет Стефана, а затем они оба вернутся и попробуют как-то разобраться с тем беспорядком, который она устроила.
«Потребуется масса усилий», – устало подумала Елена.
Бедная тетя Джудит. Ведь Елена орала на нее на глазах у половины города. Почему она позво-лила себе так распуститься?
Однако после того, как выяснилось, что пансионат закрыт, и никто не отвечает на звонок, эмо-ции нахлынули с новой силой.
«Вот тебе и раз, – подумала Елена, и слезы снова навернулись ей на глаза. – Наверняка миссис Флауэрс тоже отправилась на празднование Дня основателей. Теперь надо либо сидеть в машине, либо стоять здесь под порывами штормового ветра…»
И тут Елена впервые обратила внимание на погоду и встревоженно огляделась. День становил-ся очень пасмурным и холодным, но над землей плыл туман, как будто окружающие поля выдыхали его. Облака не просто клубились, они буквально бурлили. И ветер нарастал с каждой минутой.
Он стонал в ветвях дубов, рвал в клочья оставшуюся листву и обрушивал ее на землю. Ветер теперь не просто стонал, он дико завывал.
И было что-то еще. Это что-то исходило даже не от ветра, а от самого воздуха. Ощущение дав-ления, угрозы, какой-то невообразимой силы. Эта сила все нарастала, концентрируясь вокруг Елены, смыкаясь вокруг нее.
Елена резко развернулась лицом к дубам.
За домом их была целая рощица. Еще больше дубов росло дальше, смыкаясь с лесом. А за ними лежали речка и кладбище.
Что-то… там что-то такое было. Что-то… очень скверное…
– Нет… – невольно прошептала Елена.
Она не могла этого видеть, но явственно чувствовала. Словно какая-то гигантская фигура вздымалась над ней, заслоняя небо. Елена ощущала злобу, ненависть, животную ярость приближаю-щейся сущности.
«Кровожадность». Стефан использовал как-то это слово, но тогда Елена его не поняла. Теперь же она чувствовала, как эта кровожадность… фокусируется на ней.
– Нет!
Становясь все выше и выше, фигура возвышалась уже прямо над ней. Елена по-прежнему не могла ничего видеть, но словно громадные крылья вдруг раскрылись, чтобы коснуться горизонта с обеих сторон. Эта сущность имела невероятную Силу… и она хотела убивать…
– Нет! – Елена бросилась бежать к машине в тот самый миг, когда к ней будто потянулось что-то непонятное.
Судорожно ухватившись за ручку дверцы, Елена возилась с ключами. Ветер, дико завывая, тре-пал ей волосы, мелкие льдинки летели в глаза, ослепляя ее. Но затем ключ все-таки повернулся, и Елена открыла дверцу.
Ура! Безопасность! Елена наглухо захлопнула дверцу и резко потянулась через сиденье, чтобы проверить запоры на другой стороне.
Ветер ревел снаружи, тысячами голосов. Машина уже начинала раскачиваться.
– Прекрати! Дамон, прекрати! – Тонкий крик Елены потерялся в общей какофонии.
Она положила ладони на приборную панель, словно пытаясь уравновесить автомобиль, но он качался все сильнее, пока льдистый ветер неистово хлестал по нему.
Затем Елена кое-что заметила. Заднее окно уже запотело, но все-таки ей удалось разглядеть, что за ним стоит. Там высилась какая-то гигантская птица, слепленная из тумана или снега, но ее очерта-ния были крайне размытыми. Елена была уверена только в том, что эта птица машет колоссальными крылами и неотвратимо приближается к ней.
«Вставь ключ в зажигание! Вставь скорее! А теперь вперед!»
Мозг Елены, словно сам собой, выдавал ей эти приказания. Старинный «фордик» запыхтел, и шины взвыли громче ветра, пока Елена трогалась с места. А фигура, нараставшая сзади, стала увели-чиваться в зеркале заднего вида еще быстрее.
«Доберись до города! Доберись до Стефана! Вперед! Вперед!»
Но когда Елена с визгом вывернула налево, на Старую Ручейную дорогу, колеса заклинило, а удар молнии расколол небо напополам.
Если бы машина уже не скользила с выжатыми до упора тормозами, ближайшее дерево навер-няка упало бы прямо на нее. А так бешеный удар подбросил автомобиль подобно землетрясению, на считанные дюймы промахиваясь мимо переднего правого крыла. Дерево являло собой спутанную массу торчащих ветвей, и его ствол совершенно перегородил Елене обратную дорогу в городок.
Она оказалась в ловушке. Единственный маршрут спасения был отрезан. Елена осталась одна, совершенно беспомощная перед лицом этой ужасной Силы…
Перед лицом Силы. Должно быть, ключ к спасению лежал именно здесь.
«Чем больше твои Силы, тем больше правила Тьмы тебя связывают».
Бегущая вода!
Включив задний ход, Елена развернулась, а затем рванула вперед. Белая фигура резко слетела вниз, промахнувшись примерно так же, как дерево, а Елена уже мчалась по Старой Ручейной дороге в самую страшную полосу шторма.
Белая сущность по-прежнему гналась за ней. Только одна мысль теперь занимала все сознание Елены. Ей отчаянно требовалось пересечь бегущую воду, оставить жуткую тварь позади.
Послышался очередной треск молнии, и Елена заметила, как падают другие деревья, но она ловко петляла между ними. Теперь не так далеко. Елена сквозь шквальный ледяной шторм уже виде-ла реку, мерцающую дальше по левую сторону. Она уже видела мост. Вот река, Елена почти добра-лась до нее! Порывы ветра швыряли ледяную крошку в ветровое стекло, но с каждым движением дворников перед Еленой на какую-то секунду появлялась мерцающая водная гладь. Где-то здесь должен был быть поворот.
Машина накренилась и заскользила по хрупкому деревянному сооружению. Елена почувство-вала, как колеса цепляются за скользкие доски. Она отчаянно попыталась повернуть в сторону зано-са, но там просто не было места…
Машина проломила ограду, и гнилое дерево пешеходного моста уже подавалось под тяжестью, которую оно уже не могло удерживать. Последовало тошнотворное ощущение падения, после чего машина окунулась в воду.
Елена услышала странные крики, но даже не поняла, что сама их издает. Река вздымалась со всех сторон, и все вокруг было шумом, смятением и болью. Вдребезги разбилось одно окно, затем другое. Темная вода хлынула вместе с обломками и объяла Елену. Она ничего не видела; она никак не могла выбраться.
И дышать Елена уже не могла. Она совсем потерялась в этом дьявольском водовороте. Ей ну-жен был воздух. Елена должна была сделать вдох. Она должна была оттуда выбраться…
– Стефан, помоги! – дико закричала девочка.
Однако отчаянный вопль не произвел ни звука. Вместо этого ледяная вода хлынула в легкие, вторгаясь в Елену. Девочка отчаянно билась, но темная вода была слишком сильна. Усилия стали еще более отчаянными, еще более некоординированными и вдруг прекратились.
Вокруг воцарилось спокойствие.

Бонни и Мередит обследовали периметр школы. Они видели, как Стефан уходил куда-то за школу, подталкиваемый Тайлером и его новыми дружками. Подруги решили за ними последовать, но остановились, заметив бурную сцену с Еленой. А когда Мэтт сообщил им, что Елена уехала, Бонни и Мередит снова пустились на поиски Стефана, но там уже никого не было. Там даже не имелось никаких строений, если не считать одинокого ангара.
– А теперь еще и буря надвигается! – подосадовала Мередит. – Прислушайся только к этому ветру! Думаю, пойдет дождь.
– Или снег! – Бонни содрогнулась. – Куда же дай делись?
– Мне наплевать. Я просто хочу забраться под крышу. Вон туда! – Мередит охнула, когда на нее внезапно обрушилось первое полотно ледяного дождя, и они с Бонни пустились к ближайшему укрытию – ангару.
Именно там они и нашли Стефана. Дверь была приоткрыта. Заглянув внутрь, Бонни невольно отпрянула.
– Головорезы Тайлера! – прошептала она. – Вон, смотри!
Дюжие парни полукругом стояли между дверью и Стефаном. Кэролайн была в углу.
– Наверняка он его взял! Он каким-то образом его забрал, я знаю, что он это сделал! – говорила она.
– Что он взял? – громко спросила Мередит.
Все повернулись к ней.
Лицо Кэролайн исказилось, когда в дверном проходе она увидела бывших подруг, а Тайлер да-же зарычал.
– Убирайтесь! – рявкнул он. – Вам незачем во все это влезать.
Мередит не обратила на него ни малейшего внимания.
– Стефан, можно с тобой поговорить?
– Минутку. Ты не собираешься ответить на ее вопрос? Что я взял? – Стефан полностью сосре-доточивался на Тайлере.
– Конечно, я отвечу на ее вопрос. Сразу же после того, как отвечу на твой. – Мясистая ладонь Тайлера сжалась в кулак, и он выступил вперед. – Одно движение, Сальваторе, и ты труп.
Несколько парней заржали.
Бонни открыла было рот, чтобы предложить Мередит отсюда убраться. Но вместо этого она четко произнесла:
– Мост.
Все тут же на нее посмотрели.
– Что? – спросил Стефан.
– Мост, – снова сказала Бонни, вовсе не намереваясь это говорить.
Ее глаза стали огромными. Бонни ощущала, как чей-то голос исходит из ее горла, но не имела над ним никакой власти. Затем глаза еще больше округлились, рот раскрылся до отказа и она, нако-нец, услышала собственный голос:
– Да мост же, господи, мост! Именно там Елена! Стефан, мы должны ее спасти… Ох, да скорее же!
– Бонни, ты уверена?
– Да, о боже… она именно туда забралась! Она – тонет! Скорее!
Волны густой черноты прокатывались по Бонни. Но теперь она не могла позволить себе упасть в обморок – им следовало добраться до Елены.
Стефан и Мередит замерли на одно мгновение, а затем Стефан ринулся вперед прямиком через компанию громил, раскидывая их по сторонам, как шахматные фигурки. Волоча за собой Бонни, они с Мередит помчались через поле к автостоянке. Тайлер пустился было следом, но остановился, когда на него обрушился изо всей силы порыв ветра.
– Почему она в такую бурю туда отправилась? – выкрикнул Стефан, когда они прыгнули в ма-шину Мередит.
– Елена была очень расстроена, Мэтт сказал, что она взяла его машину, – выдохнула в ответ Мередит, оказываясь в относительной тишине автомобильного салона. Она быстро завела мотор, стремительно пускаясь вперед, навстречу ветру. – Она сказала, что собирается поехать в пансионат.
– Нет, она у моста! Мередит, давай скорее! О боже, теперь мы уже можем опоздать! – Слезы струились по лицу Бонни.
Мередит до отказа выжала педаль газа. Машина покачивалась, исхлестываемая диким ветром и мокрым снегом. На протяжении всей кошмарной поездки Бонни всхлипывала, судорожно хватаясь пальцами за переднее сиденье.
Резкое предупреждение Стефана удержало Мередит от столкновения с деревом, повалившимся поперек дороги. Они стали выбираться из машины, пока ветер безжалостно их терзал.
– Оно слишком большое! Здесь не проехать! Придется идти пешком! – прокричал Стефан.
«Конечно, это дерево слишком большое, чтобы его объехать», – подумала Бонни, пошатываясь в окружении могучих ветвей.
Это был старинный дуб. Когда же Бонни, наконец, обошла дерево и устремилась вперед, ледя-ной ветер и мокрый снег выбили все мысли из ее головы.
Считанные минуты спустя ноги Бонни уже онемели, а дорога казалась бесконечной. Они бы могли попытаться бежать, но ветер им этого не позволял. Трое путников почти ничего перед собой не видели, если бы не Стефан, они наверняка свалились бы с речного берега. Бонни уже начала по-шатываться.
Она была готова упасть на землю, когда откуда-то спереди донесся отчаянный крик Стефана.
Рука Мередит еще плотнее обхватила Бонни, и они опять перешли на неуверенный бег. Однако стоило подругам только приблизиться к мосту, как явившееся им зрелище заставило их резко остановиться.
– О боже… Елена! – заверещала Бонни.
Плетеный мост являл собой невразумительную массу отдельных досок и бревен. Поручень на одной его стороне начисто пропал, и обшивка тоже не выдержала напора, словно отодранная гигантской рукой. Внизу темные воды бурлили над тошнотворной грудой обломков. И к этим обломкам примыкала полностью скрытая под водой машина Мэтта. Мередит тоже орала, но она орала на Стефана:
– Нет! Ты не можешь туда броситься!
Однако Стефан даже не обернулся. Он нырнул туда прямо с высокого берега, и воды сомкну-лись над его головой.
Все воспоминания Бонни о следующем часе оказались милостиво замутненными. Она припо-минала, как они с Мередит все ожидали Стефана, пока шторм бесконечно бушевал и бушевал. При-поминала, как ее внимание почти отключилось к тому времени, когда сгорбленная фигура заковыля-ла из воды. Припоминала, что не испытывала никаких эмоций, кроме страшного, бесконечного, всеобъемлющего горя, когда она увидела обмякшую фигуру, которую Стефан положил на дорогу.
И Бонни помнила лицо Стефана.
Она помнила, как он выглядел, пока они пытались хоть как-то помочь Елене. Однако реально перед ними лежала вовсе не Елена, а восковая кукла с чертами лица Елены. Эта кукла совершенно точно никогда не была жива, и она определенно не была жива теперь. Бонни подумала, что просто глупо так ее тискать, пытаясь заставить воду выйти из ее легких, – и все тому подобное. Восковые куклы не дышат.
Бонни помнила лицо Стефана, когда он, наконец, сдался. Когда Мередит боролась с ним и кри-чала что-то о целом часе без воздуха, о необратимом поражении мозга. Слова тупо отфильтровыва-лись в голове у Бонни, однако их значение полностью пропадало. Девочка просто думала, как это странно, что, пока Стефан и Мередит кричат друг на друга, они оба плачут.
А потом Стефан перестал плакать. Он просто сидел, сжимая в руках куклу-Елену. Мередит еще немного покричала, но Стефан явно ее не слушал. Он просто сидел. И Бонни никогда бы не смогла забыть его лица.
А затем что-то вдруг вспыхнуло в Бонни, возвращая ее к жизни, пробуждая в ней чувствитель-ность к страху. Она отчаянно вцепилась в Мередит и стала лихорадочно озираться в поисках источ-ника этого страха. Что-то скверное… что-то ужасное надвигалось. Оно уже было почти здесь.
Стефан, похоже, тоже это ощутил. Он вдруг напрягся, замер, как волк, почуявший запах.
– Что это? – прокричала Мередит. – Что с тобой такое?
– Вы должны идти! – Стефан поднялся, по-прежнему держа на руках обмякшее тело Елены. – Должны отсюда выбраться!
– Что ты имеешь в виду? Мы не можем тебя оставить…
– Нет, можете! Убирайтесь отсюда! Бонни, уведи ее!
Никто и никогда еще не просил Бонни позаботиться о ком-то другом. Люди всегда заботились о ней. Но теперь она схватила Мередит за руку и потянула. Стефан был прав. Они уже ничего не могли сделать для Елены, а оставаться здесь было опасно.
– Стефан! – кричала Мередит, пока Бонни изо всех сил тянула ее прочь.
– Я положу ее под деревьями! Под ивами, не под дубами! – крикнул он им вослед.
«Зачем он об этом сказал?» – задумалась Бонни.
Эта мысль некоторое время оставалась в какой-то глубинной части ее разума, еще не захвачен-ной страхом перед неистовой бурей.
Ответ был прост, и разум охотно предоставил его Бонни. Потому что позднее Стефан не соби-рался ни о чем им рассказывать.