Глава 2

Открылись мы в половине пятого, исскучавшись к тому времени до предела. Мне было стыдно: в конце концов, мы все были здесь из-за умершего общего знакомого. Но после уборки на складе и в кабинете у Сэма, а также нескольких сыгранных партий в карты (Сэм выиграл пять долларов с мелочью), мы все были бы рады встретить кого-нибудь нового. Когда в дверях черного хода появился Терри Бельфлер, кузен Энди и наш запасной бармен, а порой и повар, это стало желанным событием.
Кажется, Терри было изрядно за пятьдесят. Ветеран войны во Вьетнаме, он полтора года пробыл в плену. На лице у него жутковатый шрам, а моя подруга Арлена говорила, что на его теле шрамы еще серьезнее. Его рыжая шевелюра с каждым годом все больше и больше подергивалась сединой.
Терри всегда нравился мне и отвечал взаимностью – за исключением тех случаев, когда пре-бывал в одном из своих черных настроений. Все знали, что не следует попадаться ему на глаза в такие моменты. Его черным дням неизбежно предшествовали ночные кошмары. Соседи не раз могли слышать его крики ночами.
И я никогда, никогда не читала его мыслей.
Но сегодня он выглядел вполне нормально. Его плечи были расслаблены, глаза не бегали по сторонам.
– Как ты, девочка? – спросил он, сочувственно поглаживая мою руку.
– Спасибо, Терри, все хорошо. Только очень жаль Лафайета.
– Да, он был не слишком плох. – У Терри это было очень высокой оценкой. – Хорошо рабо-тал, не опаздывал. Кухню прибирал. Никогда ничего дурного не говорил. – Подобный образ жизни был высшим уровнем для Терри. Недостижимым, увы. – И вот он умирает в «бьюике» Энди.
– Я боюсь, машина Энди вроде… – Я безнадежно искала подходящий термин.
– Ее можно очистить, как он сказал. – Терри поспешил закрыть эту щекотливую тему.
– Он не говорил тебе, что случилось с Лафайетом?
– Энди упомянул, что ему, похоже, сломали шею. И вроде есть… э-э-э… признаки того, что с ним… возились. – Карие глаза Терри смотрели в сторону, ему было страшно неудобно об этом говорить. В слове «возились» в его исполнении звучало эхо секса и насилия.
– Ох, какой ужас! – Даниэль и Холли подошли сзади, а Сэм, волоча из своего кабинета оче-редной мешок с мусором, остановился на пути к выходу.
– Он не выглядел как… То есть в машине не было…
– Пятен?
– Точно.
– Энди полагает, что его убили где-то в другом месте.
Холли поперхнулась:
– Не говори со мной о подобных вещах. Меня это слишком впечатляет.
Терри взглянул на обеих над моим плечом. Он никогда не питал особых симпатий ни к Хол-ли, ни к Даниэль. Я не знала, отчего так, и не пыталась выяснить. Я вообще старалась не вторгать-ся в чужую личную жизнь, особенно теперь, когда научилась немного контролировать свои спо-собности. Терри нескольких секунд прожигал взглядом неразлучную парочку, после чего та удалилась, стараясь не шуметь.
– Вчера за Энди приезжала Порция? – спросил Терри.
– Да, я ей позвонила. Он не мог вести машину. Хотя сейчас наверняка сожалеет о моем вме-шательстве. – Мне никогда не светило занять верхнюю строку в списке приятелей Энди Бельфле-ра.
– Ей небось было сложно дотащить его до машины.
– Билл помог.
– Вампир Билл? Твой парень?
– Ага.
– Надеюсь, он ее не напугал, – сказал Терри, будто забыв, что я никуда не уходила.
Я почувствовала, как напрягаются мышцы лица.
– Не существует причины, по которой Биллу вздумалось бы пугать Порцию Бельфлер. – Что-то – возможно, мой тон – помогло словам пробиться сквозь туман, вновь начавший затягивать сознание Терри.
– Порция не так сильна, как о ней думают, – сообщил Терри. – Ты, со своей стороны, пре-красный маленький эклер снаружи, но сущий бультерьер внутри.
– Я не знаю, должна ли испытать потрясение или сразу въехать тебе кулаком в нос.
– Вот-вот. Сколько женщин – да и мужчин, пожалуй – сказало бы что-то подобное психу вроде меня? – Терри улыбнулся, как могло бы улыбнуться привидение. До сего момента я не за-думывалась, насколько он осознает свою репутацию.
Я приподнялась на цыпочки и поцеловала его в изуродованную шрамом щеку, стремясь по-казать, что не боюсь. И тут же подумала, что не совсем откровенна. В определенных обстоятель-ствах я бы не просто предпочла остерегаться его, но могла бы и действительно испугаться.
Терри повязал один из белых поварских фартуков и пошел открывать кухню. Остальные вернулись к работе. Мне недолго оставалось обслуживать столы, так как в шесть предстояло идти готовиться к вечерней поездке в Шривпорт с Биллом. Было неудобно перед Сэмом, который явно собирался заплатить мне за сегодняшнюю бездеятельную смену. С другой стороны, уборка на складе и в его кабинете тоже чего-то стоила.
Когда полиция открыла наконец стоянку, посетители хлынули таким мощным потоком, на какой только способен некрупный городок вроде нашего. Энди и Порция были среди первых, и я видела, как Терри выглянул поприветствовать кузенов. Они помахали ему; он поднял большой палец в знак того, что заметил, и снова исчез в кухне. Я подумала: интересно, насколько близким родственником Терри приходится парочке на самом деле. Их двоюродным братом он оказаться не может, в этом я была уверена. Конечно, легко привыкаешь называть кузеном, тетей или дядей че-ловека, в кровном родстве с тобой не состоящего вовсе. Когда мои родители погибли во внезап-ном наводнении, смывшем их машину с моста, подруга моей матери старалась приезжать к нам с бабушкой каждую неделю-две, и всегда с каким-нибудь подарком для меня. Всю жизнь я называла ее тетей Полли.
Я подавала гамбургеры, салаты, полоски куриных грудок – и, конечно, пиво, – отвечала на вопросы посетителей, если находила время, и все это продолжалось, пока ноги мои не начали не-меть. Я посмотрела на часы. Пора. В уборной я нашла Арлену, свою сменщицу и подругу. Ее ог-ненно-рыжие кудряшки (на два оттенка краснее в этом месяце) были собраны в аккуратный пучок на затылке, а узкие брюки давали миру понять, что она потеряла не меньше семи фунтов. Арлена была замужем четыре раза, а сейчас пребывала в поиске жертвы номер пять.
Мы пару минут поговорили об убийстве, я обрисовала ей обстановку в зале, затем подхвати-ла в кабинете свою сумочку и побежала к задней двери. Еще не совсем стемнело, когда я подъеха-ла к своему дому, примерно на четверть мили углубленному в лес возле малоиспользуемой ок-ружной дороги. Это было старое здание, некоторым частям которого исполнилось больше ста сорока лет, но оно так часто перестраивалось, что на довоенную постройку не походило. В любом случае то был старый фермерский дом, доставшийся мне от моей бабушки, Адели Гейл Стакхаус, и я ревностно хранила его. Билл не раз предлагал мне перебраться к нему, в особняк на холме че-рез кладбище, но я не хотела покидать семейное гнездо.
Я скинула костюм официантки и открыла шкаф. Когда мы ездили в Шривпорт по вампир-ским делам, Билл предпочитал видеть меня принарядившейся. Причины этого я едва ли понимала: он решительно не хотел, чтобы кто-то начал за мной увиваться, но считал совершенно необходимым предъявлять меня в «Клыкочущем веселье», вампирском заведении для туристов, в лучшем виде.
Мужчины…
Я никак не могла остановить на чем-то свой выбор, и потому нырнула в душ. Поездки в «Клыкочущее веселье» всегда давались мне нелегко. Вампиры, хозяева бара, были частью некоей закрытой структуры власти, и когда они узнали о моем таланте, я стала для них желанным приоб-ретением. Только решительное проникновение Билла в эту систему гарантировало мне безопас-ность, возможность жить там, где я хотела, и работу по собственному выбору. Но платой за эту безопасность стала обязанность являться по их призыву и служить при них штатным телепатом. Дело в том, что их генеральная линия требовала более гуманных методов по сравнению с теми, что они использовали ранее (то были в основном пытки).
Подставив спину под тугие струи горячей воды, я сразу почувствовала себя лучше.
– Мне присоединиться?
– Черт побери, Билл! – Мое сердце едва трепыхалось, пришлось прислониться к стене.
– Извини, милая. Ты не слышала, как открылась дверь?
– Проклятье, нет. Ты что, не можешь на входе крикнуть что-то вроде «Дорогая, я дома»?
– Извини, – повторил он – не слишком искренне, впрочем. – Тебе потереть спинку?
– Нет, спасибо, – прошипела я. – У меня не то настроении.
Билл ухмыльнулся так, что стали видны его клыки, и задернул занавеску.
Когда я вышла из душа, более или менее скромно обернувшись полотенцем, он раскинулся на моей кровати. Ботинки аккуратно возлежали на маленьком пуфике рядом с туалетным столи-ком. Его наряд состоял из брюк цвета хаки, темно-синей рубашки с длинными рукавами, носков под цвет рубашки и начищенных мокасин. Темно-каштановые волосы были зачесаны назад, а длинные бакенбарды выглядели довольно старомодно.
В общем, они и были старомодны – настолько, что далеко не все могли себе это предста-вить.
У Билла высокие изогнутые брови и классический прямой нос. Его рот напоминает о грече-ских статуях – по крайней мере, о тех, что я видела на картинках. А умер он через несколько лет после Гражданской Войны (или Войны Северной Агрессии, как ее всегда называла моя бабушка).
– Какие планы на ночь? – спросила я. – Дела или удовольствия?
– Быть с тобой – всегда удовольствие, – проговорил Билл.
– Зачем мы едем в Шривпорт? – От меня не отобьешься уклончивыми ответами.
– Нас призывают.
– Кто?
– Эрик, конечно.
Теперь, когда Билл получил пост следователя Пятого района, он был в подчинении у Эрика – и под его защитой. Это означало, как объяснил Билл, что любой напавший на него будет иметь дело с Эриком, а также что все его, Билла, имущество было завещано Эрику. Включая и меня. Я не пребывала в восторге от того, что значусь в списке имущества Билла, но это было лучше, чем некоторые альтернативы.
Я перед зеркалом наносила макияж.
– Сьюки, ты заключила сделку с Эриком.
– Да, – подтвердила я, – заключила.
– Тогда ты должна ей следовать.
– Что я и собираюсь делать.
– Надень те узкие синие джинсы с вышивкой по бокам, – предложил Билл.
Они были вовсе не из джинсовой ткани, а из чего-то мягкого и эластичного. Я очень нрави-лась Биллу в этих джинсах. Не раз я размышляла, нет ли у моего спутника жизни каких-то фанта-зий в духе Бритни Спирс. Но поскольку я знала, что хорошо смотрюсь в «джинсах», то и надела их, а к ним бело-синюю клетчатую рубашку с короткими рукавами, что заканчивалась парой дюй-мов ниже груди. Просто чтобы показать немного независимости (в конце концов, ему следует помнить, что я своя собственная женщина). Я собрала волосы в хвост высоко на голове, приспособила синюю заколку рядом с лентой и нанесла немного макияжа. Билл пару раз глянул на часы, но я не обратила на это внимания. Если ему так важно, чтобы я произвела впечатление на его дружков-вампиров, то он может немного и подождать.
Уже в машине, едущей к Шривпорту, Билл сказал:
– Я сегодня начал новое предприятие.
Честно говоря, я всегда задавалась вопросом, откуда у Билла брались деньги. Он никогда не выглядел ни богатым, ни бедным. Нигде и никогда не работал, разве что в те ночи, когда мы не были вместе.
Я была в курсе, что любой вампир, если он не законченный идиот, способен сделаться со-стоятельным. В конце концов, способность контролировать человеческое сознание помогает убе-дить оппонента расстаться с частью денег или поделиться информацией о биржевых маневрах. А до тех пор, пока вампирам не было даровано законного право на существование, налогов они, ес-тественно, не платили. Даже наше правительство вынуждено было признать, что с мертвецов на-логи не взимают. Но в Конгрессе решили: если дать им права, в том числе право голоса, то вполне можно обязать их те самые налоги платить.
Когда японцы довели до совершенства синтетическую кровь, это фактически позволило вампирам существовать, не потребляя крови живых существ, и сделало возможным их выход из гроба. «Нам не нужно паразитировать на человечестве, – могли заявить они. – Мы не опасны».
Но я знала, что к Биллу острота ощущений приходила лишь когда он пил мою кровь. Он мог вполне нормально существовать на синтетической крови, но проколоть мою шею было для него несравнимо лучше. На публике он пил из бутылок кровь второй положительной группы, но в ча-стной жизни предпочитал свежую Сьюки Стакхаус, и эффект был совсем иной. Билл не получал никакого эротического возбуждения от бокала синтетики.
– Что за новое дело? – спросила я.
– Я купил несколько магазинов вдоль шоссе – там, где заведение «Ла Лаури».
– Чьи они были раньше?
– Земля изначально принадлежала Бельфлерам. Они поручили Сиду Матту Ланкастеру за-няться ее разработкой.
Сид Матт Ланкастер когда-то был адвокатом моего брата. Он все время маячил где-то в ок-руге и обладал гораздо большим влиянием, чем Порция.
– Неплохо для Бельфлеров. Они пытались продать этот участок уже пару лет. Им так нужны наличные… Ты купил и землю, и магазины? Сколько там земли?
– Всего-то акр, но место хорошее, – сказал Билл каким-то особенным, деловым тоном. Тако-го я от него раньше не слышала.
– Там ведь кроме «Ла Лаури» еще парикмахерская и магазин «Наряды от Тары»? – Кроме клуба, «Ла Лаури» был единственным в округе рестораном с претензиями. Туда водили жен на серебряные свадьбы, боссов в надежде на повышение, девушек, чтобы произвести очень, очень сильное впечатление. Но особых прибылей ресторан, как я слышала, не приносил.
Всю жизнь балансируя на грани бедности, я понятия не имела о том, как следует вести дела. Моим родителям посчастливилось найти на своей земле немного нефти, и вырученную за нее сумму мы довольно долго и экономно расходовали после их гибели, но со временем Джейсон, бабушка и я проели ее. По меньшей мере дважды на протяжении тех лет, когда бабушка в одиночку растила нас с братом, мы были близки к продаже родительской усадьбы, чтобы уплатить налоги и сохранить дом Стакхаусов.
– И как это работает? Ты владеешь зданием, в котором расположено три предприятия, и ка-ждое платит тебе ренту?
Билл кивнул.
– Так что если тебе нужно будет сделать что-то с волосами, иди в «Клип энд Керл».
У парикмахера я была один раз в жизни. Если концы волос начинали сечься, я обычно шла к Арлене, и она мне их быстренько подрезала.
– Думаешь, мои волосы нуждаются в том, чтобы с ними что-нибудь сделали?
– Нет, они прекрасны. – Билл очень убедителен и позитивен. – Но если тебе захочется, у них есть, э-э, маникюр и продукты для ухода за волосами.
Последние слова прозвучали у него словно бы с иностранным акцентом.
– Да, – продолжал он, – и бери что хочешь у «Ла Лаури», платить тебе не нужно.
Я повернулась к нему.
– Тара тоже в курсе. Если ты придешь, она запишет любую выбранную тобой одежду на мой счет.
Я почувствовала, как мое настроение со скрипом просело. Билл, увы, этого почувствовать не мог.
– Короче, – сказала я, внутренне гордясь своей едкостью, – они знают, как ублажить женщи-ну босса.
До Билла наконец дошло, что он допустил ошибку.
– Ох, Сьюки, – начал было он, но тут я не выдержала. Моя гордость подскочила и изнутри ударила мне в голову. Я редко утрачиваю уравновешенность, но когда это происходит – то всерь-ез.
– Ну почему ты не можешь просто послать мне букетик цветов, как нормальный парень? Или конфет. Я люблю конфеты. Просто купить мне открытку, почему бы и нет? Или котенка, или шарф!
– Я и хотел тебе что-нибудь подарить, – осторожно проговорил он.
– А вместо этого дал почувствовать себя содержанкой. И сделал так, что они все будут ду-мать, что я такая и есть!
Насколько я могла видеть в блеклом свете приборной доски, Билл пытался уяснить, в чем тут разница. Мы как раз проехали поворот на Мимоза Лэйк, и в свете фар я увидела густой лес возле дороги и озеро.
Неожиданно мотор чихнул и заглох.
Билл наверняка запер бы двери, если бы мог предположить, что я собираюсь сделать, потому что выглядел совершенно ошарашенным, когда я выскочила из машины и быстрым шагом напра-вилась к лесу.
– Сьюки, вернись немедленно! – Боже мой, Билл пришел в ярость. Долго же до него доходи-ло.
Я мотнула головой и вступила в лес.
Если бы Билл захотел, чтобы я оказалась в машине, то я бы там и была. В конце концов, он раз в двадцать сильнее и быстрее меня. Через несколько секунд марш-броска в темноте мне уже самой хотелось, чтобы он догнал меня. Но моя гордость вновь напомнила о своем существовании, и я поняла, что делаю все совершенно верно. По всей видимости, Билл не вполне адекватно пред-ставлял себе характер наших отношений, и пора было проветрить ему мозги. Почему бы ему не доплестись до Шривпорта и не объяснить мое отсутствие начальству? Вот уж это бы его протрез-вило!
– Сьюки, – позвал Билл с дороги. – Я пойду до ближайшей станции и приведу механика.
– Удачи, – прошептала я. Станция обслуживания с механиком на полную ставку, да еще и открытая ночью? Похоже, в последний раз машина у Билла ломалась в пятидесятые годы.
– Ты ведешь себя как ребенок, Сьюки, – сказал Билл. – Я могу тебя поймать, но не собира-юсь тратить на это время. Когда успокоишься, вернись в машину и закройся изнутри. Я пошел.
У него тоже развито чувство собственного достоинства.
Я с облегчением услышала редкие звуки удаляющихся по дороге шагов. Это означало, что Билл бежит с вампирской скоростью. Он действительно ушел.
Наверное, ему представлялось, что это он задает урокмне, в то время как в действительности все обстояло наоборот. Я несколько раз повторила про себя эту фразу. В конце концов, через не-сколько минут он вернется. Все, что от меня требовалось – это не зайти в лес слишком глубоко и не свалиться в озеро.
В сосновом лесу было очень темно. Хотя в небе светила ущербная луна, плотные тени де-ревьев были бездонно-черными, а открытые пространства светились холодным, нездешним све-том. Я выбралась обратно к дороге, глубоко вздохнула и пошла назад к Бон Темпс, в сторону, про-тивоположную той, куда убежал Билл. Я думала: любопытно, сколько миль легло между нами и Бон Темпс прежде, чем Билл начал нашу беседу. Не слишком много, настойчиво произнесла я мысленно, а потом похвалила себя за то, что надела мокасины, а не босоножки на высоких каблу-ках. Я не взяла свитера, и голая кожа между коротким топом и джинсами покрылась мурашками. Я перешла на легкий бег. Фонари почему-то отсутствовали, и если бы не ирреальный лунный свет, было бы совсем плохо.
Едва вспомнив ни с того ни с сего, что где-то гуляет убийца Лафайета, я услышала в лесу размеренный шорох шагов. Кто-то двигался параллельно со мной. Когда я остановилась, шаги стихли.
Лучше было сразу прояснить ситуацию.
– Ладно, кто там? – позвала я. – Если вы собираетесь меня съесть, давайте покончим с этим поскорее.
Из леса вышла женщина. Рядом с ней топотал матерый дикий кабан, его клыки тускло све-тились в темноте. В левой руке пришелица сжимала какую-то палочку с невразумительным пуч-ком на конце.
«Класс, – подумала я. – Просто класс». Женщина внушала страх ничуть не меньший, чем ка-бан. Я была уверена, что вижу перед собой не вампира, поскольку чувствовала происходящее в ее сознании. Но она, несомненно, была сверхъестественным существом, поскольку чистого сигнала от нее не исходило – я ощущала лишь общее настроение. Ей было весело.
И оптимизма это не внушало.
Я надеялась, что кабан не настроен воинственно. Вообще кабаны у нас встречаются нечасто. Время от времени на них натыкаются охотники, но, мягко говоря, с переменным успехом. Да, случай тот еще… От кабана несло ни на что не похожим, но отчетливо омерзительным запахом.
И я не была уверена, к кому из них обращаться. В конце концов, кабан тоже мог быть не обычным животным, а каким-нибудь оборотнем. Это я усвоила за последние несколько месяцев. Если вампиры, столько времени считавшиеся вымыслом, существуют, то почему не оказаться су-ществующими в реальности и прочим вроде бы сказочным существам?
Я улыбнулась, хотя мне было очень тревожно.
У женщины были длинные спутанные волосы, в пятнах лунного света сливающиеся в смут-ную темную массу, и на ней почти не наблюдалось одежды. То есть что-то зияло дырами и пест-рело пятнами, но совсем короткое и бесформенное. К тому же она была боса. И улыбалась мне в ответ. Вместо того, чтобы заорать от ужаса, я заулыбалась еще шире.
– У меня нет намерения есть тебя, – сказала она.
– Рада слышать. А у вашего друга?
– А, кабан. – Как будто только что заметив спутника, женщина потянулась и потрепала его по холке, как я бы погладила собаку. Чудовищные клыки чуть дрогнули. – Он слушается меня во всем, – рассеянно сказала она. Мне не нужен был переводчик, чтобы понять угрозу. Пытаясь хра-нить независимый вид, я оглядывалась в поисках дерева, на которое можно было бы забраться. Но все стволы в пределах досягаемости оказались лишены нижних веток. Вокруг был высокий про-мышленный лес, деревья в котором начинали ветвиться в пятнадцати футах над землей.
С опозданием подумалось, что машина, возможно, остановилась не из-за поломки. А может, и ссора наша была не совсем случайной.
– Вы хотели со мной поговорить? – спросила я и с удивлением обнаружила собеседницу не-сколько ближе, чем она только что была. Теперь я могла чуть получше разглядеть ее, что меня нисколько не взбодрило. Вокруг ее рта расплывалось неизвестного происхождения пятно, а на края зубов налипло что-то темное. – Я вижу, вы уже поужинали, – ляпнула я и чуть не дала себе за это пощечину.
– М-м-м, – промурлыкала она. – Ты и есть любимица Билла?
– Да. – Черт с ней, пусть называет как хочет. – И он будет ужасно расстроен, если со мной что-то случится.
– Как будто гнев вампира для меня что-то значит, – отстраненно проговорила она.
– Простите, мэм, но кто вы? Если позволите узнать.
Ее губы тронула улыбка, от которой я содрогнулась.
– Конечно, позволю. Я менада.
Слово навевало ассоциации с древней Грецией, не помню только, что именно оно означало. Если верить собственным глазам – дикое, женственное и живущее на природе существо.
– Очень интересно, – сказала я, стараясь излучать все дружелюбие, на какое была способ-на. – И вы оказались здесь ночью для того, чтобы…
–…передать сообщение Эрику Нортману, – сказала женщина, приближаясь. На этот раз я увидела, как она это делает. Кабан последовал за ней, как на привязи, источая свой непередавае-мый запах. Его короткий хвост нервно и нетерпеливо подергивался.
– Какое сообщение? – Я вновь перевела взгляд с кабана на его хозяйку – и метнулась в сто-рону, вложив в движение всю до капли энергию, какая у меня была. Если бы в начале лета я не выпила немного вампирской крови, почти невероятно ускоряющей реакции – ни за что бы мне не увернуться. Удар угодил бы не в спину, а в лицо и грудь…
Показалось, что кто-то очень сильный с размаху ударил меня граблями, и их зубья, разодрав кожу, глубоко вонзились в тело.
Не устояв на ногах, я качнулась вперед и упала ничком. Какое-то время еще слышались смех и хрюканье, потом я вдруг поняла, что жуткая пара исчезла. Пару минут я просто лежала и плака-ла. Не пыталась кричать – просто тяжело дышала, выжидая, когда хоть немного утихнет жуткая боль в спине.
Все оставшиеся у меня силы ушли на злость. Я была живой доской объявлений для этой… этой суки, как бы она себя ни называла. Передвигаясь ползком по корням и каменистой земле, среди хвои и пыли, я становилась все злее и злее. Меня трясло от боли и ярости. Я пыталась полз-ти в том направлении, где осталась машина, рассчитывая добраться хотя бы туда, где Билл мог догадаться меня поискать.
На открытое пространство как-то не тянуло. На дороге, конечно, больше шансов встретить хоть кого-нибудь, способного помочь, но… Несколько минут назад я убедилась, что далеко не ка-ждый случайный встречный склонен мне помогать. А если встретится еще что-нибудь недруже-любное – на этот раз голодное? Запах моей крови мог уже приманить хищников. Акулы, говорят, чувствуют мельчайшие частицы крови в воде, а вампир – та же акула на суше.
Загородный лес – не особенно величественное и недостаточно значимое место, чтобы здесь умирать. Это вам не Аламо или там Фермопилы. Просто участок в лесу у дороги где-то в северной Луизиане. Возможно, я лежала в зарослях ядовитого плюща. Впрочем, я могла и не дожить до отравления или заражения.
Мне казалось, что боль должна уже начать ослабевать, но она лишь усиливалась. Я не могла сдержать слез, и они медленно и липко ползли по щекам. Пока мне удавалось удерживать в себе всхлипы, которые привлекли бы еще больше внимания, но лежать совсем неподвижно было выше моих сил.
Сосредоточившись на том, чтобы не издавать ни звука, я едва не упустила Билла. Он бежал по обочине, напряженно вглядываясь в лес. И, судя по сторожким движениям, ощущал опасность.
– Билл, – прошептала я едва слышно, но для его слуха это был почти крик. Он мгновенно остановился, шаря взглядом по темной массе деревьев.
– Я здесь. – Я проглотила всхлип. – Будь осторожен. – Я могла оказаться живой ловушкой.
В лунном свете я смотрела в его лишенное выражения лицо и понимала, что он взвешивает все «за» и «против». Один из нас должен был пошевелиться первым. Я подумала, что если выбе-русь на свет сама, то, по крайней мере, у него будет больше возможности увидеть, если что-то на нас полезет.
Ухватившись за траву, я подтянула колоду туловища вперед. Не удалось даже опереться на колени. Чуть отталкиваясь ногами, я старалась не задействовать раздираемые болью мышцы спи-ны. Не хотелось смотреть на Билла, медленно приближаясь к нему, не хотелось смягчать его гнев, которого нельзя было не чувствовать.
– Кто это сделал, Сьюки? – тихо спросил он.
– Помоги мне дойти до машины. И, пожалуйста, увези меня отсюда. – Я изо всех сил сдер-живала истерику. – Боюсь, если я начну шуметь прямо здесь, она вернется. – От этой мысли меня передернуло. – Отвези меня к Эрику… Она сказала, что у нее сообщение для Эрика Нортмана.
Билл присел рядом со мной.
– Я должен тебя поднять.
О нет! Я начала было говорить, что должен найтись другой выход, но сразу поняла, что не вижу ни одного. Билл не медлил. Не успела я приготовиться встретить накатывающую волну бо-ли, как он легко, в два движения поднял меня и уложил на плечо.
И тогда я закричала. Громко. Билл, не отвлекаясь на бесполезные утешения, бегом нес меня к машине. Она была уже заведена, мотор тихо урчал. Билл распахнул заднюю дверь и аккуратно, но быстро опустил меня на заднее сиденье «кадиллака». Было невозможно не причинить мне при этом боль, но он все же попытался.
– Это она, – выдавила я, как только вообще смогла что-то произнести. – Она остановила ма-шину и заставила меня выйти. – Я была почти уверена, что и ссора наша – дело рук менады.
– Мы поговорим об этом чуть позже, – ответил Билл, выжимая из автомобиля все, на что был способен двигатель. Я цеплялась за обивку, чтобы удержаться на сиденье. Казалось, поездка длилась не меньше двух лет.
Каким-то образом Билл донес меня до черного хода «Клыкочущего веселья» и пнул дверь.
– Кто там? – Голос Пэм звучал враждебно. Прежде я пару раз видела эту вампиршу – симпа-тичную блондинку, здравомыслящую, с недюжинной деловой хваткой. – Ой, Билл! Что случи-лось? Она вся в крови.
– Позови Эрика.
– Он ждет внутри… – Она явно собиралась сказать еще что-то, но Билл пролетел мимо, оста-вив ее за спиной. Я болталась у него на плече на манер окровавленной дичи. Мне было все равно, куда он несет меня, хоть бы и в танцевальный зал. Но Билл предпочел ворваться в офис Эрика – со мной и со своим гневом.
– Запиши это на свой счет, – прорычал он, встряхивая меня, будто в попытке привлечь вни-мание. Можно подумать, его слова нуждались в пояснении. Я застонала. С трудом представляю, куда еще Эрик мог смотреть: я была единственным взрослым существом женского пола и вообще единственной окровавленной женщиной в его кабинете.
Как ни хотелось потерять сознание, мне это не удалось. Я всего лишь висела на плече Билла и терпела боль.
– Пошел к черту, – пробормотала я.
– Что, милая?
– Пошел к черту!
– Положи ее на диван, – велел Эрик. – Дай-ка…
Я почувствовала, как еще одна пара рук охватила мои ноги. Билл как-то извернулся подо мной, и вместе они аккуратно сгрузили меня на широкий диван, недавно купленный Эриком для своего кабинета. От него еще пахло свежей, магазинной кожей. Я порадовалась, что обивка была не матерчатой.
– Пэм, вызови врача.
В соседней комнате послышались удаляющиеся шаги. Эрик присел рядом и посмотрел мне в лицо. Это было непросто для него – высокий и ширококостный, он выглядел именно тем, кем и был. Бывшим викингом.
– Что с тобой произошло?
Я уставилась на него, задыхаясь от гнева. И просвистела разъяренной коброй:
– Я – сообщение, адресованное тебе. В лесу какая-то женщина остановила машину Билла, может, даже заставила нас поссориться, и вышла ко мне с кабаном.
– «Свиньей»? – Эрик вряд ли выглядел бы более удивленным, если бы я сказала, что у мена-ды на носу сидела канарейка.
– Нет, это она была… Тьфу, с ней была дикая свинья. И эта свинья… то есть эта женщина сказала, что хочет передать тебе сообщение. Я успела увернуться, чтобы спрятать лицо, но до спины она дотянулась. И исчезла.
– Лицо. Она могла повредить тебе лицо! – Билл почти забегал по кабинету, сжимая и разжи-мая кулаки. Спина его была напряжена. – Эрик, раны очень глубоки? Что с ней?
– Сьюки, – мягко сказал Эрик, – как выглядела та женщина?
Его лицо было совсем рядом с моим, густые золотистые волосы почти касались меня.
– Она выглядела как сумасшедшая. И называла тебя Эриком Нортманом.
– Это последнее из имен, которые я использую для совместных дел с людьми. Выглядела как сумасшедшая – это как?
– Одета в грязные лохмотья, кровь вокруг рта и на зубах, как будто она кого-то съела. Еще у нее какая-то палочка с чем-то на конце, длинные и свалявшиеся волосы… Кстати о волосах – мои присохли к спине.
– Да, я вижу. – Эрик попытался отделить мои собственные длинные волосы от ран, где кровь уже начала свертываться.
Вошла Пэм, за ней доктор. Если бы я надеялась, что Эрик имел в виду обычного врача со стетоскопом и зажимом для зубов, то меня снова постигло бы разочарование. Врач была карли-ком, ей даже не пришлось сильно наклоняться, чтобы посмотреть мне в глаза. Она оказалась оде-той в белые штаны и рубашку, почти как доктора в больнице. Точнее, как они одевались раньше, пока не перешли на униформу зеленого, синего или любого другого попавшегося им под руку цвета. У нее был большой нос и оливковая кожа, рыжие волосы, очень густые и волнистые, до-вольно коротко подстрижены. Она напомнила мне хоббита. Может, она и была хоббитом. Мое восприятие реальности уже несколько месяцев как изрядно размыто.
– Какая у вас специализация? – спросила я, по мере сил собравшись.
– Я целительница, – произнесла она неожиданно глубоким голосом. – Тебя отравили.
– Так вот почему мне все время кажется, что я умру, – пробормотала я.
– Так и будет, причем скоро.
– Огромное спасибо, док. А что вы можете с этим сделать?
– У нас не так много вариантов. Яд уже оказывает свое воздействие. Ты слышала о комод-ских варанах? Их рты полны бактерий. А в ранах, которые наносят менады, очень много токсинов. Когда варан кусает свою жертву, он гоняется за ней еще несколько часов, пока бактерии не убьют ее. Менады действуют примерно так же. Им это доставляет удовольствие. А варанам… Кто знает?
– Спасибо за сообщение для клуба путешественников, док. Что вы можете сделать? – спро-сила я сквозь стиснутые зубы.
– Могу промыть внешние раны. Но система кровообращения уже поражена, и всю твою кровь следует заменить. А это работа для вампиров. – Добрая докторша была вполне позитивно настроена в плане общей работы надо мной. Она обернулась к собравшимся кровососам. – Если всю ее кровь возьмет на себя один из вас, это может кончиться плохо. Магия менад, знаете ли. С комодским вараном было бы легче. – Она рассмеялась.
Я ее возненавидела. От боли по щекам текли слезы.
– Так, – продолжала она. – Когда я закончу, каждый из вас по очереди должен высосать не-много крови. Потом сделаем ей переливание.
– Человеческой крови, – подчеркнула я. Однажды я принимала кровь Билла, чтобы выле-читься от сильных ран, еще раз – чтобы пережить некое обследование, и как-то хлебнула крови некоего вампира совершенно случайно, как бы странно это ни звучало. Вампирская кровь счита-лась элитным наркотиком среди богатых, но это их дело, по-моему.
– Если Эрик сможет кое на кого надавить и достать человеческую кровь, – сказала врач. – По меньшей мере половину твоей крови можно заменить синтетической. Меня, кстати, зовут док-тор Людвиг.
– Я могу достать кровь, и мы обязаны ее исцелить, – с облегчением услышала я голос Эрика. Хотела бы я видеть лицо Билла в этот момент. – Какая у тебя группа крови, Сьюки? – спросил Эрик.
– Ноль-первая, положительная. – Как хорошо иметь самую распространенную группу!
– Это несложно. Разберешься, Пэм?
Снова движение в комнате. Доктор Людвиг наклонилась и начала облизывать мою спину. Я дернулась.
– Она врач, Сьюки, и знает, что делает, – сказал Билл.
– Но она же отравится! – По крайней мере, такое возражение не будет звучать расистски. Ес-ли честно, мне не хотелось, чтобы мою спину лизал кто бы то ни было – ни крохотная женщина-карлик, ни большой мужчина-вампир.
– Она целительница, – произнес Эрик с упреком. – Ты должна согласиться.
– Ну хорошо. – Я не позаботилась о том, чтобы говорить менее угрюмо. – Между прочим, я еще не слышала твоих извинений. – Моя язвительность переборола даже инстинкт самосохране-ния.
– Я прошу извинить меня за то, что на тебя напала менада.
Я уставилась на него:
– Этого недостаточно! – Я изо всех сил старалась поддержать разговор.
– Ангел наш, Сьюки, видение любви и красоты, я безутешен, что омерзительная злая менада осквернила твое гладкое и прекрасное тело в попытке донести до меня сообщение.
– Да, что-то в этом роде. – Я насладилась бы словами Эрика больше, когда б не очередной приступ боли. Извинения должны быть либо сердечными, либо основательными, а сердца у Эрика до сих пор вроде не наблюдалось.
– Насколько я понимаю, она хотела сказать, что объявляет тебе войну? – спросила я, стараясь не замечать действий маленькой целительницы. Я вся вспотела, боль бесновалась в спине. По щекам текли и текли слезы, комната окрасилась в болезненно-желтые оттенки.
Эрик удивился.
– Не совсем, – осторожно сказал он. – Пэм?
– Кровь уже в пути, – отозвалась та. – Быстрее не получается.
– Начинаем? – быстро и настойчиво спросил Билл. – Она меняет цвет.
Почти безразлично подумалось, какого же, интересно, цвета я стала. Не в силах держать го-лову, я легла щекой на диванную кожу. Пот немедленно приклеил меня к поверхности. Жжение стало невыносимым, я вся дрожала, не в силах справиться с болью. Целительница сползла с дива-на, наклонилась к моему лицу и покачала головой.
– Да, если вообще осталась надежда, – сказала она очень-очень далеким голосом. Послед-ним, что я запомнила, было приближающееся лицо Эрика. Кажется, он моргал.

Глава 4

В Далласе было жарко, как в шестом круге ада. Особенно в аэропорту. Недолгие дни нашей осени казались сном. Кругом царило лето. Вихри раскаленного воздуха, несущие богатую гамму звуков и запахов, характерную для аэропорта Даллас-Форт Ворт – гул двигателей самолетов и ав-томобилей, запах их топлива и грузов, – казалось, клубились вокруг трапа, спущенного из грузо-вого люка долгожданного самолета. Я летела обычным коммерческим рейсом, но Билла доставили специальным.
Я пыталась обмахиваться жакетом, надеясь, что не слишком вспотела, когда ко мне подошел католический священник.
Поначалу я так засмотрелась на диковинное облачение, что не возражала против его при-ближения, хотя мне совершенно не хотелось с кем-либо разговаривать. Я оказалась в совершенно новом и незнакомом для себя мире, и мне было не до общения.
– Не сумею ли я быть вам чем-нибудь полезным? Конечно, я едва ли способен помочь по-настоящему, но хочу попытаться облегчить ваше положение, – сказал он. Священник был невы-сок, одет в скромную черную сутану, его голос выражал искреннюю симпатию и теплоту. Более того, в нем ощущалась уверенность человека, привыкшего общаться с незнакомцами и встречать вежливое обращение. Его длинные вьющиеся волосы и щегольские усики показались мне не со-всем подходящими для священника, но я не придала этому значения.
– Мое положение? – рассеянно переспросила я и мельком глянула на полированный дере-вянный гроб на краю грузового отсека. Билл проявлял себя порой таким консерватором! Металл в путешествии гораздо практичнее. Гроб к пандусу работники транспортной компании словно бы подкатили; видимо, как-то приспособили к его днищу колесики. Билла обещали доставить без единой царапины. А вооруженные охранники за моей спиной были дополнительной гарантией того, что никакой фанатик не кинется к гробу и не сорвет крышку. То была фирменная дополни-тельная услуга авиакомпании «Анубис Эйр», упоминавшаяся во всех ее рекламных проспектах. По указанию Билла я также настояла на том, чтобы его выгрузили первым.
Пока все шло хорошо.
Я посмотрела в тусклое темнеющее небо. Несколькими минутами раньше вокруг аэропорта зажглись фонари. Черная шакалья голова на хвосте самолета хищно скалилась в резком свете. Я снова глянула на часы.
– Да. Мне очень жаль.
Я оглянулась на непрошеного собеседника. Он что – поднялся на борт в Батон Руже? Я не помнила его лица, но это ничего не значило: я слишком нервничала в полете.
– Простите, не поняла. О чем именно вы сожалеете? – Мне захотелось так или иначе прояс-нить и разрешить ситуацию. – Какая-то проблема?
Священник посмотрел на меня с нескрываемым изумлением.
– Вот, – сказал он, кивая на гроб, который медленно, не без торжественности спускали по трапу. – Усопший. Вы любили его? – Он слегка придвинулся ко мне.
– Да, конечно. – Я колебалась между недоумением и раздражением. Что он здесь делает? Ед-ва ли авиакомпания платит ему за встречу всех пассажиров с гробами. Особенно прилетающих самолетами «Анубис Эйр». – Иначе зачем бы мне здесь стоять?
Я начала беспокоиться.
Медленно, аккуратно убрав телепатические барьеры, я принялась изучать священника. Да-да, знаю, что вторглась в его личное пространство. Однако я отвечала не только за свою собствен-ную сохранность, но и за безопасность Билла.
Священник, оказавшийся мощным передатчиком, был прикован мыслями к приближающей-ся темноте еще сильнее, чем я, но ждал ее, в отличие от меня, с изрядным страхом. Он надеялся, что его друзья находятся там, где должны быть.
Стараясь не обнаружить нарастающую тревогу, я снова посмотрела вверх. В стремительно сгущающихся сумерках едва теплились остатки солнечного света. Ночь в Техасе наступала быст-ро.
– Это, наверное, ваш муж? – Священник обхватил пальцами мое запястье. Да он что, с при-ветом? Я обернулась, прослеживая направление его взгляда: тот был устремлен на транспортных работников, четко вырисовывающихся в окнах освещенного отсека самолета. Они носили сереб-ристо-черные комбинезоны с эмблемой «Анубиса» на груди. Потом его внимание переместилось вниз, к служащему компании, который собирался транспортировать гроб на багажной платформе. Священник чего-то ждал… Что ему было нужно? Он старался улучить момент, когда все окажутся заняты и перестанут поглядывать в его сторону. Он не хотел, чтобы кто-нибудь увидел… Что? Что увидел?
– Не-а, это мой друг, – ответила я, чтобы поддержать разговор. Бабушка вырастила меня вежливой, но никак не дурой. Поэтому украдкой я потянулась к сумочке и достала баллончик со слезоточивым газом, который Билл подарил мне «на всякий случай». Придерживая маленький цилиндрик у бедра, я стала тихонько отодвигаться от мнимого священника и его непонятных намерений.
Когда его рука сжалась на моем локте, крышка гроба со звоном откинулась.
Оба носильщика подбежали и склонились в глубоком поклоне. Тот, кто вел платформу, тоже поклонился, правда, издав при этом удивленный возглас. Похоже – новенький. Несколько подобострастное поведение сотрудников также входило в список предоставляемых компанией услуг, хотя мне казалось, что это уже перебор.
– Господи, помоги! – возопил священник. Но вместо того, чтобы пасть на колени, резво прыгнул ко мне, перехватил руку с баллончиком и потянул меня в сторону.
Мне сперва показалось, будто он думает, что пытается спасти меня от опасности, оттащив подальше от открывающегося гроба. Носильщикам, целиком поглощенным ритуалом, видимо, привиделось то же самое. Во всяком случае, они мне не помогли – несмотря на то, что я во всю мощь своих легких заорала: «Пустите!»
«Священник» все тянул меня за собой, пытаясь перейти на бег, а я упиралась двухдюймовым каблуками в бетон и колотила его свободной рукой. Я никому не собиралась без боя позволить тащить меня туда, куда мне не хотелось.
– Билл! – Я начинала проигрывать по очкам. Страшный священник был хоть и не великаном, но более высоким и тяжелым субъектом, чем я, и очень решительно настроенным. Хоть я и сопротивлялась изо всех сил, он дюйм за дюймом подтаскивал меня к служебному входу терминала. Невесть откуда налетел ветер, горячий и сухой. Если бы теперь я решила брызнуть в агрессора из баллончика, газ снесло бы прямо мне в лицо.
Человек в гробу медленно сел, осматриваясь широко распахнутыми темными глазами. Я за-метила даже, как он провел рукой по волосам.
Дверь служебного входа распахнулась. Там кто-то был – видимо, помощник «священника».
– Билл!
Мимо меня что-то просвистело, рука моя внезапно вновь оказалась свободной, а священник словно испарился, ускользнул мгновенно, как кролик с охотничьей тропы. Я пошатнулась и чуть было не упала, но Билл успел меня поддержать.
– О, милый! Как ты вовремя! – прошептала я с невероятным облегчением. После чего попра-вила пиджак и порадовалась, что успела перед посадкой подкрасить губы. – Тут произошло кое-что очень странное. – Я посмотрела на дверь, за которой скрылся священник, и убрала наконец газовый баллончик в сумочку.
– Ты в порядке, Сьюки? – спросил Билл, наклоняясь, чтобы меня поцеловать, и решительно абстрагируясь от изумленных перешептываний носильщиков соседнего самолета. Хотя мир вот уже несколько лет как осознал, что вампиры – не только персонажи легенд и фильмов ужасов, но и объективная реальность, многие вампира живьем так и не видели.
Билл игнорировал зевак. Он вообще умел не допускать в сознание вещи, которые не считал достойными своего внимания.
– Да, я в полном порядке, – ответила я, постепенно приходя в себя. – Не представляю, поче-му он пытался меня утащить.
– Может, неправильно понял наши отношения?
– Кажется, нет. Он, похоже, знал, что я ждала тебя, и хотел увести меня прежде, чем ты вый-дешь.
– Это придется обдумать. – Билл был восхитительно краток. – А если не считать этого мало-вразумительного случая, как прошел вечер?
– Долетела прекрасно, – ответила я, стараясь не выпятить губу.
– Ничего необычного больше не случалось? – Вопрос прозвучал суховато. Билл, конечно, видел, что мне кажется, будто он со мной играет.
– Не знаю, что является обычным для путешествий на самолете, я раньше никогда не лета-ла, – едко парировала я. – Но пока не появился этот тип, мне казалось, что все более или менее в норме.
Билл изящно приподнял бровь, поощряя меня к развитию темы.
– Думаю, он никакой не священник. Зачем он встречал самолет? Почему подошел ко мне? Он ведь ждал, когда все работники перестанут смотреть в мою сторону.
– Мы поговорим об этом в более уединенном месте, – сказал мой вампир, поглядывая на на-чинающих подтягиваться любопытных. Он подошел к сотрудникам «Анубиса» и свистящим ше-потом отчитал их за то, что они не пришли мне на помощь. По крайней мере, такие выводы о со-держании беседы можно было сделать из внезапной бледности на их лицах и характерной дрожи. Билл обнял меня за талию, и мы двинулись к терминалу.
– Гроб перешлете по адресу на талоне, – бросил Билл через плечо. – Отель «Тихая Гавань».
Это был единственный отель в окрестностях Далласа, перестроенный под размещение вам-пиров. В рекламном проспекте о нем говорилось как об одном из «величественных старых отелей в центре». Правда, я никогда не видела ни центра Далласа, ни его величественных старых отелей.
Мы остановились в темном грязноватом пролете боковой лестницы.
– Теперь рассказывай, – потребовал Билл. Я взглянула на него снизу вверх и пересказала все, начиная с появления священника. Он был бледен как мел и наверняка голоден. Изогнутые брови чернели на бледном лице, и карие глаза казались гораздо темнее, чем были на самом деле.
Он открыл дверь, и я ступила в кипящую суету одного из самых больших аэропортов мира.
– Ты его не слушала? – Билл, конечно, не имел в виду обычный слух.
– Я поставила себе экран на время полета, – пояснила я. – А когда сообразила и попыталась его прочесть, ты выбрался из гроба, и он сбежал. У меня было странное ощущение перед этим…
Я замолчала. Слишком уж мои подозрения выглядели притянутыми за уши.
Билл молча ждал (он вообще никогда не тратил слов попусту), когда я закончу фразу. Мы на секунду остановились под стеной.
– Мне показалось, он пришел похитить меня, – сказала я наконец. – Я знаю, это звучит глу-по. Кому здесь, в Далласе, может быть известно, кто я такая? Кто знал, что я буду встречать само-лет? Но это именно то, что я почувствовала.
Билл взял мои руки в свои – холодные, как лед.
Я посмотрела ему в глаза. Снизу вверх, хотя я совсем ненамного ниже него. Чем я горжусь – так это тем, что, глядя в его глаза, не тону в бездне очарования. Иногда хотелось, чтобы Билл мог дать мне другие воспоминания – я совсем не прочь забыть о менаде, например, – но это не в его силах.
Билл обдумывал мой рассказ, запоминая детали на будущее.
– Так сам полет был скучен? – спросил он после нескольких секунд молчания.
– Вообще-то он был захватывающим, – признала я. – Проследив, чтобы тебя погрузили в са-молет, я отправилась в свой. Стюардесса показала нам, что делать в случае крушения – я сидела в ряду с аварийным выходом. Она предложила пересесть, если мне кажется, что я не смогу выпол-нить инструкций. Но я ведь смогла бы? Я бы справилась? А потом она принесла мне напиток и журнал.
Меня редко обслуживали, и, будучи официанткой, я искренне радовалась возможности по-быть клиентом.
– Я уверен, что ты можешь справиться почти с чем угодно, Сьюки. Тебя не напугал взлет?
– Нет. Я только немного беспокоилась о том, что будет сегодня вечером. Кроме этого, все было прекрасно.
– Прости, что не мог быть с тобой, – прошептал он, обволакивая меня своим холодным теку-чим голосом и прижимая к груди.
– Ерунда, – сказала я в его рубашку. Я действительно так думала. – Первый полет, знаешь ли, нервирует. Но он прошел хорошо. Пока мы не приземлились.
Я могла ворчать, могла стонать, но была очень рада тому, что Билл вовремя восстал из гроба и провел меня через аэропорт. Здесь я все больше и больше ощущала себя бедной провинциальной кузиной.
Разговор о мнимом священнике прекратился сам собой, но я знала: мой вампир ничего не за-бывает. Мы забрали багаж и нашли машину. Биллу проще было бы оставить меня где-нибудь и сделать все самому, но, как он неоднократно напоминал, мне следовало ознакомиться с процессом – на случай, если нам придется лететь днем.
Аэропорт переполняла озабоченная и в основном невеселая толпа, но я ухитрилась следовать указателям, правда, при легком подталкивании со стороны Билла. Мне пришлось усилить свой «защитный экран» – но и без деталей достаточно неприятно было ощущать давящий фон усталости, излучаемый скопищем издерганных мелочами путешественников. Я направила носильщика с нашим багажом (который Билл легко мог унести в одной руке) к стоянке такси, и наконец, спустя минут сорок после появления Билла на летном поле, мы отбыли в отель. Служащие компании «Анубис» поклялись доставить гроб в течение трех часов.
Посмотрим. Не успеют – у нас будет бесплатный билет.
За семь лет, что я не была в Далласе, успели подзабыться величина и размах этого города. Россыпь многочисленных огней и суетливое движение завораживали. Я с одинаковым воодушев-лением рассматривала все, мимо чего мы проезжали, а Билл улыбался с раздражающей снисходи-тельностью.
– Ты замечательно выглядишь, Сьюки. Костюм тебе очень идет.
– Спасибо, – сказала я, немного расслабляясь. Билл настаивал, что мне следует производить впечатление профессионализма. Так что в дорогу я надела серый костюм, белую блузку, жемчуж-ные сережки и туфли на высоких каблуках, да еще взяла черную сумочку. Я даже волосы уложила в замысловатую прическу с помощью одного из чудовищных приборов, заказанных по телевизи-онной рекламе. Мне помогла Арлена. Сдается мне, я так и лучиласьпрофессионализмом – как опытный агент похоронного бюро. Но Биллу все определенно нравилось. Кроме того, костюм был доставлен из его же торгового центра, так что жаловаться на цену я просто не могла.
Мне, конечно, было бы комфортнее в привычной рабочей одежде. Я всегда предпочту шор-ты и футболку платью с чулками. И уж лучше кроссовки, чем эти проклятые каблуки. Я вздохну-ла.
Такси подъехало к отелю, и водитель вышел достать наш багаж. Одежды должно было хва-тить дня на три. Если вампиры Далласа последовали моим инструкциям, то уже завтра вечером мы сможем вернуться обратно в Бон Темпс, к спокойной жизни без всякой вампирской политики – ну, по крайней мере, до очередного звонка Биллу. Но уж лучше было привезти запасную одежду, чем полагаться на оптимальное развитие событий.
Я вышла вслед за Биллом, который тем временем расплачивался с шофером. Мальчик в униформе отеля грузил чемоданы на тележку. Он повернулся к Биллу и сказал:
– Добро пожаловать в «Тихую Гавань», сэр! Меня зовут Барри, и я… – Тут Билл сделал шаг вперед, и свет, струящийся из дверей, осветил его бледное лицо. – Я буду вашим коридорным… – ослабевшим голосом закончил Барри.
– Спасибо, – сказала я, давая мальчишке, которому не могло быть больше восемнадцати лет, секунду на то, чтобы внутренне собраться. Пальцы его слегка дрожали. Я сосредоточилась и по-пыталась выявить источник чужого беспокойства.
К моему удивлению примешался испуг. Я осознала (после быстрого сканирования), что мальчишка такой же телепат, как и я. Но его способности были развиты примерно как у меня лет в двенадцать. Контролировать себя он не мог вовсе, экранировать – почти не мог. Сейчас у него был период полного отрицания своего дара. Я не знала, что в данной ситуации уместнее: обнять ли его как брата или отвесить братскую же затрещину. Потом пришло осознание: у меня на руках еще один чужой секрет. Я перевела взгляд в сторону, переминаясь с ноги на ногу и изо всех сил делая вид, что мне скучно.
– Я отвезу ваш багаж, – пробормотал Барри, на что Билл вежливо улыбнулся. Барри ответил на улыбку и занялся тележкой. Видимо, ему показался успокаивающим вид Билла – ведь, как и я, он не «слышал» мыслей вампиров. Эта отличительная черта нежити всегда привлекала таких, как я. Но Барри следовало бы научиться невозмутимости в присутствии вампиров, коль скоро он по-ступил на работу в рассчитанную на них гостиницу.
Некоторые люди считают, что вампиры выглядят пугающе. По мне, так это зависит от вам-пира. Кажется, когда я впервые встретила Билла, он показался мне совсем иным, нежели сейчас. Но страшно мне не было.
Зато та вампирша, что ждала нас в фойе гостиницы, была страшна. Бедняга Барри, каково ему было увидеть ее. Она подошла после того, как мы зарегистрировались. Билл укладывал кре-дитную карточку обратно в бумажник.
Попробуйте, кстати, подать документы на кредитку, когда вам сто шестьдесят лет. Тот еще, доложу вам, процесс…
Я робко придвинулась к спутнику жизни, надеясь, что угнетающая незнакомка меня не заме-тит.
– Билл Комптон? Следователь из Луизианы? – Ее голос был так же холоден и спокоен, как голос Билла, но намного мертвее. По-видимому, она была очень, очень стара. И выглядела соот-ветствующе: белая, как бумага, и плоская, как доска. Ее тонкое сине-золотое платье до колен только подчеркивало эту бледность и двухмерность. Блестящие зеленые глаза и светло-каштановые волосы (заплетенные в длинную, до пояса, косу) довершали совершенно нечеловече-ский облик.
– Да. – Рукопожатие у вампиров не принято. Они посмотрели друг другу в глаза и обменя-лись кивками.
– Это та женщина? – Кажется, она указала на меня одним из характерно вампирских мол-ниеносных жестов. Краем глаза я уловила лишь размытое движение.
– Моя коллега и компаньон, Сьюки Стакхаус, – церемонно проговорил Билл.
Чуть помедлив, она кивнула, показывая, что все поняла.
– Мое имя Изабель Бомон, – сказала вампирша. – После того, как устроитесь, жду вас здесь.
– Мне необходимо питание, – обронил Билл.
Изабель задумчиво посмотрела на меня, без сомнения, озадаченная, что я не являюсь по-ставщиком крови для сопровождающего меня вампира.
– Позвоните из номера, – с безразличным видом сказала она.
Простой смертной, то есть мне, хотелось всего лишь заказать себе чего-нибудь из ресторана. Но учитывая отведенное нам время, я пришла к выводу, что подождать с едой до конца вечера будет намного правильнее.
Когда наши чемоданы доставили в номер (снабженный и кроватью, и гробом), тишина в ма-ленькой передней стала напряженной. Небольшой холодильник был забит бутылочками искусст-венной крови, но Биллу явно хотелось настоящей.
– Мне нужно позвонить, – сказал он. Что ж, мы обсуждали это перед поездкой.
– Конечно. – Не оглядываясь, я вошла в спальню и захлопнула дверь. Он, разумеется, мог питаться кем угодно, чтобы не ослаблять меня, но смотреть на это я не согласна. Через несколько минут я услышала стук в дверь, легкое перешептывание, и наконец тихий, сдержанный стон.
Я даже не могла сбросить напряжение, в сердцах швырнув о стену расческу или эти прокля-тые туфли с их каблуками. Сдерживало желание сохранить лицо и не допустить скандала с Бил-лом. Я распаковала чемодан и разложила в ванной косметику. Забавно: метаболизм вампиров не подразумевает пользования туалетами, поэтому если в их доме и находился работающий унитаз, то про запас бумаги они зачастую совсем забывали.
Вскоре я услышала, как дверь номера открылась и захлопнулась. Билл легонько постучал перед тем, как войти в спальню. Его лицо порозовело, черты чуть сгладились.
– Ты готова? – спросил он.
Внезапно я осознала, что мне предстоит первая настоящая работа на вампиров, и меня охва-тил страх. Если я потерплю неудачу, жизнь моя будет полна опасностей, а Билл может стать еще мертвее, чем сейчас. С пересохшим от испуга горлом я кивнула.
– Не бери сумочку.
– Почему? – Я ошарашенно посмотрела на невинный предмет. Кому она может помешать?
– В сумочках можно что-нибудь спрятать. – Осиновый колышек, например. – Положи ключ… В этой юбке есть карманы?
– Нет.
– Ну, тогда… зацепи за белье.
Я приподняла край юбки и показала Биллу, за какое именно белье он предлагает мне заце-пить ключи.
– Э… Это что – пояс? – Билл вдруг показался несколько выбитым из колеи.
– Ага. Я не видела необходимости производить впечатление профессионала и после того, как сниму свой замечательный костюм. Черное белье смотрится на коже куда лучше, чем профессионализм.
– А уж сама кожа! – промурлыкал он. – Такая загорелая, такая… гладкая.
– Да, она выглядит так, что я могу не носить чулки. – Я засунула пластиковый жетон – «ключ» – за один из ремешков пояса.
– Боюсь только, что он там не удержится, – сказал Билл. Его глаза расширились и чуть све-тились. – Нам, быть может, придется разделиться, так что ключ тебе понадобится. Попробуй его передвинуть.
Я передвинула.
– Ох, Сьюки… Ты же в спешке не сможешь его достать. И вообще… Нам… Нам пора ид-ти. – Билл заметным усилием воли вернулся к реальности.
– Хорошо, если ты настаиваешь… – сказала я, расправляя юбку поверх нижнего «костюма».
Он одарил меня мрачным взглядом и похлопал себя по карманам, проверяя, не забыл ли че-го. В этом было что-то очень человеческое, что всегда меня трогало. Мы кивнули друг другу и направились к лифту. Изабель наверняка ждет, а у меня создалось впечатление, что ждать она не привыкла.
Вампирша, истинный возраст которой исчислялся сотнями лет, хотя выглядела она не более чем на тридцать пять, стояла на том же месте, где мы с ней расстались. В этом отеле она могла по-зволить себе быть естественной – что включало демонстрацию обычной для вампиров способно-сти замирать в неподвижности сколь угодно надолго. Люди суетливы. Они все время вынуждены изображать участие в полезной деятельности или целеустремленность. Вампиры же могут просто занимать место, никому не доказывая своего права на это. Когда мы вышли из лифта, Изабель бы-ла неотличима от статуи. На нее можно было бы повесить шляпу, если б об этом не пришлось по-том очень серьезно пожалеть.
Система раннего предупреждения сработала, когда мы были футах в шести от вампирши. Она бросила резкий взгляд в нашу сторону, ее правая рука дернулась, будто переключатель.
– Следуйте за мной, – сказала она и заскользила к дверям. Барри едва успел распахнуть их. Я заметила, как он опустил глаза, пропуская ее. Все, что вы слышали о встрече взглядом с вампиром – правда.
Как и следовало ожидать, ее машиной оказалась черная «Тойота Лексус», битком набитая разнообразными приспособлениями. Вампиры на малолитражках не ездят. Изабель дождалась, пока я пристегнусь (ни она, ни Билл такой мелочью не озаботились), и резко тронулась с обочины. Мы ехали по центральной магистрали Далласа. Первые пять минут Изабель просто молчала, потом вдруг встряхнулась, словно вспомнив об инструкциях.
Мы начали поворот налево. Из окна виднелся газон и неясный силуэт – должно быть, памят-ник. Изабель указала на него длинным костлявым пальцем:
– Техасское Книгохранилище  , – сказала она, словно была обязана меня проинформировать. Значит, ей дано и такое поручение? Интересно. Я присмотрелась, увидев в глубине темное кир-пичное здание. Жаль, что его не разглядеть как следует.
– Так это тот самый травянистый холм? – выдохнула я со смесью удивления и восхищения. У меня было такое чувство, будто я увидела Гинденбург или еще что-то столь же значимое.
Изабель кивнула – движение, которое я смогла заметить только по качнувшейся прическе.
– Там сейчас музей.
Вот куда надо будет сходить днем. Если мы здесь задержимся достаточно, прогуляюсь пеш-ком. Или даже возьму такси, пока Билл будет в гробу.
Билл улыбнулся мне через плечо. Он чувствовал мельчайшие изменения моего настроения, что в восьмидесяти процентах случаев было просто замечательно.
Еще минут через двадцать мы миновали деловые районы и оказались в жилой части города. Вначале мимо проносились плотными рядами небольшие коробчатые здания, но чем дальше, тем массивнее и вычурнее они становились. Нашей целью был огромный дом, непонятным образом втиснутый на небольшой участок. Даже в темноте он выглядел совершенно нелепо.
Думаю, я предпочла бы ехать подольше.
Мы припарковались на улице возле особняка, Билл открыл передо мной дверь. На мгновение я замерла, словно чего-то опасаясь. Я поняла, что в доме вампиры – и их много. Я узнала об этом так же, как узнавала о наличии мыслящего человека. Только вместо вспышек мысли, которыми издалека представляются люди, я видела… Как бы это сказать? В воздухе внутри дома зияли провалы. И каждый из них был вампиром. Лишь подойдя к самым дверям, я почуяла человеческое сознание.
Над дверью горел фонарь, и можно было разглядеть, что дом сделан из бежевого кирпича с белой отделкой. Свет, видимо, тоже был зажжен для меня – вампиры видят гораздо лучше людей. Изабель подвела нас к парадной двери, проем которой был выполнен в виде кирпичной арки, увитой виноградными гирляндами. Венок из высушенных цветов скрывал дверной глазок. Так нынче модно. Разумно – ничто во внешнем облике особняка не говорит о природе его обитателей. На фоне столь же фешенебельных соседних домов он совершенно незаметен – и не подумаешь, что внутри полно вампиров.
Но они там были. Следуя за Изабель, я насчитала четверых в передней, еще двоих в зале и по меньшей мере шестерых в огромном помещении кухни, рассчитанной, кажется, не менее чем на двадцать обитателей дома. Людей. Стало ясно, что дом вампирами куплен, а не построен, потому что сами вампиры всегда планируют очень маленькие кухни, если вообще решают включить их в проект. Им достаточно холодильника для крови и микроволновки для ее подогрева. Что им еще готовить?
Высокий худой человек мыл в раковине посуду, так что люди здесь, наверное, жили. Он по-луобернулся, когда мы проходили мимо, и кивнул мне. На нем были очки, рукава рубашки закатаны. Я подумала было заговорить с ним, но Изабель целеустремленно отконвоировала меня в помещение, похожее на большую столовую.
Билл выглядел напряженным. Может, я и не читала мыслей его сородичей, но знала его дос-таточно хорошо, чтобы не ошибиться, определяя настроение – по положению плеч, например. Ни один вампир не в состоянии чувствовать себя комфортно на чужой территории. Вампирское со-общество сковано жестким этикетом, как ни одна из человеческих традиционалистских культур. Правда, оно старается хранить свои обычаи в тайне, однако при общении многие вещи становятся заметны.
Среди присутствующих вампиров я легко выделила главу. Он сидел за длинным столом на-равне с прочими. И с виду был совершенно чокнутым. На первый взгляд. Потом я сообразила, что он тщательно имитирует чокнутого: сам он был совершенно… иным. Песочного цвета волосы гладко зачесаны назад, кости тонкие, сложение самое заурядное. Очки в черной оправе, конечно, были неоптическими, рубашка в мелкую полоску заправлена в легкие отутюженные брюки. У ли-дера было бледное веснушчатое лицо, невидимые ресницы и едва заметные брови.
– Билл Комптон, – сказал он.
– Стэн Дэвис, – ответил Билл.
– Добро пожаловать в наш город. – В голосе Дэвиса слышался едва заметный акцент. «Во-обще-то он Станислав Давидович», – подумала я и тут же отряхнула эту информацию, как пыль. Если до кого-нибудь из них дойдет, что я поймала шальную мысль в безмолвии их сознаний, я лягу на пол обескровленной тенью.
Даже Билл не знал, что я так умею.
Я запихнула свой страх поглубже как раз вовремя – рассеянный взгляд бесцветных глаз со-средоточился на мне, детально изучая.
– Да, она вполне подходит, – сказал Стэн, обращаясь к Биллу. Я полагаю, это был компли-мент, вроде поглаживания по шерсти.
Билл наклонил голову.
Вампиры не тратят времени на свойственные в подобных случаях людям долгие разговоры. Человек обязательно поинтересовался бы у Билла здоровьем его начальника Эрика, предостерег бы его на случай, если я не справлюсь, возможно, представил бы Билла и меня кому-нибудь из присутствующих. Человек – но не Стэн Дэвис, верховный вампир. Он поднял руку, и молодой вампир с блестящими черными волосами, похоже, испанец или мексиканец, покинул комнату. Вернулся он с девушкой. Человеком. Увидев меня, та рванулась, пытаясь стряхнуть цепкую руку вампира со своего локтя.
– Помогите! – завизжала она. – Вы должны мне помочь!
Дура. В конце концов, что я могу сделать против толпы вампиров? Ее мольба была бессмыс-ленна. Я несколько раз повторила себе это, очень быстро и настойчиво, стараясь сосредоточиться на том, что мне предстояло.
Я поймала ее взгляд и подняла палец. Ее глаза зафиксировались на мне, она послушалась и замолчала. У меня нет гипнотического взгляда вампиров, но зато я совсем не выгляжу угрожающе. Я выгляжу так же, как любая девчонка на низкооплачиваемой работе где угодно на Юге – молодая загорелая блондинка с неплохой фигурой. Возможно, не очень яркая. Мне кажется, что многие люди (да и вампиры) думают, что симпатичная блондинка на такой работе обязательно глупа. Я повернулась к Дэвису, внутренне радуясь, что Билл стоит у меня за спиной, близко-близко.
– Мистер Дэвис, надеюсь, вы понимаете, что мне требуется более уединенная обстановка для допроса. И я должна знать, что вам от нее нужно.
Девчонка заплакала. Редко, с надрывом всхлипывая. Это невероятно раздражало.
Дэвис посмотрел мне в глаза. Не то чтобы он пытался меня очаровать или подчинить, нет. Он просто изучал.
– Насколько я знаю, ваш охранник в курсе деталей моего соглашения с его начальником, – сказал Дэвис. Да, я поняла. Я была для них просто низшим существом. Мое обращение к Стэну воспринималось как обращение курицы к клиенту ресторана. И тем не менее мне нужно было знать, о чем идет речь.
– Я знаю, что вы согласовали условия с Пятым округом, и собираюсь приложить все усилия, чтобы помочь вам, – сказала я как можно более ровным голосом. – Но не зная цели, я не смогу на-чать.
– Нам нужно знать, где наш брат, – ответил Стэн после длинной паузы.
Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не выдать свое ошеломление.
Как я уже говорила, некоторые вампиры, вроде Билла, живут уединенно. Другие чувствуют себя лучше в обществе, называемом ими «гнездом». Внутри «гнезда» они именуют друг друга братьями и сестрами, и многие такие образования существуют на протяжении десятилетий, а ис-тория одного, в Новом Орлеане, насчитывала более двух веков. Еще в Луизиане Билл указал мне на то, что в Далласе вампиры образуют необычайно большое «гнездо».
Я не психолог, но даже мне стало ясно, что для вампира столь сильного, как Стэн, потеря одного из братьев по «гнезду» была не только необычной, но и на редкость унизительной.
А вампирам унижение нравится примерно так же, как и людям.
– Пожалуйста, опишите обстоятельства, – сказала я самым нейтральным голосом.
– Мой брат Фаррел не вернулся в «гнездо» в течение пяти ночей, – ответил Дэвис.
Я понимала, что они проверили его любимые охотничьи угодья и расспросили каждого вам-пира в Далласе, дабы отыскать хотя бы след. Тем не менее я уже открыла рот, чтобы ради соблю-дения формальностей задать вопрос относительно всех этих мероприятий. Но тут Билл прикос-нулся к моему плечу. Я обернулась – он едва качнул головой. Вопрос был бы бестактен.
– А девушка? – спросила я. Она все еще дрожала и всхлипывала. Вампир-испанец был, каза-лось, единственным, что держало ее на ногах.
– Она работает в клубе, где его в последний раз видели. Это наш собственный клуб, «Крыло летучей мыши».
Бары, естественно, были любимыми местами времяпрепровождения вампиров, ибо часы их работы приходились в основном на ночь. Клыкастые ночные охотники-одиночки не могли устоять против бара, битком набитого вампирами.
В минувшие два года вампирские бары стали средоточием ночной жизни. Жалкие людишки, увлекшиеся вампирами, болтались в этих барах, зачастую в маскарадных костюмах, в надежде привлечь внимание настоящего кровососа. Туристы, посиживая с бокалом, глазели на тех и на других. Чем-чем, а безопасным местом работы эти бары не были.
Я посмотрела на вампира-испанца и указала на стул рядом с собой, куда он и опустил девоч-ку. Готовясь скользнуть в ее ничем не защищенное сознание, я закрыла глаза…
Ее звали Бетани. Ей исполнился двадцать один год, и она считала себя диким, свободным ребенком, настоящей дрянной девчонкой. До сих пор она даже представить себе не могла, в дебри какой беды это может ее забросить. Работа в вампирском баре была жестом ее бунтарской натуры, и теперь вполне могла оказаться смертельной ошибкой.
Повернувшись в сторону Стэна Дэвиса и очень сильно рискуя, я произнесла:
– Вы ведь понимаете, что если она выдаст вам нужную информацию, вы отпустите ее, не тронув? – Он сказал, что принял условия соглашения, но я должна была удостовериться.
За моей спиной Билл тяжело вздохнул. Глаза Дэвиса вспыхнули недобрым огнем и свети-лись больше секунды. Он был очень зол.
– Да, – выплюнул он наконец, наполовину выпустив клыки. – Я дал согласие.
Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Мы оба знали: еще два года назад Бе-тани просто погибла бы под пытками, а вампиры изъяли из нее все, что она знала и чего не знала.
Легализованность и признание имели свои преимущества – но и свою цену. В данном случае ценой были мои услуги.
– Как выглядит Фаррел?
– Как ковбой. – Стэн произнес это без тени юмора. – Он ходит в сапогах, джинсах и рубашке с перламутровыми застежками.
Да, здешние вампиры высокую моду, похоже, не ценили. Может, и стоило приехать сюда в обычной одежде.
– Какого цвета волосы и глаза?
– Волосы седеющие, каштановые, глаза карие. Массивная челюсть. Рост… пять футов один-надцать дюймов. – Стэн явно переводил единицы измерения из одной системы счисления в дру-гую. – Он выглядит лет на тридцать восемь по человеческим меркам. Тщательно выбритый, худой.
– Мне увести Бетани в другое, более уединенное место? – Я старалась говорить максимально дипломатично.
Стэн взмахнул рукой так быстро, что я едва успела это заметить, и через мгновение – бук-вально – все вампиры, кроме самого Стэна и Билла, покинули комнату. Не глядя, я знала, что Билл стоит у стены, готовый ко всему. Я глубоко вздохнула. Пора.
– Бетани, как ты себя чувствуешь? – мягко спросила я.
– Откуда вы узнали мое имя? – пробормотала девушка, вжимаясь в спинку стула. Ее усадили в хрупкую, в основном пластиковую конструкцию на колесах, и я легко развернула сооружение к себе, оставив вне поля зрения Бетани все, что могло напугать ее и помешать мне. Стэн все еще сидел во главе стола, позади и чуть слева меня.
– Я могу рассказать о тебе многое, – сообщила я тепло и всезнающе. И начала перебирать ее мысли, как яблоки, падающие с дерева. – В детстве у тебя была собака по имени Гав, а твоя мать делает лучшие кокосовые пироги в мире. Твой папа как-то проиграл в карты слишком много де-нег, и тебе пришлось заложить свой видеомагнитофон, чтобы мама этого не заметила.
Девочка разинула рот. Она уже забыла, насколько могла, о грозящей ей опасности.
– Поразительно! Вы прямо как экстрасенс в телерекламе!
– Бетани, я, конечно, не экстрасенс, – суховато пояснила я. – Но зато я телепат и могу читать мысли. Даже те, которых ты не замечаешь. Тебе нужно успокоиться и расслабиться, а потом мы вместе вспомним вечер твоей работы в баре – но не сегодняшний, а пять ночей назад. – Я повер-нулась к Стэну, и он согласно кивнул.
– Но я не думала про мамин пирог!
Я подавила вздох.
– Ты вспомнила о нем, не отдавая себе в этом отчета. Глядя на самую бледную вампиршу – Изабель, – ты подумала, что лицо у нее такое же белое, как глазурь на пироге. И ощутила, как тос-ковала по собаке, думая, как родители будут тосковать о тебе.
Это было ошибкой с моей стороны – конечно, она тут же снова заплакала, вспомнив свое незавидное положение.
– Так зачем же вы здесь? – спросила она сквозь слезы.
– Помочь тебе вспомнить.
– Но вы же сказали, что не экстрасенс.
– Сказала. – Или я все-таки им была? Иногда я подозревала, что еще не исследовала все по-тайные ящички своего «дара». Хотя до встречи с Биллом я всегда называла «дар» проклятьем. – Экстрасенсы – широкое понятие. Некоторые из них могут коснуться вещи и сказать что-то о ее владельце. Другие видят прошлое и будущее. Какие-то, говорят, умеют общаться с душами умер-ших. Телепат же читает мысли. Не исключено, что может их и передавать, я никогда этого не про-бовала.
Теперь, когда я встретила другого телепата, можно было бы провести несколько экспери-ментов. Отложив идею на будущее, я сосредоточилась на деле.
Подсаживаясь поближе к Бетани, я приняла несколько решений. Направленное использова-ние способностей было новым для меня. Большую часть жизни я боролась с умением слышать. Теперь это была моя работа, и от нее, похоже, зависела жизнь Бетани. Моя-то точно зависела.
– Бетани, слушай. Мы сделаем так. Ты будешь вспоминать тот вечер, а я пройду через это воспоминание вместе с тобой. В твоем сознании.
– Это будет больно?
– Нет, ни капельки.
– А потом?
– А потом тебя отпустят.
– Домой?
– Конечно. – С измененной памятью, где не будет ни этого вечера, ни меня. Милость вампи-ра.
– Меня не убьют?
– Конечно, нет.
– Обещаете?
– Обещаю. – Я даже смогла улыбнуться ей.
– Ну хорошо, – сказала она, помедлив. Я чуть передвинула ее – так, чтобы она не видела Стэна за моим плечом. Я понятия не имела, что он делает. Но ей совершенно не нужно было ви-деть его белое лицо в то время, как я старалась ее успокоить.
– А ты красивая, – внезапно сказала она.
– Благодарю. Ты тоже. – По крайней мере, была бы, если б не заплаканное личико. У девоч-ки был, пожалуй, слишком маленький рот, но многие мужчины нашли бы это, напротив, привле-кательным. Волосы у нее были каштановые, густые и пышные, тело – тонкое, с маленькой грудью. Теперь, когда на нее смотрела другая женщина, Бетани забеспокоилась о смятой одежде и потекшем макияже.
– Ты прекрасно выглядишь, – заговорила я тихо, взяв ее пальцы в свои. – Теперь мы немного подержимся за руки. Поверь – я не колдую. – Она хихикнула, ее пальцы еще чуть-чуть расслабились. И тогда я начала говорить.
Все-таки для меня происходящее было непривычным. Вместо того, чтобы избегать примене-ния телепатии, я старалась ее развить – под руководством Билла. Люди в «Клыкочущем веселье» служили мне подопытным материалом. Я обнаружила, почти случайно, что легко могу загипнотизировать человека. Не прибегая ни к чему сверхъестественному, я получала пугающе легкий доступ в чужое сознание. Когда точно знаешь, что именно действует на человека успокаивающе, достаточно легко привести его в состояние, близкое к трансу.
– Что тебе больше всего нравится, Бетани? – спросила я. – Массаж? Или, может, когда тебе делают маникюр? – Я деликатно глянула в ворох ее мыслей и легко нашла наиболее подходящую.
– Тебе делают прическу, – ровно и тихо сказала я. – Твой любимый парикмахер… Джерри. Он расчесывал и расчесывал их, не оставив ни единой спутанной прядки. Он разделил их так бе-режно, потому что они у тебя очень густые. Теперь он будет долго-долго стричь их, но пока с удо-вольствием предвкушает процесс, ведь у тебя такие красивые и здоровые волосы. Джерри взмахи-вает расческой, подхватывает прядь… Ножницы чуть щелкают. Чуточка твоих волос падает на пластиковую простыню и скользит на пол. Ты снова чувствуешь его пальцы в своих волосах. Снова и снова… Его пальцы двигаются, подхватывают расческой, подравнивают… Это так хорошо, когда ты сидишь, а кто-то работает над твоими волосами. Вокруг никого… – Нет, стоп. Я нечаянно вызвала легкую тревогу. – В парикмахерской немного народу, все заняты, как и Джерри. Кому-то сушат волосы. Ты едва слышишь шепот в соседней кабинке. А его пальцы все касаются волос, подхватывают пряди, щелкают ножницы, снова и снова…
Не знаю, что сказал бы по поводу моей манеры опытный гипнотизер, но, по крайней мере, на этот раз все сработало. Мозг Бетани пребывал в спокойном, расслабленном состоянии, ожидая лишь задания снаружи. Тем же голосом я сказала:
– Пока он занят твоими волосами, мы поговорим о том вечере в баре. Он не прекратит стричь, хорошо? Начнем с того, как ты собиралась на работу. Не обращай на меня внимания, я всего-навсего поток воздуха у тебя за плечом. Ты порой слышишь мой голос, но он доносится до тебя из соседней кабинки. Ты даже не сосредоточиваешься на нем, пока не прозвучит твое имя. – Я не только сообщила об этом Бетани, но и поставила в известность Стэна. Затем нырнула по-глубже в память девушки.
Бетани озирала свою комнату. Та была очень маленькой, довольно опрятной, и она делила ее с другой работницей «Крыла летучей мыши» по имени Дезире Дюма.
Дезире Дюма, по мнению Бетани, выглядела так же, как ее псевдоним: самозваная соблазни-тельница, полноватая, со слишком светлыми волосами, уверенная в своей привлекательности.
Наблюдение за сборами официантки было похоже на просмотр очень нудного кинофильма. У Бетани была замечательная память, даже слишком. Я пропустила скучные части вроде спора Бетани и Дезире о различиях двух видов туши. Наконец официантка, как всегда, собралась и вышла из дому вместе с Дезире. Дезире работала в сувенирном магазине при «Крыле летучей мыши». Одетая в красное бюстье и черные сапоги, она торговала вампирскими сувенирами или позировала туристам с фотоаппаратами, нацепив накладные клыки. Застенчивая худышка Бетани была скромной официанткой. Уже год она ждала открытия нового, более пристойного сувенирного магазина, где, быть может, и не получала бы больших чаевых, но имела бы гораздо более высокую зарплату и возможность сидеть в отсутствие посетителей. Туда ее пока не взяли. Бедняжка очень завидовала Дезире. Не слишком важная информация, но я сообщила ее Стэну как едва ли не ключевую.
Я никогда не погружалась так глубоко в чужое сознание. Попытки замести следы своего присутствия не дали иных результатов, кроме потраченного времени. Тогда я решила бросить это занятие и сосредоточиться на деле. Бетани пребывала в полностью расслабленном состоянии. У девочки оказалась великолепная память на детали, и она была столь же поглощена процессом причесывания, как я – восстановлением вечера, что она провела на работе.
В ту смену Бетани подала синтетическую кровь только четырем вампирам: красноволосой женщине; низенькой, плотной даме-креолке с черными как уголь глазами; блондину-подростку со старинными татуировками и мужчине с каштановыми волосами и выпирающей челюстью. Он! Фаррел отпечатался в памяти Бетани. Мне же пришлось подавить свой эмоциональный выплеск, чтобы Бетани его не заметила.
– Это он, Бетани, – прошептала я. – Что ты о нем помнишь?
– А, этот, – громко сказала Бетани, от чего я чуть не подскочила на стуле. Она будто верну-лась внутренним взором к Фаррелу, вспоминая. Он взял две порции крови, ноль-первой положи-тельной, и дал ей на чай.
Когда Бетани сосредоточилась на моей просьбе, меж ее бровей пролегла морщинка. Она очень старалась, роясь в памяти. Фрагменты вечера начали собираться воедино, чтобы она смогла вспомнить все, что касалось искомого вампира.
– Он вышел в туалет с тем блондином, – проговорила она, и я увидела в ее сознании образ молоденького вампира с татуировками. Будь я художником – смогла бы его нарисовать.
– Молодой вампир, лет шестнадцати на вид. Блондин, татуированный, – прошептала я Стэну. Он удивился. Я едва поймала это, так как была слишком сконцентрирована на девушке и ее сознании, но удивление явно мелькнуло на лице Стэна. И это меня озадачило.
– Он точно был вампиром? – спросила я у Бетани.
– Он пил кровь, – тусклым голосом сказала она. – У него была бледная кожа. Он был страш-ный. Да, я уверена, он был вампиром.
И он пошел в туалет с Фаррелом. Это озадачивало. Единственной причиной, по которой вампир посещал туалет, оказывалось обычно человеческое существо, собирающееся предоставить ему секс, или питание, или (что они особенно любят) и то, и другое. Снова погрузившись в воспоминания Бетани, я увидела, как она обслужила еще нескольких посетителей, ни один из которых раньше мне не встречался. Вроде все они были безобидными туристами. Хотя… Один из них, смуглый человек с густыми усами, показался мне чем-то знакомым, и я постаралась запомнить его спутников – высокого худого человека со светлыми волосами до плеч и пухлую женщину с одной из самых ужасных среди виденных мною когда-либо причесок.
У меня появились вопросы к Стэну, но я решила сперва закончить с Бетани.
– Бетани, тот вампир, похожий на ковбоя, потом вышел?
– Нет, – сказала она после заметной паузы. – Больше я его не видела.
Я осторожно проверила пустые места в ее сознании. Стертое оставалось невосполнимым, но различить факт вмешательства в память было мне вполне по силам. Ничего. А она действительно пыталась вспомнить. Я чувствовала, как она напрягалась, припоминая каждый раз, когда Фаррел попадал в ее поле зрения. Из-за этого напряжения я начала терять контроль над Бетани.
– А молодой блондин? Тот, что с татуировками?
Бетани немного подумала. Она наполовину вышла из транса.
– Его я тоже больше не видела, – сказала она. И тут в ее голове мелькнуло имя.
– Что это? – все так же тихо и спокойно спросила я.
– Ничего! Ничего! – Глаза Бетани широко открылись. Парикмахерская исчезла – я потеряла ее. Да, что и говорить, мой контроль был далек от совершенства.
Она пыталась кого-то защитить. Ей не хотелось, чтобы он прошел через то же, что и она. Но она не смогла не вспомнить имя, и я поймала его. Я не совсем понимала, почему ей казалось, что этот человек может знать больше, но она так думала. Я посчитала бесполезным открывать ей, что я увидела ее секрет. Поэтому я улыбнулась ей и сказала Стэну, не поворачиваясь к нему:
– Она может идти. Я взяла все.
Я насладилась выражением облегчения, озарившим личико Бетани, и повернулась к Стэну. Я была уверена, что он сообразил: я что-то прячу в рукаве. Но не хотелось, чтобы он подавал вид. Кто может знать, что думает вампир, тем более – когда он насторожен? Но мне, тем не менее, по-казалось, что он меня понял.
Он ничего не сказал, но в помещение зашла вампирша, девушка с виду одних с Бетани лет. Стэн сделал хороший выбор. Девушка наклонилась над Бетани, взяла ее руку, улыбнулась – пока-зывая пару отточенных клыков – и сказала:
– Мы отвезем тебя домой, хорошо?
– О, прекрасно! – Невероятное облегчение было написано на лице официантки. – О, пре-красно, – повторила она, но с меньшей уверенностью. – А вы действительно отвезете меня домой? Вы…
Но вампирша уже смотрела ей прямо в глаза.
– Ты не запомнишь ничего про этот день и вечер, кроме вечеринки.
– Вечеринки? – медленно проговорила Бетани с легким интересом.
– Ты была на вечеринке, – говорила вампирша, уводя Бетани из комнаты. – Ты была на пре-красной вечеринке и встретила милого мальчика. Ты была с ним. – Она все еще что-то шептала ей на ухо, когда они вышли. Я понадеялась, что ей дают хорошие воспоминания.
– Что? – спросил Стэн, когда дверь за ними закрылась.
– Бетани подумала, что охранник может знать больше. Она видела, как он направился в туа-лет сразу после вашего друга Фаррела и неизвестного вампира.
Чего я не знала, да и спрашивать у Стэна не испытывала ни малейшего желания, это бывают ли случаи секса между вампирами. Секс и питание для них настолько близкие понятия, что я не могла представить себе вампира с нечеловеком, то есть с тем, у кого нельзя взять кровь. Разве вампиры пьют кровь друг у друга в обычных ситуациях? Я знала, что если вампир тяжело ранен, другой может дать ему кровь, чтобы помочь восстановиться, но никогда не слышала об иных слу-чая обмена кровью. И, как я уже сказала, спрашивать об этом Стэна совершенно не хотелось. Мо-жет, спрошу при случае у Билла. Потом, когда мы покинем этот дом.
– То есть ты видела в ее сознании, что Фаррел был в баре и вышел в туалет с другим вампи-ром – молодым, с длинными волосами и татуировками, – подытожил Стэн. – Охранник зашел туда же в то время, когда они там были.
– Верно.
Последовала порядочная пауза, пока Стэн обдумывал дальнейшие шаги. Я ждала, надеясь, что не услышу ни слова из его внутреннего обсуждения. Ни откровений, ни пробоев.
Эти внезапные пробои в сознании вампиров были очень редки. Ни разу такого не случалось с Биллом. Я даже долгое время не знала, что такое вообще возможно. Так что общество Билла ос-тавалось для меня сплошным наслаждением. Впервые в жизни у меня сложились нормальные от-ношения с мужчиной. Не живым, конечно, но нельзя же требовать всего сразу…
Я ощутила руку Билла на своем плече – он будто почувствовал, что о нем думают. Я поло-жила свою ладонь поверх его пальцев, подавив желание встать и обнять его. Не слишком хорошая мысль при Стэне. Вдруг он проголодается…
– Мы не знаем того вампира, что ушел с Фаррелом, – наконец сказал Стэн. Это показалось частью ответа на мои невысказанные вопросы. Может, он и собирался дать мне более подробные объяснения, но пришел к выводу, что я недостаточно умна и все равно ничего не пойму. Ну что ж – пусть меня лучше недооценивают, чем переоценивают. Да и какая разница? Но свой вопрос я запомнила, чтобы потом разобраться.
– Так кто же этот охранник из «Крыла летучей мыши»?
– Человек, которого зовут Ре-Бар, – сказал Стэн. В том, как он это сказал, была заметна не-приязнь. – Он из этих… увлеченных.
Вот оно как. У нас вампирских фанатов зовут «клыками-кулаками». Значит, Ре-Бар получил работу своей мечты. Работать с вампирами, работать для вампиров и быть в их обществе каждую ночь. Для кого-то, увлеченного нежитью, Ре-Бар действительно был счастливчиком.
– Но что он может сделать, если какой-то вампир начнет бушевать?
– Нет, он там только на предмет людей. Мы обнаружили, что вампир-охранник несколько избыточно использует свои способности.
Вот об этом мне думать не хотелось.
– Ре-Бар здесь?
– Это займет немного времени, – сказал Стэн, ни с кем вроде бы не советуясь. Почти навер-няка у него был ментальный контакт с остальной группой. Я никогда не видела такого прежде и была уверена, что Эрик не может достать до Билла ментально. Наверное, это был дар Стэна.
Пока мы ждали, Билл присел на стул рядом со мной и взял мою руку в свою. Я расслабилась, накапливая силы для предстоящего допроса. Но у меня начали формироваться подозрения, крайне серьезные подозрения о ситуации с вампирами в Далласе. Я была весьма озабочена тем мимолетным взглядом на завсегдатаев бара, особенно на человека, показавшегося мне знакомым.
– О нет, – воскликнула я, внезапно вспомнив, где пересеклась с ним.
Вампиры напряглись.
– Что, Сьюки? – спросил Билл.
Стэн казался выточенным из глыбы льда. А его глаза действительно светились зеленым, мне не померещилось.
Я торопливо собрала сбивчивые мысли.
– Священник. Тот человек, который убежал из аэропорта, тот, что пытался меня похитить. Он был в баре. – Другая одежда и обстановка не дали мне узнать его, пока я копалась в сознании Бетани, но сейчас я была уверена, что там был именно он.
– Понятно, – медленно произнес Билл. У него была абсолютная память, и я могла быть уве-рена, что лицо этого человека он помнит.
– У меня и тогда не было уверенности, что он настоящий священник, а сейчас я знаю: это он сидел в баре в ту ночь, когда исчез Фаррел, – сказала я. – В обычной одежде, без белого воротника и черной рясы.
Какое-то время все молчали.
– Но этот человек, этот мнимый священник, тогда, в баре, даже с помощью своих дружков никак не мог бы заставить Фаррела идти туда, куда тот не захотел бы, – деликатно заметил Стэн.
Я посмотрела на свои руки и ничего не ответила. Не хотелось первой произносить это вслух. Билл тоже разумно помалкивал. Наконец Стэн Дэвис, верховный вампир Далласа, произнес:
– Кто-то вышел вместе с Фаррелом, как вспоминала Бетани. Неизвестный мне вампир.
Я кивнула, глядя в сторону.
– Значит, этот вампир и помог похитить Фаррела.
– Фаррел… Гомосексуален? – спросила я так, чтобы показалось: вопрос возник сам по себе.
– Он предпочитает мужчин, да. Ты думаешь…
– Я ничего не думаю. – Я покачала головой. Билл сжал мои пальцы. Ой.
Напряженное молчание провисело до тех пор, пока не вернулась уже знакомая молодая вам-пирша, ведя плотного мужчину, которого я видела в памяти Бетани. Он выглядел не совсем так, как его помнила официантка. Ей он казался более крепким и менее полным; более обаятельным и менее неопрятным. Но это был он. Ре-Бар.
Я сразу увидела, что с ним что-то не в порядке. Он с готовностью шел за девушкой и улы-бался. Как-то глупо улыбался, будто и не чувствовал ни опасности, ни беспокойства. Я встала и подошла к нему. Он смотрел на меня с веселым ожиданием.
– Привет, – мягко сказала я, пожимая ему руку. Я отпустила ее, как только смогла, и отошла на пару шагов. Мне захотелось принять противорвотного и прилечь.
– Да, – сказала я, обращаясь к Стэну. – У него явный непорядок с головой.
Стэн скептически осмотрел Ре-Бара.
– Объясни.
– Как поживаете, мистер Стэн? – спросил Ре-Бар. Я могла поставить что угодно на то, что так к Стэну Дэвису уже лет пятьсот никто не обращался.
– Прекрасно, Ре-Бар. А ты? – Все-таки Стэн молодец. Как держится…
– Вы знаете, превосходно. – Ре-Бар изумленно затряс головой. – Я самый счастливый сукин сын на земле – о, простите, леди.
– Вы прощены. – Я должна была так сказать.
– Что с ним сделали, Сьюки? – спросил Билл.
– У него в мозгах выжжена дыра, – ответила я. – Не знаю, как это точнее объяснить. Даже не могу сказать, как это было сделано, такого я раньше не встречала. Но когда я попыталась про-смотреть его мысли, его память… Там оказалась только одна большая рваная дыра. Как будто ему нужно было удалить небольшую опухоль, а хирург заодно удалил селезенку, а может, даже и ап-пендикс. Так, на всякий случай. Когда вы забираете чью-то память, вы ведь вкладываете что-то взамен? – Я имела в виду вампиров. – Так вот, в его мозгах многое стерли, ничем не заменив. Это как лоботомия. – Все-таки хорошо, что я много читаю. Школа для меня с моими способностями была сущим мучением, ситуацию спасали только книги. Так что я, наверное, самоучка.
– То есть все, что он знал про исчезновение Фаррела, потеряно, – сказал Стэн.
– Да, вместе с частью его личности и кучей других воспоминаний.
– Но он может функционировать?
– Полагаю, что да. – Никогда с таким не встречалась, даже не думала, что такое возможно. – Но не уверена, сможет ли он теперь работать охранником, – добавила я, стараясь быть искренней.
– Он пострадал, работая на нас. Мы позаботимся о нем. Может быть, он сможет убирать клуб после закрытия. – В голосе Стэна слышалось настойчивое пожелание, чтобы его слова за-помнили. Если вампиры и не привязчивы, то, по крайней мере, честны.
– О, это будет замечательно! – Ре-Бар преданно смотрел на своего босса. – Огромное спаси-бо, мистер Стэн.
– Уведите его домой, – бросил Стэн девушке. Та немедленно вышла, уводя лоботомирован-ного с собой.
– Кто же мог над ним так надругаться? – задумчиво проговорил Стэн. Билл не ответил, так как находился здесь не для разговоров, а для того, чтобы охранять меня. Тем временем вошла вампирша с красными волосами, что тоже была памятным вечером в баре.
– Что вы заметили в тот вечер, когда исчез Фаррел? – спросила я ее, начисто забыв о прото-коле. Она зарычала на меня, блестя белыми зубами на фоне темного языка и сверкающей губной помады.
– Сотрудничай, – бросил Стэн. Ее лицо немедленно разгладилось, словно с доски стерли мел.
– Я не помню, – наконец сказала она. Значит, способность Билла помнить все по минутам была его индивидуальной чертой. – Едва ли я видела Фаррела больше пары минут.
– Ты можешь сделать с Рэйчел то же, что делала с официанткой? – спросил Стэн.
– Нет, – тут же ответила я. Возможно, я акцентировала на этом внимание даже слишком сильно. – Я не могу читать вампиров, они для меня как закрытые книги.
– Может, ты помнишь блондина – одного из нас, он выглядит лет на шестнадцать? Со ста-ринной синей татуировкой на руках и теле? – спросил Билл.
– О да! – немедленно откликнулась красноволосая Рэйчел. – Татуировки-то у него еще древ-неримские, кажется. Грубые, но интересные. Я очень удивилась, встретив его: он не приходил просить Стэна о праве на охоту.
Оказывается, вампирам при визите на чужую территорию положено, так сказать, регистри-роваться. Гм.
– Он был с человеком. Или, по крайней мере, разговаривал с ним, – продолжила Рэйчел. На ней были синие джинсы и зеленый свитер, показавшийся мне невероятно теплым. Но вампирам нет дела до температуры окружающей среды. Она посмотрела на Стэна, потом на Билла, который жестом попросил ее вспоминать. – Человек с темными волосами, у него, кажется, усы. – Она всплеснула руками. – Они же все так похожи!
Когда Рэйчел вышла, Билл спросил, есть ли в доме компьютер. Стэн ответил, что есть, и с интересом посмотрел на Билла, когда тот попросил разрешения его использовать, извинившись за то, что не имеет при себе ноутбука. Стэн кивнул. Перед тем, как покинуть комнату, Билл остано-вился и посмотрел на меня.
– С тобой все будет в порядке, Сьюки? – спросил он.
– Да, конечно, – как могла уверенно ответила я.
– Она будет в полном порядке, – добавил Стэн. – Есть еще люди, которых ей следует видеть.
Я кивнула, и Билл вышел. Я улыбнулась Стэну, что обычно делала в моменты напряжения. Не особенно веселой улыбкой, но это было все же лучше, чем кричать.
– Давно ли вы с Биллом вместе? – спросил Стэн.
– Несколько месяцев. – Чем меньше Стэн будет знать о нас, тем лучше.
– Тебе с ним хорошо?
– Да.
– Ты любишь его? – Голос Стэна звучал почти умиленно.
– Не ваше дело, – сказала я, оскалившись не хуже Рэйчел. – Вы, кажется, упоминали, что есть еще люди, которых мне следует проверить.
Следуя отработанной на Бетани процедуре, я подержала еще несколько рук и переворошила пачку скудных мозгов. Бетани оказалась самой наблюдательной во всем баре. Все эти люди – еще одна официантка, человек-бармен, завсегдатай бара, пришедший по своей воле – имели кучу скучных воспоминаний и очень ограниченную способность в них копаться. Я обнаружила, что бармен продавал на сторону ворованные продукты и посуду, и после того, как он ушел, пореко-мендовала Стэну заменить его, а то делом могла заинтересоваться полиция. К сожалению, это впечатлило Стэна больше, чем я надеялась. Мне не хотелось, чтобы он вошел во вкус использова-ния моих способностей.
Билл вернулся как раз тогда, когда я заканчивала с последним работником бара, и выглядел очень довольным, из чего я заключила, что он что-то нашел. Билл вообще в последнее время про-водил почти все ночные часы за компьютером, за что я на него неоднократно дулась.
– Татуированный вампир, – начал Билл, как только мы остались втроем в комнате, – носит имя Годрик, хотя в прошлом веке его знали как Годфри. Он ренегат. – Не знаю как Стэн, а я была поражена. Несколько минут за компьютером – и Билл сделал большую часть детективной работы.
У Стэна был совершенно потрясенный вид. Я, полагаю, тоже выглядела озадаченно.
– Годрик заключил союз с радикальной человеческой группировкой. Он собирается совер-шить самоубийство… Встретить солнце, – тихо сказал Билл, обращаясь ко мне, раз Стэн погру-зился в раздумья. – Видимо, устал от существования.
– Так он что, хочет прихватить кого-нибудь с собой? – Годфри, похоже, решил утащить с со-бой Фаррела.
– Он предал нас Братству, – сказал Стэн.
Слово «предал» выглядит очень мелодраматично, но в том, как оно прозвучало, не было ни тени иронии. Я слышала о Братстве, но никогда не видела никого, кто заявил бы о принадлежно-сти к нему. Братство Солнца стало для вампиров тем, чем был Ку-Клус-Клан для негров. Это был к тому же самый быстрорастущий культ в Штатах.
Снова я полезла в воду, не зная броду.

Глава 6

– Вы знаете, у меня легкая форма клаустрофобии, – мгновенно сказала я. – Я и не знала, что многие здания в Далласе имеют подвалы. Не уверена, что хочу его осматривать.
Я уцепилась за руку Хьюго и попыталась улыбнуться – очаровательно, но беспомощно.
Сердце Хьюго билось, как рыба на льду. Он был очень сильно напуган. Перед этими ступе-нями его хладнокровие куда-то испарилось. Что с ним происходит? Несмотря на свой страх, он игриво потрепал меня по плечу и виновато улыбнулся сопровождающим.
– Быть может, нам и вправду следует уйти, – пробормотал он.
– Но я думаю, вам действительно надо осмотреть наши подвалы. У нас есть настоящее бом-боубежище, представляете? – сказала Сара, почти смеясь от восхищения. – И оно полностью обо-рудовано, так ведь, Стив?
– У нас там внизу много всякого, – согласился Стив. Он все еще выглядел расслабленным, доброжелательным; казалось, он держит ситуацию под контролем, но мне уже не казалось, что это так уж хорошо. Ньюлин шагнул вперед, а поскольку он шел позади нас, мне пришлось повторить его движение – или рискнуть тем, что он ко мне прикоснется. Этого мне абсолютно не хотелось.
– Пойдемте, – с энтузиазмом заявила Сара. – Наверняка Гэйб там, и Стив сможет разобраться с делами, пока мы осматриваем помещения.
Она поскакала вниз по ступенькам так же быстро, как шла по залу, покачивая округлым за-дом. Если бы я не была на грани смертельного ужаса, то сочла бы это милым.
Полли пропустила нас вперед, и мы подчинились ее жесту. Я пошла на это только потому, что Хьюго был совершенно уверен: ему никто не навредит. Это ощущение я видела очень четко. Его страх вдруг совершенно пропал. Он словно переключил себя на другую программу, двойст-венность куда-то испарилась. Напрасно я пожелала, чтобы его было легче читать. Я попыталась сосредоточиться на Стиве, но смогла увидеть только толстенную стену самодовольства.
Мы спускались по лестнице, хоть я и старалась идти как можно медленнее. Я видела: Хьюго уверен в том, что мы еще поднимемся по этим ступеням. В конце концов, он был цивилизованным человеком. Они все были цивилизованными людьми.
Хьюго не мог себе представить, что нечто необратимое поджидает его там, внизу, потому что он был белым американцем с высшим образованием, как и все те, кто сопровождал нас. А вот у меня такой уверенности не имелось. Я не была целиком цивилизованной.
Это было новой и интересной мыслью, но ее следовало отложить на потом, как и многие идеи, пришедшие мне в голову в тот день. Если у меня вообще будет потом.
Внизу лестницы была другая дверь, и Сара по ней как-то особенно постучала. Три быстрых удара, пауза, два быстрых, записал мой мозг. Я услышала скрип открывающихся замков.
Дверь открыл человек с черным ежиком на голове. Гэйб.
– А, ты привел мне посетителей, – радостно сказал он. – Прекрасно!
Его рубашка была аккуратно заправлена в брюки, кроссовки – новые и чистые, и выбрит он был настолько гладко, насколько позволяла острая бритва. И наверняка каждое утро по полсотни раз отжимался. От каждого его движения, каждого жеста сквозило восхищением. Он был чем-то очень увлечен.
Я попыталась было прочитать, чем именно, но была слишком измотана, чтобы сосредото-читься.
– Хорошо, что ты пришел, Стив, – сказал Гэйб. – Пока Сара показывает посетителям бомбо-убежище, я думаю, ты можешь зайти в помещение для гостей. – Он мотнул головой в сторону двери в правой части узкого бетонного зала. В конце его была еще одна дверь, слева тоже.
Я возненавидела это место. Я заявила о клаустрофобии, чтобы не попасть сюда. Теперь, ко-гда меня вынудили спуститься по этим ступенькам… Этот запах плесени, мутное свечение неоно-вых ламп, чувство замкнутости… Я это ненавидела. И не хотела здесь оставаться. У меня взмокли ладони, а ноги словно приросли к полу.
– Я не хочу здесь быть.
В моем голосе предательской ноткой зазвучало отчаяние. Я не хотела его выпускать, но у меня не получилось.
– Ей действительно нужно вернуться наверх, – словно извиняясь, сказал Хьюго. – Если вы не против, мы подождем вас там.
Я обернулась в надежде на то, что это сработает, и обнаружила себя лицом к лицу со Сти-вом. Он больше не улыбался.
– Я думаю, вы можете подождать в той комнате, пока я разбираюсь со своими делами. Тогда и поговорим. – Его тон не подразумевал спора, и Сара открыла дверь, за которой скрывалась ма-ленькая комнатка с двумя стульями и двумя койками.
– Нет, – сказала я. – Я так не могу. – И толкнула Стива изо всех сил. Вообще-то я сильная, я все-таки пила кровь вампира, и, несмотря на свои габариты, Стив отшатнулся. Я рванула вверх по лестнице, но чья-то рука сомкнулась у меня на запястье, и я упала. Было очень больно. Казалось, края ступенек впились в мою щеку, грудь, бок, левое колено.
– Сюда, маленькая леди, – сказал Гэйб, поднимая меня на ноги.
– Что вы… Как вы могли такое сделать? – Хьюго чуть не заикался, искренне расстроенный. – Мы пришли, думая, не присоединиться ли к вашей организации, а вы… Как вы можете так с нами обращаться?!
– Прекратите этот цирк, – холодно посоветовал Гэйб, заворачивая мне руку за спину прежде, чем я успела шевельнуться. Я застонала от новой боли, а он втолкнул меня в комнату, в последнюю секунду схватив парик и сдернув его с моей головы. Хьюго шагнул вслед за мной, хотя я и пыталась его предупредить, и дверь за нами захлопнулась.
Мы услышали скрип замка.
И все.

– Сьюки, – сказал Хьюго, – у тебя разбита скула.
– О, ч-черт, – вяло пробормотала я.
– Ты сильно ушиблась?
– А ты как думаешь?
Он понял меня буквально.
– Я думаю, что у тебя куча синяков и, возможно, контузия. Ты же вроде никаких костей не сломала?
– Ну, разве что парочку, – отозвалась я.
– И ты, очевидно, далеко не так сильно ударилась, чтобы у тебя отбило охоту к сарказму, – сказал Хьюго. Если бы он на меня злился, ему было бы лучше, поняла я и удивилась. Впрочем, я не слишком задумывалась над этим – была практически уверена, что знаю причину.
Я лежала на одной из коек, закрыв лицо рукой, и пытаясь думать. Из того, что происходило снаружи, не было слышно почти ничего. Один раз мне показалось, что наша дверь открывается, и мы услышали приглушенные голоса, но это было все. Эти стены были построены в расчете на атомную бомбардировку, так что тишина была вполне естественна.
– У тебя есть часы? – спросила я у Хьюго.
– Да. Сейчас половина шестого.
Целых два часа до пробуждения вампиров.
Я затихла. А когда поняла, что сложный для прочтения Хьюго ушел в свои мысли – открыла сознание и внимательно прислушалась.

Не должно было случиться так, мне это не нравится, конечно, все будет нормально, что, если кому-то из нас понадобится в туалет, я не могу сказать это при ней, может быть, Изабель не узнает, мне нужно было понять после девушки вчера вечером, как я могу из этого выбраться, оставаясь адвокатом, может, если я начну отдаляться после завтрашнего, мне удастся вы-скользнуть…

Я сильно, до боли прижала руку к глазам – лишь бы не дать себе вскочить и ударить Хьюго стулом по голове. Он не понимал сущности моей телепатии, как не понимало ее и Братство, иначе они нас наедине не оставили бы.
Или Хьюго был для них так же расходуем, как и я. И уж наверняка он был таковым для вам-пиров. Я с предвкушением представила себе, как расскажу Изабель, что ее игрушка-любовник оказался предателем.
Это немного умерило мою кровожадность. Представив, что с ним сделает Изабель, я поняла, что оно не даст мне никакого удовлетворения, даже если я доживу и увижу. Напротив, будет страшно и противно.
Но какая-то часть меня думала, что он заслужил все, что его ожидает.
Так кому же этот раздираемый страстями адвокат поклялся в верности?
Была только одна возможность выяснить.
Я села на кровати, опершись о стену спиной. Было больно. Все быстро заживет – опять же, вампирская кровь, – но я все же оставалась человеком и чувствовала себя ужасно. Лицо было раз-бито, и скула казалась сломанной. Левая сторона лица опухла и пульсировала болью. Но ноги бы-ли в порядке. Если нужно, я смогу бежать. И это – самое главное.
Устроившись наконец более или менее удобно, я обратилась к Хьюго:
– И как же долго ты был предателем?
Он резко покраснел.
– Кого? Изабель или всего человечества?
– Сам выбирай.
– Я предал человечество тогда, взяв на себя защиту вампиров в суде. Если бы я знал, что они… Я взял это дело из интереса. Я всегда был правозащитником и считал, что вампиры имеют те же гражданские права, что и все остальные.
Прорвало плотину. Выговориться захотелось. Ну-ну.
– Конечно, – сказала я.
– Отнимать у них право на выбор места жительства было не по-американски, как я думал, – продолжал Хьюго горько и устало.
Он еще не видел горечи.
– Но знаешь что, Сьюки? Вампиры – не американцы. Они даже не черные, или желтые, или там индусы. Они не принадлежат ни к какой конфессии. Они все просто вампиры. Это их раса, их религия, их национальность.
Ну, именно так и случается, когда меньшинство уходит в подполье на несколько тысяч лет. Да.
– Если Стив хочет жить в Стоакровом Лесу, то это его право как американца. Я защищал его против ассоциации жителей района и выиграл. И был по-настоящему горд собой. Тогда я позна-комился с Изабель… Проведя с ней ночь, я почувствовал себя смелым, по-настоящему большим человеком, да еще и эмансипированным впридачу.
Я смотрела на него молча, даже не мигая.
– Как ты знаешь, любовь с ними прекрасна, непередаваема. Я был покорен ею, мне все время было мало. Я забросил практику, стал принимать клиентов только после обеда, потому что утром спал допоздна. Я не мог являться в суд по утрам… Я не мог расстаться с ней после наступления темноты.
Для меня это звучало как признания закоренелого алкоголика. Хьюго пристрастился к сексу с вампиром. Мне это показалось одновременно захватывающим и отталкивающим.
– Я начал выполнять небольшие работы, которые она мне находила. В прошлом месяце не-сколько раз занимался хозяйством, лишь бы быть неподалеку от нее. Когда она попросила меня принести в столовую чашу с водой, я был счастлив. Не из-за того, что мне нужно было сделать – я, черт побери, все-таки адвокат! Но потому, что Братство позвало меня и попросило добыть ин-формацию о намерениях вампиров Далласа. Когда они позвонили мне, я был невероятно зол на Изабель. У нас вышла ссора из-за того, как она со мной обращалась. Так что я был готов их слу-шать. Я услышал твое имя в одном из разговоров между Стэном и Изабель и передал его Братству. У них есть свой человек в «Анубисе». Он узнал, когда прилетает самолет Билла, и они попытались захватить тебя в аэропорту, чтобы выяснить, зачем ты нужна вампирам. И что они сделают, чтобы вернуть тебя. Войдя с чашей, я услышал, как Стэн или Билл назвали твое имя, и понял, что вышел промах. Тогда я решил предложить этот поход – как компенсацию за потерянный «жучок».
– Ты предал Изабель, – сказала я. – И предал меня, хотя я такой же человек, как и ты.
– Да, – ответил Айрес. В глаза мне он не смотрел.
– А как насчет Бетани Роджерс?
– Официантки?
Он что, не в курсе?
– Погибшей официантки, – уточнила я.
– Они взяли ее, – сказал он, покачивая головой, как будто не верил в то, что произошло. – Они взяли ее. Я не знал, что они собираются делать. Но знал, что она единственная, кто видел Фаррела с Годфри, и сказал им это. Когда я утром услышал, что ее нашли мертвой, я просто не мог в это поверить.
– Ее похитили после того, как ты сказал им, что она была у Стэна. После того, как ты сооб-щил, что она единственная свидетельница.
– Да, наверное, они так и сделали.
– Получается, ты звонил им прошлой ночью.
– Да, у меня есть мобильный телефон. Я вышел на задний двор и позвонил. Я очень риско-вал, ты же знаешь, какой у этих тварей слух, но позвонил. – Он словно пытался убедить себя в том, что это был храбрый, мужественный поступок. Сделать звонок из штаба вампиров, чтобы указать на бедную, жалкую Бетани, которую застрелили в парке после его доноса.
– Ее убили после того, как ты ее предал.
– Да, я… Я слышал об этом в новостях.
– Угадай, кто сделал это, Хьюго.
– Я… просто не знаю.
– Конечно же, ты знаешь. Она была свидетелем. И она была уроком – уроком для вампиров. Вот что мы сделаем с людьми, которые на вас работают или с вами сотрудничают, если они вста-нут на пути Братства. Как ты думаешь, что они сделают с тобой, а, Хьюго?
– Я им помогал, – удивленно сказал он.
– А кто еще об этом знает?
– Никто.
– Так кто умрет? Конечно же, адвокат, который помог Стэну Дэвису устроиться там, где тот хотел.
Хьюго обомлел.
– Да, и если ты так им важен, то как же вышло, что ты оказался в одной камере со мной?
– До этого момента ты не знала, что я сделал, – довольно резонно возразил он. – Ты вполне могла дать мне информацию, которую мы использовали бы против них.
– Получается, сейчас, когда я знаю, кто ты такой, они тебя отпустят, так? Почему бы тебе не попробовать? Я бы с удовольствием осталась одна.
И тут в двери открылось маленькое окошко. Я даже не заметила его, пока была там, снару-жи, будучи занята совсем другим. В окошке появилось лицо.
Знакомое лицо. Ухмыляющийся Гэйб.
– Как у вас дела?
– Сьюки нужен врач, – сказал Хьюго. – Она не жалуется, но я думаю, что у нее сломана ску-ла. – Он говорил почти укоризненно. – И она знает про мой союз с Братством, так что вы вполне можете выпустить меня отсюда.
Не знаю, действительно ли Хьюго понимал, что делает, но я старалась выглядеть настолько побитой, насколько возможно. И это было довольно легко.
– У меня есть идея, – сказал Гэйб. – Мне тут несколько скучно, и в ближайшее время здесь не появятся ни Стив, ни Сара, ни даже добрая старая Полли. У нас здесь есть еще один пленник, который будет очень рад тебя видеть, Хьюго. Это Фаррел. Ты ведь встречал его в штаб-квартире Исчадий Ада?
– Да, – пробормотал Хьюго, явно огорченный таким поворотом беседы.
– Представляешь, как он тебе обрадуется? Ведь он еще и гомик, этот кровосос-извращенец. Мы так глубоко под землей, что он просыпается рано. Так я подумал, что вполне могу запихнуть тебя к нему, пока я тут поразвлекаюсь с девочкой. – И Гэйб улыбнулся так, что мой желудок бо-лезненно сжался. Зато лицо Хьюго было картинкой. Настоящей картинкой. Придумалось несколь-ко подходящих к случаю фраз, но я подавила в себе стремление к столь сомнительному удоволь-ствию. Мне еще предстояло позаботиться о себе.
Пока я глядела на нарочито-красивое лицо Гэйба, у меня в голове всплыла одна из бабушки-ных любимых поговорок.
– Лучше быть, чем казаться, – пробормотала я и начала болезненный процесс вставания на ноги. Сломаны они не были, но левому колену пришлось плохо. Оно уже успело распухнуть и посинеть.
Я подумала, сможем ли мы вместе с Хьюго справиться с Гэйбом, когда тот откроет дверь, но пока она отодвигалась наружу, я увидела, что он вооружился пистолетом и черным предметом, похожим на электрошокер.
– Фаррел! – закричала я. Если он уже проснулся, то услышит. Он вампир.
Гэйб чуть не подскочил на месте и уставился на меня с подозрением.
– Да? – донесся из соседней комнаты низкий, глубокий голос. Я услышала звон цепей. Ко-нечно, они заковали его в серебро. Иначе он давно бы сорвал двери и ушел.
– Нас послал Стэн! – проорала я, и тут Гэйб толкнул меня рукой, в которой был зажат писто-лет. Я стояла у стены, и потому больно ударилась головой, издав при этом крик, переходящий в стон.
– Заткнись, сука! – рявкнул Гэйб. Он наставил пистолет на Хьюго, а шоковую дубинку дер-жал наготове в нескольких дюймах от меня. – Теперь, адвокат, ты выйдешь в зал. И держись от меня подальше, понял?
Хьюго с лицом, покрытым потеками пота, обогнул Гэйба и вышел из комнатки. Мне было сложно следить за происходящим, но я заметила, что в том узком пространстве маневра, что у не-го было, Гэйб слишком приблизился к Хьюго, пока открывал дверь камеры Фаррела. Как раз когда я подумала, что он слишком далеко, чтобы меня достать, он приказал Хьюго закрыть мою дверь, и хотя я отчаянно мотала головой, давая Хьюго понять, что этого делать не надо, он ее закрыл.
Не думаю, что злосчастный адвокат вообще меня видел. Он был весь погружен в себя. А внутри него все рушилось, мысли обратились в хаос. Я сделала все, чтобы Фаррел понял: мы дей-ствительно от Стэна. Это давало Хьюго неплохие шансы, но он был слишком то ли напуган, то ли пристыжен, чтобы проявлять хоть какие-то признаки собственного достоинства. Учитывая глубину его измены, я удивилась тому, что меня это вообще волновало. Если бы я не держала его руку и не видела образа его ребенка, едва ли меня бы обеспокоило его будущее, как ближайшее, так и отдаленное.
– Больше я ничего не могу для тебя сделать, Хьюго, – сказала я. Его лицо на мгновение мелькнуло в окошке, белое, как мел. Потом я услышала, как открылась другая дверь – звон цепи, и та дверь тоже захлопнулась.
Итак, Гэйб запихнул Хьюго в камеру Фаррела. Я несколько раз глубоко вдохнула и подняла один из стульев, пластиковый с металлическими ножками, вроде тех, что можно увидеть в школь-ных классах, на собраниях или в церквях. Я держала его как дрессировщик, ножками наружу. Другого оружия у меня не было. Мелькнула мысль о Билле – но это было совсем больно. Вспомнив о брате, Джейсоне, я пожелала, чтобы он оказался рядом. Давненько подобное происходило в последний раз…
Дверь открылась. Вошел Гэйб – уже улыбаясь. Это была мерзкая улыбка, которая не мешала уродству вытекать из его души. Он действительно считал это хорошим способом провести время.
– Ты что же – думаешь этот стульчик тебя от чего-то спасет? – спросил он.
У меня не было ни малейшего настроения с ним разговаривать, да и слушать, что шипят змеи в его сознании – тоже. Я закрылась и собралась.
Уже убрав пистолет в кобуру, Гэйб все еще держал в руках шокер. Теперь же его уверен-ность в себе настолько укрепилась, что и его он сунул в кожаный футляр на поясе. После чего схватился за ножки стула и начал его раскачивать.
И тут я рванулась.
Я почти сумела выпихнуть его за дверь, столь сильным и неожиданным был мой порыв, но в последний момент ему удалось оттолкнуть ножки стула в сторону, так, что они не прошли через узкий дверной проем. Он стоял, хрипло дыша. Его лицо покраснело от злости.
– С-сука, – прошипел он и пошел ко мне снова, на этот раз пытаясь вырвать у меня стул. Но, как я уже упоминала, во мне текла часть вампирской крови, и я не собиралась отдавать ее ему. И себя заодно.
Я не увидела, как он достал шокер и быстрым, змеиным движением прикоснулся им к моему плечу.
Я не потеряла сознания, как опасалась, но упала на колени, все еще сжимая стул. Пока я пы-талась понять, что со мной произошло, Гэйб выхватил его у меня из рук и отбросил меня назад.
Я едва могла двигаться, но могла кричать и сжать ноги, что и сделала.
– Заткнись! – проорал он и коснулся меня. Я поняла: он действительно хочет, чтобы я поте-ряла сознание, ему будет приятно насиловать меня без сознания. Это и был его идеал.
– Тебе не нравятся бодрствующие женщины, не так ли? – выдохнула я.
Он протянул руку и разодрал мою блузку.
Я услышала вопль. Вопль Хьюго, не способного ничем помочь ни себе, ни мне. И укусила Гэйба за плечо.
Он снова обозвал меня сукой, что начинало надоедать. Расстегнув свои брюки, галантный ухажер пытался задрать мою юбку. Я очень порадовалась, что купила длинную.
– Ты что – боишься, что они нажалуются, если будут в сознании? – крикнула я. – Отпусти, гадина, слезь! Слезь, слезь, сле-езь!
Наконец я почувствовала свои руки. Секунда – и ладони сложились чашечками. Продолжая кричать, я ударила его по ушам.
Он зарычал и отшатнулся, сжимая голову руками. Он был переполнен гневом, я почти ощу-щала, как эти волны окатывают меня. Это как купаться в ярости. Я знала, что он убил бы меня, если бы смог, несмотря ни на какие последствия. Я попыталась откатиться, но он прижал меня ногами. Я видела, как его правая рука сжимается в кулак, и этот кулак показался мне огромным, как валун. С бесстрастием обреченности я смотрела, как он опускается на мое лицо, зная, что это выключит меня, и все пройдет…
Но этого не случилось.
Что-то подняло Гэйба в воздух, с расстегнутыми брюками и болтающимся достоинством. Удар пришелся в пустоту, и теперь его ботинки задевали мои ноги.
Гэйба держал низкорослый человек. Не мужчина даже, как я поняла, приглядевшись, а под-росток. Древний подросток.
Он был светловолос и гол по пояс, его руки и грудь покрывали синие татуировки. Гэйб кри-чал и дергался, но мальчик стоял спокойно, безо всякого выражения на лице, пока тот не выдохся. Когда Гэйб затих, мальчик перевел хватку во что-то вроде медвежьих объятий, и теперь Гэйб по-вис у него на руке, как кукла.
Подросток спокойно посмотрел на меня. Моя блузка была разорвана, лифчик тоже.
– С тобой все в порядке? – спросил он почти против своей воли.
Да, спаситель мне попался не особо восторженный.
Я поднялась на ноги, что было гораздо труднее, чем кажется. Это заняло у меня какое-то время. Меня трясло. Когда я наконец поднялась, оказалось, что мы с мальчишкой одного роста. Ему было около шестнадцати, когда он стал вампиром. Но сейчас сложно было сказать, когда это произошло. Он был старше Стэна, старше Изабель. Его английский был чист, но говорил он с сильным акцентом. Я понятия не имела, с каким именно. Должно быть, на его родном языке уже давно никто не говорил. Как ему, наверное, одиноко…
– Я поправлюсь, – сказала я. – Спасибо.
Я попыталась застегнуть блузку – там еще оставалось несколько пуговиц, – но мои руки слишком сильно дрожали. Впрочем, ему было неинтересно смотреть на мою кожу. Она не привлекала его внимания. Он оставался все так же хладнокровен.
– Годфри, – проговорил Гэйб очень тонким голосом. – Годфри, она хотела убежать.
Годфри встряхнул его, и Гэйб замолк.
Получается, Годфри и был тем вампиром, которого я видела глазами Бетани. Глазами един-ственной запомнившей его тем вечером в «Крыле летучей мыши». Глазами, которые больше ничего не увидят.
– Что вы собираетесь делать? – спросила я его тихим и ровным голосом.
Блеклые голубые глаза Годфри мигнули. Он не знал.
Эти татуировки были сделаны, когда он был еще жив. Очень странные символы, чье значе-ние было утеряно, наверное, много веков назад. Какой-нибудь ученый полжизни бы отдал за право на них взглянуть. А я вот пялилась совершенно бесплатно.
– Пожалуйста, выпустите меня, – сказала я со всем достоинством, что смогла собрать. – Они меня убьют.
– Но ты общаешься с вампирами, – сказал он.
Я стреляла глазами по сторонам, пытаясь понять, к чему он клонит.
– А, – нерешительно сказала я. – Но ведь вы вампир, не так ли?
– Завтра я публично искуплю свой грех, – ответил Годфри. – Завтра я встречу зарю. Впервые за тысячу лет я увижу солнце. Тогда я узрю лик Господа.
Ну хорошо же.
– Это ваш выбор, – сказала я.
– Да.
– Но не мой. Я не хочу умирать. – Я бросила взгляд на лицо Гэйба, которое изрядно посине-ло. Кажется, Годфри сжимал его несколько сильнее, чем следовало бы. Я подумала, стоит ли мне об этом сказать.
– Ты водишься с вампирами, – повторил Годфри, и я снова посмотрела ему в лицо. Лучше было не отвлекаться.
– Я люблю, – сказала я.
– Вампира.
– Да. Билла Комптона.
– Все вампиры прокляты, все они должны встретиться с солнцем. Мы пятно, позор на лике земли.
– А эти люди – я показала вверх, имея в виду Братство – эти люди что, лучше, Годфри?
Вид у вампира был очень беспокойный и невеселый. Он был голоден, как я заметила. Впа-лые щеки белы, как бумага, светлые волосы колыхались на голове, наэлектризованные, а глаза на фоне бледной кожи кажутся кусками голубоватого мрамора.
– По крайней мере, они люди, часть замысла Господня, – тихо сказал он. – Вампиры же – ис-чадия ада.
– И вместе с тем вы относились ко мне гораздо лучше вот этого человека.
Который, кстати, был уже мертв. Я постаралась не передернуться и снова сосредоточилась на Годфри, который значил для меня сейчас гораздо больше.
– Но мы отнимаем кровь у невинных. – Блеклые глаза Годфри смотрели прямо в мои.
– Кто невинен? – задала я риторический вопрос, надеясь, что это не слишком похоже на Понтия Пилата, который вопрошал, что есть истина, хотя сам прекрасно это знал.
– Ну, дети, – сказал Годфри.
– Так вы… Пили кровь детей? – Я прикрыла рот ладонью.
– Я убивал детей.
Я долго не могла придумать, что сказать. Годфри стоял и грустно смотрел на меня, держа в руках тело Гэйба, давно забытое.
– Что же остановило вас?
– Ничто меня не остановит. Ничто – кроме смерти.
– Простите, – пробормотала я. Он страдал, и мне действительно было его жаль. Но будь он человеком, я бы без тени сомнения сказала, что он заслуживает электрического стула.
– Скоро стемнеет? – спросила я, не зная, что еще сказать.
У Годфри, конечно, не было часов. Я предположила, что он бодрствовал потому, что мы на-ходились под землей, а он был еще и очень стар.
– Через час.
– Пожалуйста, отпустите меня. Если вы мне поможете, я смогу выбраться отсюда.
– Но ты сообщишь вампирам. Они нападут. Мне не дадут встретиться с зарей.
– Зачем ждать до утра? – спросила я, охваченная внезапным раздражением. – Идите наружу. Сделайте это сейчас.
Годфри был потрясен. Он уронил Гэйба, который упал на пол с глухим стуком, и даже не глянул на него.
– Церемония запланирована на восход, придет множество верующих, – объяснил он. – Фар-рела тоже приведут для встречи с солнцем.
– Какая же роль была предназначена мне?
Он пожал плечами.
– Сара хотела посмотреть, обменяют ли вампиры на тебя одного из своих. У Стива был свой вариант. Он хотел привязать тебя к Фаррелу, чтобы ты сгорела вместе с ним.
Я онемела. Не от того, что у Стива родилась такая идея, а от того, что он считал это привле-кательным для своей паствы. Ньюлин был еще более сумасшедшим, чем я думала.
– И вам кажется, что люди будут рады видеть казнь молодой женщины без всякого суда? Они подумают, что это обычная религиозная церемония? Неужели вы считаете, что те, кто заду-мал для меня эту смерть, по-настоящему верующие?
По его лицу пробежала тень сомнения.
– Даже для людей это будет некоторой крайностью, – согласился он. – Но Стив считает, что это будет сильным заявлением.
– Конечно, это будет сильным заявлением. И звучать оно будет так: «Я сошел с ума». Я знаю, что в этом мире множество плохих людей и плохих вампиров, но не верю, что большинство людей в этой стране, даже просто в Техасе, сочтут зрелище горящей женщины поучительным.
Годфри охватили сомнения. Я озвучила его собственные мысли, неоднократно, наверное, посещавшие его и до этого.
– Они прессу пригласили, – сказал он.
Это было похоже на сопротивление невесты, принужденной выходить замуж за человека, которого она внезапно разлюбила. Но приглашения уже разосланы, ничего не поделаешь.
– Уверена, что пригласили. Но это будет конец их организации, уж поверьте. Повторяю, если вы действительно хотите сказать миру последнее «прости», а не напакостить напоследок – идите прямо сейчас на лужайку у церкви. Господь увидит, я вам обещаю. А это все, что должно вас заботить.
Я почти видела его внутреннюю борьбу.
– Они даже специальный белый балахон приготовили…
(Но я уже платье купила и в церкви договорилась.)
– Ну и что? Если дошло до обсуждения одежды, то это не ко мне. Спорю, что вы боитесь.
Я совсем потеряла из виду свою цель. Не успела я произнести эти слова, как пожалела об этом.
– Ты увидишь, – твердо сказал он.
– Не хочу я ничего видеть, привязанная к Фаррелу. Я не зло, я не хочу умирать.
– Когда ты в последний раз была в церкви? – Он меня проверял.
– Неделю назад. И причащалась, кстати. – Никогда еще не была так рада, что действительно туда ходила. Я не смогла бы соврать об этом.
– Ох, – потрясенно выдохнул Годфри.
– Видите? – Я чувствовала, что лишаю его всего вымученного величия, но, черт побери, я не хотела умирать в пламени. Я хотела видеть Билла, хотела так страстно, что представляла почти воочию, как открывается крышка его гроба. Если бы я хоть как-то могла передать ему, что проис-ходит…
– Пойдем, – сказал Годфри, протягивая мне руку.
Чего мне не хотелось, так это давать ему передумать, и я взяла его руку и переступила через труп Гэйба, валяющийся на пути в зал. В камере Фаррела царила тишина, но, честно говоря, я бы-ла слишком напугана, чтобы выяснять, что у них там. Я подумала, что если сама смогу выбраться отсюда, то и их спасти как-нибудь сумею.
Годфри обнюхал запекшуюся на мне кровь, и на его лице отразилась смертельная тоска. Я знала, что это такое. Но при этом в его взгляде не было ни капли вожделения. Его не волновало мое тело. Связь между кровью и сексом для всех вампиров очень сильна, и потому мне крупно повезло, что я не была похожа на девочку-подростка. Я наклонила к нему свое лицо. После долгих колебаний Годфри слизнул каплю крови с моей разбитой скулы. Он закрыл на мгновение глаза, словно привыкая ко вкусу, потом повернулся, и мы начали подъем по ступенькам.
Этот головокружительный пролет я сумела преодолеть в основном с помощью Годфри. Сво-бодной рукой он набрал код на двери, и та открылась.
– Я жил здесь, в комнате в конце коридора, – проговорил он тихим голосом, едва ли громче выдоха.
Коридор был пуст, но каждую секунду из любой двери мог кто-нибудь появиться. Годфри, кажется, этого совсем не боялся, зато я боялась, потому что речь шла о моей свободе. Но было ти-хо. Похоже, все действительно ушли на собрание, а гости еще не начали собираться. Двери части многочисленных кабинетов были закрыты, и единственным источником света оставались окна в остальных. Было уже достаточно темно, чтобы Годфри мог чувствовать себя комфортно, он даже не морщился. Яркий искусственный свет лился из-под двери кабинета Стива.
Мы торопились, или, по крайней мере, пытались идти быстро, но моя левая нога не слишком стремилась к сотрудничеству. Я не знала, к какой именно двери шел Годфри, возможно, к двойным дверям в противоположном конце святилища, что я видела закрытыми. Если мне удастся выбраться оттуда, не придется преодолевать другое крыло. Я не знала, что буду делать, оказавшись снаружи, но быть снаружи было несомненно лучше, чем внутри. Когда мы добрались до предпоследней двери «нашего» крыла, той, откуда вышла тогда миниатюрная испанка, дверь кабинета Стива открылась. Мы замерли. Рука Годфри стала похожа на металлический браслет. Из кабинета вышла Полли, все еще глядя в комнату. Мы были от нее всего в паре ярдов.
–… костра, – говорила она.
– О, я думаю, что будет достаточно, – донесся милый голос Сары. – Если бы все вернули свои карточки, мы бы знали точно. Я не представляла, что люди могут так относиться к делу. Это совершенно безответственно, особенно после того, как мы все сделали, чтобы им было легко со-общить нам, будут они или нет.
Спор об этикете. Эх, была бы здесь моя бабушка… Я оказалась незваным гостем в малень-кой церквушке и ушла, не попрощавшись. Мне нужно написать им письмо или можно просто по-слать букет цветов?
Полли начала поворачивать голову, и я закаменела, понимая, что в любой момент она может увидеть нас. Как раз пока у меня формировалась эта мысль, Годфри толкнул меня в темный пус-той кабинет.
– Годфри! Что ты здесь делаешь? – Полли не была испугана, но и радости в ее голосе не бы-ло. Это было как если бы она нашла прямо у себя в гостиной дворника, располагающегося со все-ми удобствами.
– Я пришел посмотреть, не могу ли чего-нибудь сделать.
– Но разве сейчас не слишком рано для тебя?
– Я очень стар, – вежливо сказал он. – Старым не нужно столько сна, сколько молодым.
Полли засмеялась.
– Сара, – позвала она. – Годфри проснулся.
Голос Сары оказался заметно ближе, чем раньше.
– Привет, Годфри! – сказала она светлым-пресветлым тоном. – Ты взволнован? Ну еще бы!
Они обращались к тысячелетнему вампиру, словно к мальчишке перед днем рождения.
– Твой балахон готов, – сказала Сара. – Так что все отлично.
– А что, если я изменил свои намерения? – спросил Годфри.
Наступило долгое молчание. Я старалась дышать очень медленно и тихо. Чем ближе было наступление темноты, тем больше мне казалось, что у меня есть шанс спастись.
Если бы я могла позвонить… Я оглянулась на стол. Телефон там был. Но ведь тогда на всех телефонах зажгутся индикаторы, что линия занята… Это было слишком рискованно.
– Изменил намерение? Неужели? – спросила Полли. Она была явно рассержена. – Ты же сам пришел к нам, помнишь? Ты рассказал о своей жизни во грехе, о стыде, который испытывал, уби-вая детей и… о других вещах. Что-то из этого изменилось?
– Нет, – сказал Годфри очень вдумчиво и ровно. – Ничего из этого не изменилось. Но я не вижу необходимости включать в мою жертву людей. Более того, я считаю, что Фаррел должен сам сделать свой выбор. Мы не можем принуждать его.
– Нужно вернуть сюда Стива, – прошептала Полли, обращаясь к Саре.
После этого я слышала только Полли и предположила, что Сара вернулась в кабинет – звать Стива.
Один из огоньков на телефоне зажегся. Значит, она ему звонит. И действительно узнала бы, если бы я попыталась использовать телефон. Не сразу, так в течение минуты-другой.
Полли пыталась уговорить Годфри. Он почти ничего не отвечал, и я не представляла себе, что он может думать. Я беспомощно стояла, вжавшись в стену, и надеялась, что никто не войдет в кабинет, никто не спустится вниз и не поднимет тревогу, что Годфри не переменит снова своего решения.
Помогите, подумала я. Если бы я могла позвать на помощь так, используя свое сознание…
А почему бы и нет? Я заставила себя отклеиться от стены, хотя ноги все еще дрожали от шо-ка, а колено и лицо горели, как в шестом круге ада. Быть может, я смогу позвать кое-кого: Барри, коридорного мальчика. Он ведь тоже телепат, как и я. Может быть, ему удастся меня услышать. Не то чтобы я пробовала делать нечто подобное раньше, но мне ведь до сих пор не встретилось ни одного телепата. Я отчаянно попыталась понять, в какой стороне находится Барри, предполагая, что у него сейчас рабочее время. Когда мы приехали из Шривпорта, было примерно столько же времени, так что он вполне мог быть в отеле. Я представила свое положение на карте, которую, к счастью, посмотрела вместе с Хьюго – хотя теперь-то я была в курсе, что он только притворялся, что не знает, где Центр, – и пришла к выводу, что мы находимся к юго-западу от гостиницы.
Задуманное было для меня ново. Я собрала всю энергию, какую смогла, и попыталась мыс-ленно свернуть ее в шарик. На мгновение я почувствовала себя совершенно нелепо. Но подумав, что, может быть, смогу выбраться отсюда и оказаться подальше ото всех этих людей, я решила, что ради этого можно побыть и нелепой. Я начала думать о Барри. Не знаю, как это у меня полу-чилось, но знание имени и местоположения помогло.
Лучше начинать с легкого.
«Барри Барри Барри Барри…»
«Что тебе надо?» – Он был в панике. Еще бы, раньше с ним такого никогда не бывало.
«Я тоже никогда этого не делала. – Я надеялась, что произвожу ободряющее впечатление. – Мне нужна помощь. Я в большой беде».
«Кто ты?»
Конечно, это поможет. Какая же я глупая.
«Я Сьюки, блондинка, что прошлой ночью приехала с темноволосым вампиром. Номер на третьем этаже».
«Та, которая с большой грудью? Ой, извини».
Он хотя бы извинился.
«Да. Та самая. С большой грудью. И другом».
«Так в чем дело?»
Я передаю наш диалог очень четко и организованно, но это были не слова. Это было, как ес-ли бы мы посылали друг другу телеграммы или даже картинки.
Я задумалась, как же объяснить ему свое положение.
«Перехвати моего вампира, как только он проснется».
«И?»
«Скажи ему, что я в опасности. Опасностьопасностьопасность…»
«Ладно, ладно, я понял. Где?»
«Церковь».
Я решила, что это будет достаточным определением для Центра Братства, не зная, как еще объяснить Барри, где я.
«Он знает где?»
«Знает. Скажи ему, пусть спустится по ступенькам».
«Ты действительно настоящая? Я не знал, что есть кто-то другой…»
«Я настоящая. Пожалуйста, помоги мне».
Я чувствовала спутанный клубок эмоций в сознании Барри. Он был напуган тем, что ему придется говорить с вампиром, он боялся, что его начальство может узнать про «странности с мозгом», и был восхищен тем, что нашелся кто-то подобный ему. Но больше всего он боялся той части себя, которая так долго озадачивала и пугала его.
Я знала все эти чувства.
«Все нормально, я понимаю. Я не обратилась бы к тебе, если бы мне не грозила смерть».
Страх снова ударил его, на этот раз страх собственной ответственности. Мне не следовало этого говорить.
И тогда он каким-то образом поставил тонкий барьер между нами. Я уже не могла быть уве-рена в том, что он собирается делать.

Глава 7

Я потянулась и посмотрела на светящиеся часы, стоявшие на столике у кровати. Еще не рас-свело, но до рассвета оставалось не так уж много времени. Билл уже лежал в своем гробу; крышка была закрыта. И почему я проснулась?
Что-то мне надо было сделать… Часть меня удивлялась собственной глупости, пока я натя-гивала шорты и футболку. Мое отражение в зеркале, на которое я лишь слегка взглянула, выгля-дело ужасно, и причесываться я начала, не глядя в зеркало. К моему приятному удивлению, моя сумка лежала на столе. Кто-то принес ее из штаб-квартиры Братства прошлой ночью. Я засунула в нее пластиковый ключ и через силу поплелась по пустынному коридору.
Барри на дежурстве не было, а его коллега, видимо, был слишком хорошо воспитан, чтобы спрашивать меня, что я тут делаю в таком виде, как будто упала с самосвала. Он вызвал мне такси, и я объяснила водителю, куда мне нужно. Таксист покосился на меня через зеркало заднего вида:
– А может, вас в больницу отвезти? – выдавил он.
– Да нет, я там уже была… – Но это, похоже, ничуть его не убедило.
– И чего ты мотаешься среди этих вампиров, если они так с тобой обращаются?
Машина тронулась. Дорога была почти пуста, как всегда в предрассветный час воскресного утра. Всего пятнадцать минут заняла дорога до того самого места, где я была прошлой ночью – до автостоянки Братства.
– Вы не подождете меня? – спросила я у шофера. Это был старик лет шестидесяти, седой, без одного переднего зуба, одетый в рубашку на кнопках вместо пуговиц.
– Почему бы и нет? – ответил он, вытащил из-под своего сидения вестерн Луи Ламура и включил лампу на потолке салона.
На освещенной фонарями стоянке не видно было ни следа событий прошлой ночи. Стояло всего несколько машин, по-видимому, оставленных с вечера. Одна из этих машин, как мне показалось, принадлежала Гэйбу. Интересно, а была ли у Гэйба семья? Наверное, нет, во всяком случае, я на это надеялась. Во-первых, он был таким извергом, что их жизнь была бы незавидной, во-вторых, им теперь пришлось бы всю жизнь удивляться, как же он умер. И что теперь будут делать Стив и Сара Ньюлин? Много ли осталось от их Братства? Наверное, оружие и продовольствие все еще хранились в церкви. К Апокалипсису они, что ли, запасались?
Из теней, окружавших церковь, показалась фигура. Годфри. Он был по-прежнему без ру-башки и по-прежнему казался шестнадцатилетним подростком. Только странные татуировки и глаза выдавали, что это не так.
– Я пришла, чтобы увидеть, – сказала я. Хотя, должно быть, правильнее было бы сказать «стать свидетелем».
– И зачем?
– Я должна тебе.
– Но я же злое существо!
– Да, это так. Но ты совершил добро, когда спас меня от Гэйба.
– Что? Убив еще одного человека? Да я и не заметил. Одним больше, одним меньше… А так я хотя бы спас тебя от унижения.
Его голос взял меня за душу. Зарево на востоке было слишком слабым, фонари еще горели, и в их свете мне стало ясно видно его обманчиво юное лицо.
Наверное, это было ужасно глупо, но я заплакала.
– Как мило… – сказал Годфри. Его голос уже удалялся. – Хоть кто-то поплачет обо мне на-последок. Не думал я, что так будет…
Он отошел на безопасное расстояние.
А потом взошло солнце.

Когда я вернулась к такси, водитель убрал свою книжку.
– Там у них что, пожар? – спросил он. – Я видел, как что-то дымится, и уже хотел было пой-ти посмотреть!
– Все уже кончилось – ответила я.
Я терла лицо где-то около мили, а затем смотрела из окна на улицы просыпающегося города.
Вернувшись в отель, я снова зашла в нашу комнату. Я сняла шорты, легла в постель и засну-ла, как будто стараясь выспаться впрок.

Билл разбудил меня уже после заката своим любимым способом: я проснулась от того, что моя футболка была задрана, и его темные волосы терлись о мою грудь. Его рот нежно обсасывал половинку того, что он называл самой красивой парой грудей на земле. Он старался следить за своими клыками, которые держал полностью втянутыми.
– Ну же, тебе нравится, когда я делаю это очень, очень осторожно? – шепнул он мне.
– Только если ты обращаешься со мной, как если бы я была сделана из стекла… – тихо отве-тила я.
– Нет… это же не стекло! – ответил он, поглаживая меня. – Это же теплое… и влажное!
У меня перехватило дыхание.
– А вот так? Тебе так не больно? – Его рука заработала жестче.
– Билл… – Вот все, что я смогла сказать. Наши губы соприкоснулись, и его язык задал зна-комый ритм.
– Ложись на бочок – прошептал он. – Я позабочусь обо всем.
И он позаботился.

– А что это ты в майке? – спросил он полчаса спустя. Он подогрел в микроволновке бутылку крови из холодильника. Моей крови он не взял нисколько: я и без того была слаба.
– Я ездила на стоянку и видела смерть Годфри.
Его глаза уставились на меня, посверкивая.
– Что?
– Годфри встретил рассвет… – Фраза, которая когда-то казалась мне до тошноты мелодрама-тичной, теперь прозвучала из моих уст вполне естественно.
Повисло молчание.
– И как же ты узнала об этом? И как узнала, где его найти?
Я пожала плечами – по крайней мере, настолько, насколько это можно сделать, лежа в по-стели.
– Я просто подумала, что он не изменил своему изначальному плану. Он, по-моему, так раньше и хотел. И он спас мне жизнь, поэтому я не могла не прийти.
– И он что, сам пошел?
Я посмотрела Биллу в глаза.
– Да, он погиб храбро. Он ушел по собственному желанию. – Я не знала, о чем задумался Билл.
– Нам нужно увидеть Стэна, – наконец сказал он. – Мы скажем ему об этом.
– И зачем нам снова к Стэну? – Если бы я не была такой зрелой женщиной, я бы надула губ-ки. Впрочем, Билл и так посмотрел на меня неодобрительно.
– Ты должна рассказать ему о том, что видела. Дать ему понять, что мы выполнили свою за-дачу. Да и ради Хьюго…
Этого хватило, чтобы испортить мне настроение. Я и не ожидала, что мысль о любой одежде сверх необходимой покажется мне неприятной, поэтому натянула длинное платье без рукавов из мягкого трикотажа и сандалии, и этим решила ограничиться. Билл причесал меня и надел мне серьги, потому что лишний раз поднимать руки мне было неприятно. Он позвал меня вниз, где нас дожидалась арендованная машина. Когда она прибыла в гараж, я не знала. Я даже не знала, кто распорядился ее заказать. Билл сел за руль. Я не смотрела из окна: от Далласа меня уже тошнило.

Дом на Грин-Вэлли-Роуд выглядел таким же тихим, как и две ночи назад. Но войдя внутрь, мы обнаружили, что там полным-полно вампиров. Мы прибыли прямо посреди вечеринки в честь возвращения Фаррела, который стоял посреди гостиной под ручку с красивым молодым челове-ком лет восемнадцати с виду. В другой руке у него была бутылка «Настоящей Крови Ноль-первой отрицательной группы», а у его спутника – бутылка колы. Вампир выглядел почти таким же жизнерадостным, как и парень.
Фаррел никогда раньше не видел меня, а потому был рад познакомиться. Он был одет, как ковбой из вестернов, и когда он поприветствовал меня, я услышала, как у него звякнули шпоры.
– Вы так очаровательны, – сказал он, помахав бутылкой синтетической крови. – Если бы ме-ня интересовали женщины, я бы неделю только о вас и думал. Я знаю, что вы стесняетесь своих синяков, но они только подчеркивают вашу красоту!
Я не сдержала смех. Мало того, что я ковыляла, как старушка, так вся левая половина моего лица была иссиня-черной и оплывшей.
– А ты чертовски везучий вампир, что отхватил себе такую подругу, Билл Комптон! – сказал ему Фаррел.
– Я прекрасно это знаю, – ответил Билл, чуть улыбнувшись, но слова его звучали прохладно.
– Она не только отважна, но и красива!
– Спасибо, Фаррел. Где Стэн? – решила я наконец прервать этот поток лести. Мало того, что он раздражал Билла, так ведь еще и молодой спутник Фаррела начал глядеть на меня с любопыт-ством. Я не намеревалась видеть и слышать такое снова.
– Он в обеденном зале, – ответил подошедший молодой вампир, тот, что в прошлый раз дос-тавил в обеденный зал беднягу Бетани. Вроде бы его звали Джозеф Веласкес. Ростом он был при-мерно пять футов восемь дюймов, темная кожа и глаза давали знать о его испанском происхожде-нии, а немигающий взгляд – о вампирской сущности. – Он хочет видеть вас обоих!

Я оглядела всех вампиров и немногочисленных людей в больших комнатах дома. Эрика здесь не было. Наверное, он уехал в Шривпорт.
– А где Изабель? – спросил Билл, стараясь попасть в тон разговора.
– Изабель наказана, – ответил Джозеф так тихо, что его почти не было слышно. Он явно не хотел разговаривать об этом даже вполголоса, и раз уж Билл счел это разумным, я решила, что мне лучше вовсе помолчать. – Она привела в «гнездо» предателя, и теперь ей придется расплачиваться за это.
– Но…
– Т-с-с-с.
Обеденный зал оказался столь же полон народу, как и гостиная. Стэн сидел на том же самом месте и одет был точно так же, как и в прошлый раз. Он привстал, когда мы вошли, и я поняла, что он дает всем понять важность нашего визита.
– Мисс Стакхаус, – церемонно произнес он, осторожно взяв мою руку. – Билл. – Стэн осмот-рел меня, его взгляд из-за заклеенных скотчем очков, казалось, ни единой детали не пропустил, так пристально он рассматривал мои синяки.
– Расскажи мне все, что произошло вчера, не умолчав ни о чем, – сказал он.
Это очень сильно напомнило мне, как Арчи Гудвин отчитывался перед Ниро Вульфом.
– Биллу, наверное, не захочется слушать это второй раз. – Я надеялась избежать подробно-стей.
– Ничего, Билл потерпит.
Мне ничего не оставалось, кроме как рассказать все, начиная с момента, когда Хьюго подоб-рал меня у отеля «Тихая Гавань». Я постаралась нигде не упомянуть имя Барри, потому что не знала, хочется ли ему оказаться в поле зрения далласских вампиров. Я назвала его просто «служа-щим в отеле». Естественно, если бы они захотели установить его личность, им бы это удалось.
Когда я дошла до того, как Гэйб отправил Хьюго в камеру Фаррела и попытался изнасило-вать меня, мои губы вытянулись в напряженной усмешке. Я так напряглась, пытаясь ее сдержать, что казалось, будто кожа на лице вот-вот лопнет.
– Чего это она? – спросил Стэн у Билла, как будто меня и не было рядом.
– Она всегда так делает, когда нервничает – ответил Билл.
– Ага. – Стэн еще более внимательно посмотрел на меня. Я помолчала и начала собирать во-лосы в конский хвост. Билл протянул мне резинку, которую достал из кармана, и, преодолевая боль, я стянула волосы в тугой хвост, вокруг которого трижды обернула резинку.
Когда я рассказала Стэну о той помощи, что оказали мне оборотни, он наклонился ко мне. Он хотел знать больше, чем я сказала, но я не стала называть имен. Он казался необычно задумчи-вым, когда я рассказала ему о том, как высадилась у отеля. Я не знала, упоминать Эрика или нет, и решила умолчать о нем. Он все-таки был из Калифорнии. Вместо этого я сказала, что пошла в комнату ждать Билла.
А потом я сказала про Годфри.
К моему удивлению, Стэн не воспринял смерть Годфри спокойно. Он попросил меня повто-рить рассказ и повернулся в кресле в другую сторону, пока я рассказывала заново. Пока он не гля-дел, Билл ободряюще меня поласкал. Когда Стэн повернулся ко мне, в его руке был носовой пла-ток с алыми пятнами. Так, оказывается, вампиры все-таки способны плакать. И, оказывается, правда, что слезы у них кровавые.
Всхлипнула и я. За столетия детоубийств Годфри заслужил смерть. Интересно, многих ли людей осудили за то, что совершил он? Но Годфри все же помог мне и унес с собой самую ужас-ную ношу вины и горя, что я когда-либо видела.
– Какая решительность и смелость… – восхищенно проговорил Стэн. Похоже, его слезы бы-ли вызваны не горем, а восхищением. – Это даже меня заставило всплакнуть! – сказал он, как если бы это было большой честью. – После того, как Билл той ночью узнал Годфри, я навел справки и выяснил, что он из «гнезда» в Сан-Франциско. Его собратья, должно быть, огорчатся, узнав об этом… и о том, что он предал Фаррела. Но и о его решительности и верности своему слову!
От слез синяки на моем лице нестерпимо заболели, я вытянула из сумочки бутылочку с «Тайленолом» и вытрясла в ладонь две таблетки. Стэн подал знак, и молодой вампир протянул мне стакан воды. К его удивлению, я проговорила: «Спасибо!».
– Это тебе спасибо за все, что ты сделала, – резко ответил Стэн, как будто неожиданно вспомнил о манерах. – Вы выполнили ту работу, ради которой вас наняли, и даже больше. Спаси-бо за то, что вовремя нашли и освободили Фаррела, и мне жаль, что вы пострадали, выполняя эту задачу.
Это звучало как разрешение уйти.
– Простите – проговорила я, качнув стул. Билл у меня за спиной сделал резкое движение, но я не обратила на это внимание.
Стэн поднял брови.
– Что такое? Чек с вознаграждением будет отправлен в ваше представительство в Шривпор-те, как мы и договорились. Но я бы попросил вас остаться здесь на этот вечер, мы ведь отмечаем возвращение Фаррела.
– Но мы договорились, что если виновен будет человек, то его сдадут властям, а не станут наказывать по вампирским законам. Где же Хьюго?
Стэн осуждающе посмотрел на Билла. В его глазах читался вопрос: «Что ж ты так распустил свою смертную подружку?»
– Хьюго сейчас вместе с Изабель – уклончиво ответил он.
Мне не хотелось знать, что это значит, но для меня было делом чести разобраться во всем.
– Получается, наша договоренность для вас ничего не значит? – сказала я, зная, что это дей-ствительно заденет Стэна.
Все вампиры ужасно горды, и Стэн не был исключением: я даже в краску его вогнала своими словами. Ничто не могло его так разозлить, как обвинение в нечестности. Я отпрянула, до того ужасно исказилось его лицо. Спустя несколько секунд в нем уже не было почти ничего человеческого: губы втянулись, обнажив челюсти, клыки, напротив, вытянулись, а тело сгорбилось и будто удлинилось.
Где-то мгновение он стоял так, после чего, чуть успокоившись, сделал жест рукой: идем. Билл последовал за мной, и мы двинулись по следам Стэна вглубь коридора. По бокам его распо-лагалось шесть спален; все были заперты, и из-за одной доносились звуки секса, которые трудно с чем-то спутать. Слава богу, нам было не сюда.
Мы поднялись по лестнице, что для меня было несколько болезненно. Стэн ни разу не огля-нулся и не замедлил шаг. По лестнице он шагал так же широко, как и прежде по коридорам, и в конце концов остановился у двери, ничем не отличавшейся от других. Он отпер дверь и жестом пригласил меня войти.
Вот этого мне ужасно не хотелось. Но пришлось – и я вошла, оглядевшись.
Комната была почти пуста. К одной стене была прикована Изабель, конечно же, серебряной цепью; к противоположной – Хьюго. И тот, и другая были в полном сознании и уставились на меня.
Изабель кивнула мне, как будто просто встретила меня на улице, хотя была совершенно об-наженной – кроме запястий и лодыжек, обмотанных тряпками, чтобы серебро цепей не обжигало ее, а только отнимало силы.
На Хьюго тоже ничего не было. Он не сводил с Изабель глаз. Бросил на меня взгляд, просто чтобы узнать, кто пришел, и снова уставился на нее. Я постаралась не показать своего смущения, ведь вроде бы ничего особенного не увидела; но все-таки это были первые, кроме Билла, обна-женные взрослые, увиденные мною в жизни.
– Она не может высосать его, хоть и голодна, – произнес Стэн. – А он не может взять ее, хоть и ужасно хочет. Им так сидеть несколько месяцев. А что сделал бы с Хьюго человеческий суд?
Я задумалась. А что, в самом деле, такого противозаконного сделал Хьюго? Он обманул вампиров, попав в далласское «гнездо» нечестным путем. Он любил Изабель, но предал ее со-братьев. Хм… Так нет же в уголовном кодексе такой статьи!
– Ну, за то, что он сделал в обеденном зале…. – начала было я. Вроде бы это противозакон-но. Вроде бы.
– И много ли ему за это дадут? – спросил Стэн.
Хороший вопрос. Немного, наверное. Возможно, человеческий суд вообще не осудил бы по-добное преступление против вампиров. Я вздохнула, и Стэн счел это достаточным ответом.
– И что еще сделал Хьюго?
– Он привел меня в Братство не совсем честно… Ну, не то чтобы незаконно. Ну, как бы ска-зать?
– Поточнее.
Хьюго все так же продолжал пялиться на Изабель.
Да, наверное. Он причинил зло, хоть и не творил его сам, в отличие от того же Годфри.
– И долго вы его тут будете держать? – спросила я.
– Три-четыре месяца – пожал плечами Стэн. – Не сомневайтесь, мы его кормим. А вот Иза-бель не кормим.
– А потом что?
– Ну, хотя бы освободим его от кандалов.
Билл взял меня за руку и сжал. Видимо, он не хотел, чтобы я любопытствовала дальше.
Изабель поглядела на меня и снова кивнула. Видимо, она не возражала против приговора Стэна.
– Все в порядке, – тихо сказала я ей. – Все в порядке. – С этими словами я повернулась и медленно пошла к лестнице.
Казалось, я потеряла часть себя, но не могла понять, что должна была сделать по-другому. Чем больше я об этом думала, тем более запутавшейся себя ощущала. Ну не привыкла я решать вопросы морали. Есть плохие вещи, а есть не очень плохие…
Ну, было и что-то среднее. Не хорошее и вроде бы не слишком плохое. Например, спать с Биллом, который мне не муж – хотя он и не мог стать моим мужем согласно законам, – или гово-рить Арлене, что платье ей идет, хотя оно ужасно.
Мысли все бегали вокруг того, что я увидела в комнате вверх по лестнице. К собственному удивлению, Изабель мне было жаль гораздо больше, чем Хьюго. Он, в конце концов, осознанно поступил плохо, а вина Изабель была лишь в халатности.
Времени на подобные бесплодные рассуждения у меня было предостаточно, благо Билл ку-да-то ушел – видимо, проводить время на вечеринке. Я всего раз или два в жизни, кроме этого, видела смешанное общество людей и вампиров, и давалось это смешение по-прежнему нелегко обеим сторонам, даром что вампиризм был официально разрешен уже два года. Нет, открытое «питье» (то есть сосание крови) из людей было по-прежнему абсолютно запрещено, и я могу за-свидетельствовать, что здесь, в далласском «гнезде», этот закон соблюдался. Время от времени я, конечно, видела, как люди уходили наверх с вампирами, но возвращались вполне живыми и ни-чуть не ослабевшими. Уж на это я обратила особое внимание.
Билл так долго не был в компании себе подобных, что пообщаться с ними для него оказалось явным удовольствием. Он не переставая разговаривал то с одним, то с другим вампиром, то вспоминал Чикаго двадцатых годов, то обсуждал развитие вампирских «гнезд» в разных уголках мира. А я так плохо себя чувствовала, что вполне довольствовалась сидением на диване, прихлебывая время от времени «отвертку». Вроде бы я должна была радоваться перерыву в работе, радоваться, что не обслуживаю столики у Мерлотта, но все же мне хотелось вернуться. Я не привыкла к отклонениям от рутины.
Рядом со мной на диван плюхнулась какая-то женщина, видимо, чуть-чуть помладше меня. Потом я узнала, что ее сюда пригласил Джозеф Веласкес, тот самый вампир, который был здесь кем-то вроде охранника. Ее звали Труди Пфайфер. Прическа ее напоминала темно-красный тор-чащий хохол, нос и язык были проколоты, а макияж мрачно-брутальный, с черной помадой. Она сообщила, что этот цвет называется «Могильная гниль». Джинсы у нее были настолько тесными, что казалось удивительным, как она в них еще может садиться и вставать. Вязаный топик был очень коротким, демонстрирующим пупок – тоже проколотый. То, что я надела в ночь встречи с менадой, по сравнению со всем этим выглядело ужасно скромно. Одним словом, было на что по-смотреть.
Побеседовав с ней, я убедилась, что все же она была не такой уж и странной, как можно по-думать по ее внешности. Труди была студенткой колледжа, и выслушав ее, я поняла, что, встреча-ясь с Джозефом, она злила своих родителей, как быка красной тряпкой.
– Даже если бы я познакомилась с ним вслепую, они все равно бы возражали… – сказала она.
– Они терпеть не могут всю эту мертвечину, так? – Я попыталась показаться впечатленной.
– Да, они по жизни такие! – Она несколько раз кивнула и махнула своими длинными черным ногтями. – Мама постоянно твердит: «Неужели ты не можешь с нормальным живым человеком встречаться?». – При этих ее словах мы обе засмеялись.
– А что там у тебя с Биллом? – Она приподняла и опустила брови, дабы показать, чем в дей-ствительности интересуется.
– Ты насчет…
– Да-да, как он в койке? Джозеф просто невероятно крут!
Не то чтобы я была удивлена… скорее разочарована. Я подумала где-то минутку и ответила:
– Рада за тебя…
Если бы это была моя подруга Арлена, я бы подмигнула ей и улыбнулась, но с едва знако-мыми я не собиралась обсуждать свою половую жизнь, а ее отношения с Джозефом меня абсо-лютно не интересовали.
Труди перешла к стойке за новой банкой пива и начала что-то обсуждать с барменом. Я при-крыла глаза и расслабилась, отдыхая, однако почувствовала, как рядом со мной кто-то садится. Я приоткрыла глаза, чтобы посмотреть, кто это. Эрик. Замечательно…
– Ну, как ты? – спросил он.
– Вообще-то получше, чем кажусь с виду, – соврала я.
– Ты видела Хьюго и Изабель?
– Да. – Я опустила взгляд на свои руки, сложенные на коленях.
– И как ты считаешь? Справедливо?
Да что это он, провоцирует меня, что ли?
– В чем-то да… – ответила я. – Если, конечно, Стэн не обманет.
– Надеюсь, ты не сказала этого ему?
– Да нет. Я не такая болтушка. А вы все уж очень гордые!
– Да, это так… – удивленно ответил он.
– Ты приехал только для того, чтобы проверить меня?
– В Даллас?
Я кивнула.
– Да. – Он пожал плечами. – Мы в первый раз оказываем тебе кредит доверия. Я хотел без официального визита убедиться, что все прошло гладко.
– Стэн знает, кто ты?
Эрик посмотрел на меня заинтересованно.
– Я не слишком это скрывал, – сказал он наконец. – Стэн на моем месте сделал бы то же са-мое.
– Может, хоть теперь ты позволишь мне вернуться и оставишь нас с Биллом в покое?
– Нет, ты показала себя слишком полезной, – сказал он. – И я надеюсь, что чем чаще мы бу-дем видеться, тем больше я буду тебе нравиться.
– Как наркотик?
Он засмеялся, но его взгляд был совершенно серьезен. О черт.
– А ты особенно соблазнительна в этом платье, под которым ничего нет! – сказал он. – Бро-сила бы ты Билла и пошла ко мне по своей воле, он бы слова не сказал против.
– Я не намерена делать такие вещи, – твердо сказала я… И вдруг нечто промелькнуло на краю моего сознания.
Эрик хотел что-то сказать, но я прикрыла ему рот рукой. И покачала головой из стороны в сторону, пытаясь лучше почувствовать то, что меня обеспокоило.
– Помоги мне, – сказала я.
Не сказав ни слова, Эрик помог мне подняться. Я наконец почувствовала опасность, и мои брови сдвинулись.
Они были вокруг нас. Они окружили весь дом.
Их мысли были напряжены почти лихорадочно, и я бы услышала это, если бы не трепотня Труди, намного раньше.
– Эрик! – сказала я, пытаясь уловить столько мыслей, сколько смогла… Я услышала обрат-ный отсчет и команду… О Господи!
– На пол!!! – крикнула я во весь голос.
Каждый вампир подчинился. И когда Братство открыло огонь, первыми погибли люди.

Глава 9

А ведь когда-то мы с Биллом ссорились… Я была уже сыта по горло, устала от всех этих вампирских штучек, с которыми пришлось познакомиться близко, и слишком напугана перспек-тивой втянуться в это глубже. Мне временами хотелось просто быть с людьми.
А потому более трех недель я занималась именно этим. Я не звонила Биллу, он не звонил мне. Я знала, что он уже вернулся из Далласа, потому что обнаружила на пороге свой чемодан, который мог захватить только он. Открыв чемодан, я обнаружила в боковом кармане коробочку, обшитую черным бархатом. Силы воли, чтобы не открывать ее, у меня не хватило. Внутри оказа-лась пара сережек с топазами и записка: «К твоему коричневому платью». Имелось в виду платье, в котором я посещала дом вампиров. Я закрыла коробочку и в тот же полдень отвезла ее, чтобы оставить в его почтовом ящике. Поздновато он сподобился купить мне подарок, и я не могла его принять.
Я даже не пыталась обдумывать происшедшее заново. Я решила, что следует проветрить го-лову, чтобы понять, что делать.
А потом я стала читать газеты. Далласские вампиры и их сподвижники среди людей были выставлены несправедливо обиженными, что, должно быть, более чем устраивало Стэна. «Далласская Полночная Бойня» была представлена во всех газетах как идеальный пример преступления из ксенофобии и расовой нетерпимости, и от властей стали требовать законов, которые прежде никогда бы не были приняты. Сами требования выражали настроения масс: закон о предоставлении домам, принадлежащим вампирам, опеки федеральных властей, закон, разрешающий вампирам занимать выборные посты, хотя ни в чью голову пока не пришла идея выдвинуть вампира в сенаторы. Один сенатор из Техаса по фамилии Гарза даже предложил разрешить вампиру занять должность палача штата. Как он бишь сказал: «Говорят, что смерть от укуса вампира безболезненна, да и сам вампир от этого получает пропитание».

Мне было что возразить сенатору Гарзе. Укус вампира только тогда безболезнен, когда он этого захочет. Если вампир не очаровал свою жертву, то серьезный укус болит как черт знает что.
Я сперва подумала, что этот Гарза родственник Луне, но Сэм объяснил мне, что эта фамилия среди американцев мексиканского происхождения так же распространена, как «Смит» среди аме-риканцев-англосаксов.
Сэм даже не поинтересовался, зачем мне это знать. Я от этого почувствовала себя немножко заброшенной, потому что привыкла, что Сэм считает меня важной для себя. Но он был очень занят все это время, на работе и дома. Арлена сказала, что он с кем-то встречается. Кем бы ни была эта кто-то, никто ее не видел, то есть вообще, что само по себе было странно. Я начала было рассказывать ему про оборотней в Далласе, но он только улыбнулся и при первой же возможности ушел от разговора.
А однажды мой брат Джейсон зашел домой пообедать. Раньше, когда моя бабушка была еще жива, было так. Бабушка готовила к обеду много-много всего, и голод в нас просыпался только к позднему вечеру.
Тогда Джейсон приходил постоянно: бабушка прекрасно готовила. А сейчас я состряпала для него только бутерброды с ветчиной, картофельный салат (который был куплен в магазине, но я ему в этом не призналась) и немного персикового чая из пакетиков.
– Что там у тебя с Биллом? – спросил он прямо в лоб. Мой видок по пути из аэропорта, слава богу, его не заинтересовал.
– Я ужасно зла на него, – ответила я.
– А что такое?
– Он нарушил данное мне обещание, – сказала я. Джейсон вечно строил из себя старшего брата, и лучше мне было на него не обижаться. Не впервые мне было доходить в разговоре до бе-лого каления… при некоторых обстоятельствах. Я прикрыла свое шестое чувство, чтобы слышать только то, что Джейсон хочет сказать.
– А его видели в Монро!
– С кем-то еще? – резко втянула в себя воздух я.
– Ага.
– И с кем же?
– Ты не поверишь. С Порцией Бельфлер.

Даже если бы Джейсон сказал мне, что Билл встречался с Хилари Клинтон, я бы не так уди-вилась. Я уставилась на своего брата так, как если бы он на полном серьезе заявил, что он – Анти-христ. Место рождения, женский пол и длинные волосы – вот все, что было у меня с Порцией об-щего.
– Ну, – сухо сказала я, – даже не знаю, смеяться мне или плакать. А ты сам что об этом дума-ешь?
Хороший вопрос. Ведь если кто-то и разбирался как следует в отношениях мужчин с жен-щинами, так это Джейсон. Особенно с мужской точки зрения.
– Она во всем твоя противоположность, – сказал он, чуть задумавшись. – Во всем, что только может прийти мне в голову. Она образованна, она происходит из, не побоюсь этого слова, аристократической семьи, и она юрист. И еще у нее брат полицейский. И она ходит на симфонии и все такое прочее.
На глаза навернулись слезы. Да разве бы я отказалась сходить на симфонию с Биллом, если бы он хоть раз меня пригласил?
– Однако ты умнее, красивее и не возражаешь против его образа жизни! – Я не поняла, что Джейсон имеет в виду под последним, но решила не переспрашивать. – Но аристократами нас на-звать нельзя, ну никак. Ты работаешь в баре, а я простой дорожный рабочий. – Джейсон криво улыбнулся.
– Однако наша семья живет тут не меньше, чем Бельфлеры! – возразила я.
– Да я знаю. А Билл тем более знает, ведь он был живым как раз тогда.
– А что там с делом против Энди? – спросила я.
– Никаких мер наказания ему пока не присудили, но ходят упорные слухи, что ему устроят хорошую нахлобучку за то дельце в секс-клубе. Лафайета так тронуло то, что его пригласили туда. Очевидно, он не столь уж и многим об этом говорил. Я слыхал, что Лафайет огреб за свой энтузиазм, ведь первым правилом клуба было: «Держи язык за зубами».
– А сам-то ты что думаешь?
– Я думаю, что если бы здесь, в Бон Темпс, кто-то решил устроить такой секс-клуб, меня бы туда пригласили в первую очередь, – сказал Джейсон с убийственной серьезностью.
– А ведь ты прав, – сказала я, пораженная неожиданной рациональностью Джейсона. – Ты был бы номером один в списке донжуанов.
И как я об этом раньше не думала? Мало того, что Джейсон стяжал себе репутацию парня, который многим согрел постель, так он и сам по себе был чертовски привлекателен и вдобавок холост.
– Вот единственное, что мне приходит на ум… – сказала я. – Лафайет же был голубым, ты и сам знаешь.
– И что?
– Возможно, в этот клуб, если он существует, не принимают натуралов. В смысле – абсо-лютно стандартных в этом самом смысле людей.
– О, я понял. Может быть, ты и права! – сказал Джейсон.
– Еще бы, мистер Гомофоб!
Джейсон улыбнулся и пожал плечами.
– Я всего лишь человек, и потому не идеален. Да ты, наверное, в курсе, у нас с Лиз все пока стабильно. А всякий, кто знает Лиз, подтвердит: она и салфеткой-то не поделится, не то что друж-ком.
Он был прав. Семья Лиз была известна тем, что жила по принципу «Ни должником не будь, ни кредитором» и придерживалась этого правила исключительно строго.
– Ну ты и фрукт, братец! – сказала я, переводя разговор с родичей Лиз на него. – Бывают ведь на земле люди и похуже голубых!
– Например?
– Воры, предатели, убийцы, насильники…
– Ну ладно, ладно. Я понял твою мысль.
– Надеюсь… – Наши разногласия огорчали меня; но все же Джейсон оставался моим братом, и я его любила.

Тем же вечером я увидела Билла. С Порцией. Я заметила краем глаза, что они ехали вместе в машине Билла по Клейборн-стрит. Порция что-то говорила Биллу, а он смотрел прямо на дорогу без малейших признаков эмоций на лице; по крайней мере, так мне показалось. Меня они не заме-тили – я спускалась с эскалатора в банке по пути на работу.
Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. У меня случился жуткий приступ гнева, и теперь я примерно поняла, как чувствовал себя Билл, когда видел своих гибнущих собратьев. Мне хотелось кого-то убить. Слава богу, что я толком не поняла, кого.
А потом я встретила Энди. Он сидел в баре, в той его части, где работала Арлена. Это пора-довало, потому что выглядел он скверно. Он был небрит, в мятой одежде. Перед уходом он подо-шел ко мне, и я почуяла перегар.
– Забери его обратно! – выговорил он. – Забери обратно гребаного вампира, пускай оставит в покое мою сестру!
Я даже не знала, что ему ответить. Я просто смотрела на него, пока он не вывалился из заве-дения.

Следующую ночь я отдыхала, и эмоции вроде бы как улеглись. Неделя уже кончалась, была пятница, и быть одной мне неожиданно наскучило. И тогда я решила сходить на футбольный матч между школьными командами. Здесь, в Бон Темпс, это общегородское мероприятие, и результаты игр подробно обсуждаются в понедельник утром у каждого магазина. Съемку игры даже показывали дважды на местном телеканале.
Я убрала волосы со лба эластичной резинкой и завила все остальные, так что у меня появи-лись густые кудряшки. Все синяки давно прошли. Я навела полный макияж, надела черные брюки и черно-красный свитер, черные ботинки, золотые серьги в виде колец, а на волосы поверх резинки – черно-красную заколку. А теперь отгадайте, какие цвета у футбольной команды моей старой школы?
– Хорошо! – сказала я, глянув на себя в зеркало. – Чертовски хорошо! – С этими словами я накинула свою черную куртку, взяла сумочку и поехала в город.
На стадионе было полно знакомых лиц. Я услышала где-то с дюжину голосов, окликавших меня по имени, где-то дюжина встреченных знакомых сообщила мне, что я прекрасно выгляжу… но никому я не была действительно нужна. Я огляделась в поисках кого-нибудь, с кем можно бы-ло бы сесть рядом.
– Сьюки! Сьюки! – Это была Тара Торнтон, одна из немногих моих школьных подруг. Она звала меня из верхнего ряда, лихорадочно размахивая руками. Я улыбнулась в ответ и начала под-ниматься. А рядом сидело еще больше старых знакомых. Майк Спенсер, директор похоронного бюро, в ковбойской шляпе и сапогах, старая подружка моей бабушки Максина Фортенберри, и с ней Хойт, ее внук и приятель Джейсона. А поодаль – Сид Матт Ланкастер, пожилой адвокат, ря-дом со своей женой.
А Тара сидела возле жениха, Бенедиктам Талли, которого давно никто не называл иначе чем «Яйцо». А с ними – его лучший друг, Джи Би дю Роне. Увидев его, я обрадовалась. Джи Би запросто мог бы попасть на обложку дамского любовного романа, до того был привлекателен. А вот умом он совершенно не отличался, в чем я убедилась, когда еще давно пыталась с ним встречаться. При разговоре с ним мне совершенно не требовалось закрываться, дабы не слышать его мысли, потому что слышать-то у него было нечего.
– Эй, как ты?
– У нас весело! – ответила Тара, состряпав свою дежурную физиономию компанейской дев-чонки. Ее черные волосы были коротко подстрижены, а помада была такой ярко-красной, что, ка-залось, вот-вот загорится. Одета она была, как и я, в черно-красное: тоже болела за нашу команду. Они с Яйцом пили что-то из одного большого разового стакана, купленного здесь же. Это что-то было явно с градусами: запах чувствовался уже с моего места.
– Подвинься, Джи Би, дай я сяду рядом! – попросила я, ответив ему улыбкой.
– Не вопрос, Сьюки. – Он явно был рад меня видеть. Жизнерадостный вид был одним из его многих внешних достоинств, наряду с белоснежными зубами, абсолютно прямым носом, лицом настолько красивым и одновременно мужественным, что так и хотелось потянуться и пошлепать его по щеке, широкой грудью и полным отсутствием лишнего веса. Впрочем, сейчас последнее было уже не так заметно, но все же Джи Би был человеком, а большего мне сейчас и не надо было. Я уселась между Яйцом и Джи Би, и Яйцо повернулся ко мне с вымученной улыбкой.
– Выпьешь, Сьюки?
Я не любительница выпить, должно быть, потому, что по долгу службы ежедневно вижу, к чему это приводит.
– Нет, спасибо, – отказалась я. – А как у тебя дела, Яйцо?
– Д-да неплохо… – ответил он, подумав немного, и я поняла, что он выпил побольше, чем Тара. Пожалуй, слишком много.

До самого начала матча мы болтали о наших общих друзьях и знакомых, а после разговор целиком перешел на ход игры. Даже не игры, а Игры, потому что за пятьдесят лет своего проведе-ния эти матчи один за другим оставались в коллективной памяти жителей Бон Темпса, и болель-щики никогда не уставали сравнивать эту игру с предыдущей, нынешних игроков со старыми.
А Джи Би все ближе и ближе ко мне подкатывался, обрабатывая меня потоками комплимен-тов в адрес моих волос и фигуры. Его мать в свое время сказала ему, что польщенная женщина – счастливая женщина, и эта простая философия порой помогала ему.
– Сьюки, а ты помнишь ту женщину-врача в больнице? – спросил он меня неожиданно.
– Да, доктора Соннтаг. Вдову Соннтаг. – Она была явно молода для вдовы, и даже слишком молода для врача, когда я представила ее Джи Би.
– А мы с ней одно время встречались… – ответил он задумчиво.
– Ну что ж, рада за тебя! – Я и вправду была за него рада. Мне всегда казалось, что доктор Соннтаг могла по достоинству оценить Джея Би, а ему самому всегда требовалась… ну, что-то вроде няньки.
– Напрасно. Ее снова послали в Батон Руж, – сказал он немного огорченно. – Не получилось у нас ничего. Но я ужасно рад, что встретил тебя! – заверил он.
– Джи Би, а разве ты не можешь съездить к ней в Батон Руж? – предложила я.
– Она же врач. Она все время занята.
– Ну для тебя-то она выкроила бы время!
– Ты так думаешь?
– Ну, если она не полная набитая дура, то да, – ответила я.
– Пожалуй, ты права. Я звонил ей этой ночью, и она сказала, что скучает по мне.
– Джи Би, так это же был намек.
– Ты думаешь?
– Да точно.
– Ну, тогда я завтра еду в Батон Руж! – сказал он, поцеловав меня в щечку. – Что б я без тебя делал, Сьюки!
– Всегда пожалуйста! – Я слегка чмокнула его в губы.
И тут же увидела Билла.
Они с Порцией сидели в следующем ряду, ниже нас. Он обернулся и смотрел на меня.
Если бы я знала о том, что он здесь, то происшедшее не могло бы быть лучшей маленькой местью. Но я не хотела этого.
Я просто хотела его…
Я отвернулась и улыбнулась Джи Би, но все, чего я хотела сейчас, было поймать Билла под трибуной и заняться с ним любовью, здесь и сейчас. Я хотела, чтобы он своими руками стянул с меня штаны и взял меня.
Я была настолько поражена… Я не знала, что делать. Я чувствовала, как мое лицо медленно краснеет. Я даже улыбнуться не смогла.
Но спустя минуту до меня дошло, что это даже забавно. Воспитали меня настолько обычно, насколько это вообще возможно с моей необычной особенностью. Естественно, я намного раньше ровесниц ознакомилась с реалиями жизни, читая чужие мысли и не умея пока это прекратить. И идея секса всегда интересовала меня, но из-за все той же особенности я была слишком сыта теори-ей, чтобы стремиться к практике. Да и чертовски трудно получить удовольствие от секса, если ты точно знаешь, что, к примеру, твой партнер воображает вместо тебя Тару Торнтон, или он мыс-ленно критикует твое тело.
А у Билла я не могла услышать ни одной мысли. И он был так опытен, аккуратен и способен сделать абсолютно все как надо!
Всю игру я просто сидела и кивала, когда ко мне кто-то обращался, стараясь не глядеть вниз и налево, а когда в перерыве выступил ансамбль, я не запомнила ни одной сыгранной песни, и даже гитарные запилы кузена Тары, игравшего в ансамбле, не разобрала толком. Наконец толпа медленно побрела к автостоянке. «Бон-Темпские Ястребы» выиграли со счетом 28 – 18, и я согла-силась довезти Джи Би домой на своей машине. Яйцо более-менее протрезвел, и я надеялась, что они с Тарой как-нибудь доберутся сами, но облегченно вздохнула, увидев, что за руль села Тара, а не он.

Джи Би жил в центре города в двухкомнатной квартире. Он вежливо пригласил меня к себе, но я сказала, что мне нужно домой. Я крепко обняла его и посоветовала немедленно позвонить Соннтаг. Черт, я так и не запомнила ее имени.
Он пообещал, что обязательно позвонит, но зная его, ни в чем нельзя быть уверенным.

По дороге я остановилась на единственной бензоколонке, работавшей ночью, где долго про-болтала с кузеном Арлены, Дерриком, который работал в ночную смену, так что домой я верну-лась несколько позже, чем думала.
Как только я открыла входную дверь, из темноты появился Билл. Без единого слова он взял меня за руку, повернул к себе и начал целовать. Где-то минуту я провела в его объятьях, после че-го наконец-то смогла закрыть за собой дверь. Мы вошли в дом, и он подтолкнул меня к дивану. Я обняла его и, как я и представляла, он снял с меня штаны и вошел в меня.
Я издала хриплый стон, которого совершенно от себя не ожидала; не думаю, что в тот мо-мент я вообще смогла бы заговорить. Билл издавал примерно такие же примитивные звуки. Он забрался под мой свитер и разорвал лифчик. После первого оргазма я едва не потеряла сознание, но Билл был неутомим. «Нет», – прорычал он и продолжил двигаться во мне. Он ускорял движения, пока я не застонала, а потом порвал на мне свитер и проколол клыками мою шею. Мой вампир издал долгий, ужасный стон, и спустя несколько бесконечных секунд все закончилось.
Я тяжело дышала, как будто пробежала целую милю, Билл тоже тяжело дышал. Он даже не попытался застегнуть на мне одежду, просто повернул меня лицом к себе и зализывал ранку на шее, пока та не перестала кровоточить. Когда от его укуса остался только быстро зарастающий след, Билл очень медленно раздел меня, вытер и расцеловал.
– От тебя пахнет им, – вот и все, что он сказал. Видимо, решил не отвлекаться, пока не заме-нит чужой запах своим.
Потом мы оказались в спальне, я даже успела порадоваться, что постелила сегодня утром свежее постельное белье. Но Билл снова приник к моим губам, и весь остальной мир перестал су-ществовать. Если до сих пор я сомневалась, то сейчас могла сказать с уверенностью: он не спал с Порцией Бельфлер. Не знаю, что там было у Билла на уме, но никаких чувств он к ней не испытывал.
Он просунул руки мне под спину и прижал меня к себе очень-очень крепко. Билл целовал мою шею, массировал бедра, гладил их, целовал колени… Он купался во мне.
– Раздвинь ножки, Сьюки, – произнес он своим холодным, темным голосом, и я послуша-лась. Он снова был во мне и на этот раз действовал почти грубо.
– Осторожнее… – Я заговорила в первый раз за всю ночь.
– Не могу. Мы так давно не были вместе! Следующий раз я буду осторожен, обещаю. – Он провел кончиком языка по моему подбородку, клыки слегка задели шею. Клыки, язык, рот, паль-цы, мужское достоинство – у меня было ощущение, словно со мной занимается любовь тасман-ский дьявол. Билл был везде, и он очень спешил.
Когда он упал на меня, я совсем обессилела. Билл лег рядом со мной, закинув на меня руку и ногу. С таким же успехом он мог поставить на мне клеймо; правда, мне это было бы не так прият-но.
– Как ты? – пробормотал он.
– Нормально… Правда, ощущение такое, будто я пару раз врезалась в кирпичную стену.
Мы оба провалились в сон, но Билл проснулся первым, как всегда по ночам.
– Сьюки, – сказал он. – Дорогая, проснись.
– О… – ответила я, медленно пробуждаясь. Впервые за несколько недель я проснулась с ту-манным чувством, что все в порядке, но с медленным разочарованием начала понимать, что дела не так радужны. Я открыла глаза. Билл наклонился прямо надо мной.
– Нам нужно поговорить, – сказал он, убирая волосы с моего лица.
– Ну, говори, – ответила я, окончательно проснувшись. О чем я действительно жалела, так это не о сексе, а о необходимости выяснять отношения.
– Там, в Далласе, меня занесло, – сказал он сразу же. – Вампиры всегда теряют рассудок, ко-гда им так явно представляется шанс поохотиться. На нас ведь напали. Мы имели право нанести ответный удар.
– И вернуться к временам беззакония? – спросила я.
– Но вампиры же охотники, Сьюки. – очень серьезно ответил он. – У нас это в природе, как у хищников. Мы не люди, хоть часто и выдаем себя за людей, когда живем в вашем обществе. Иногда мы можем вспомнить, что это такое – быть человеком. Но мы уже не такие, как вы.

Он твердил мне это снова и снова чуть ли не с момента, когда мы впервые увидели друг друга, не всегда в одних выражениях, но всегда имея это в виду.
Увидели друг друга? Или, может быть, он увидел меня, но не я его? Я ведь так и не научи-лась его понимать. Как бы я ни убеждала себя, что примирилась с его инностью, я все равно по-стоянно ждала от него такого же поведения, как, скажем от Джейсона, или Джи Би дю Роне, или нашего церковного пастора.
– Да я понимаю это! – ответила я. – Но и ты должен понимать, что мне не обязано нравиться то, что ты не человек. Иногда мне нужно и отдохнуть от этого. Я действительно пытаюсь приспо-собиться, потому что все еще люблю тебя. – С этими словами я взяла его за волосы и потянула вниз, пока он не присел и я не взглянула на него свысока. – А теперь расскажи, что ты делал с Порцией.
Билл положил свои широкие ладони мне на бедра и начал рассказывать.
– Мисс Бельфлер нашла меня сразу же после того, как я вернулся из Далласа, первой же но-чью. Она прочла о том, что там произошло, и спрашивала, знаю ли я кого-либо из свидетелей. А когда я сказал, что сам там был – тебя я не упоминал, – Порция сообщила, что узнала: часть ору-жия, использованного в нападении, была куплена в бон-темпском магазине Шеридана. Я поинте-ресовался, откуда поступили сведения, но в ответ услышал, что юристы не имеют права разгла-шать подобную информацию. Тогда я спросил, чего ради она не поленилась приехать, если ее «информация» заключается в том, что от нее никто ничего никогда не узнает. Она ответила, что как законопослушная гражданка ненавидит беззаконие по отношению к другим гражданам. Я спросил, почему ее выбор пал на меня – оказалось, потому что она не знает других вампиров.
Я прищурила глаза.
– Билл, Порции наплевать на права вампиров. Я вполне могу поверить, что ей вздумалось залезть к тебе в штаны, но законы о вампирах ее точно не интересуют.
– Залезть ко мне в штаны? Что это за выражение такое?
– Да ты же его слышал, – ответила я, немножко сбитая с толку.
Он покачал головой и усмехнулся.
– Залезть в штаны. Надо же, – медленно повторил он.
– Хватит, – сказала я. – Дай мне подумать.
А Билл начал прижимать меня к себе, отпускать, снова прижимать, туда-сюда… Мои мысли снова запутались.
– Прекращай, Билл! Послушай, по-моему, Порция хочет с тобой увидеться для того, чтобы привести тебя в этот чертов секс-клуб, что хотят собрать в Бон Темпс.
– Секс-клуб? – с интересом спросил Билл, не прекращая своего занятия.
– Да, я разве не говорила… О, Билл… Я еще не пришла в себя… О боже! – его сильные руки снова схватили меня и буквально насадили на отвердевшую плоть. Билл снова начал раскачивать меня взад-вперед.
– О-о-о… – Я словно растворялась. Перед глазами поплыли цветные пятна, мой вампир рас-качивал меня так быстро, что я вообще перестала что-либо понимать. Вершины экстаза мы дос-тигли одновременно, а потом сидели еще несколько минут, обхватив друг друга и тяжело дыша.
– Давай не будем больше разделяться, – сказал Билл.
– Не знаю. Может, стоит попробовать…
– Нет! – Его слегка передернуло – он тоже приходил в себя. – Это, конечно, чудесно, но я лучше покину город, чем снова с тобой поссорюсь. – Билл широко раскрыл глаза. – А правда, что ты высосала пулю из плеча Эрика?
– Да, он сказал, что пуля так и останется у него в ране, если я этого не сделаю.
– А он тебе не сказал, что у него в кармане лежал перочинный нож?
Я раскрыла рот.
– А что, правда лежал? Тогда зачем ему было все это?
Билл приподнял брови, как будто я сказала что-то смешное.
– А ты догадайся.
– Чтобы я пососала его плечо? Нет, ты что-то другое имеешь в виду.
С лица Билла не сошла скептическая улыбка.
– О, Билл. Подожди. Он ведь действительно поймал пулю! Эта пуля могла бы попасть в ме-ня, если бы не он.
– Как же это?
– Он лежал на мне.
– Вот и я про то же!
– Но Билл! Ты хочешь сказать, что он ради этого все устроил?
Билл снова приподнял брови и чуть усмехнулся.
– Лежать на мне – не такая уж и большая конфетка, чтобы ради нее подставляться под пули. Черт. Какая ерунда!
– В тебя попала его кровь – ответил Билл.
– Всего две-три капли, остальное я выплюнула!
– От такого старого вампира как Эрик и этого достаточно.
– Достаточно для чего?
– Он теперь о тебе многое знает.
– Например? Размер моего платья?
Билл снова улыбнулся, но эта улыбка спокойствия совершенно не внушала.
– Да нет, он теперь знает, что ты чувствуешь. Знает, когда ты злишься, кого ты любишь.
– Не думаю, что это много ему даст, – пожала плечами я.
– Может, это и не так важно, но будь теперь осторожна, – предупредил Билл. Его слова зву-чали весьма серьезно.
– Но я все еще не верю, что кто-то станет подставляться под пулю только ради того, чтобы я проглотила каплю его крови. Это смешно. Знаешь, мне кажется, что ты начал этот разговор, чтобы больше не говорить о Порции, но я не собираюсь менять тему. По-моему, если все узнают, что Порция встречается с тобой, то ее пригласят в этот самый клуб, потому что если человек соглашается трахаться с вампирами, то он и на любое другое извращение согласится. Они так думают, – сказала я поспешно, увидев выражение лица Билла. – Так что Порция считает, что если попадет в этот клуб и выяснит, кто убил Лафайета, то с Энди снимут подозрения.
– Хитрая теория…
– Хочешь ее разоблачить? – Я с гордостью ввернула это слово, которое было на сегодня мо-им словом дня.
– По правде говоря, не могу. – Он застыл. Его глаза не двигались, руки расслабились. По-скольку дышать Биллу не нужно, он был полностью неподвижен.
Наконец он мигнул.
– Лучше бы она сразу сказала мне правду.
– Лучше бы тебе не иметь с ней интима! – сказала я, признав наконец, что одна эта возмож-ность почти ослепила меня ревностью.
– А я-то ждал, когда ты это скажешь, – спокойно сказал он. – Чтобы я да в одной постели с кем-то из Бельфлеров? Нет, она не проявляла к этому ни малейшего желания. Ей даже с трудом удалось меня уговорить встретиться с ней еще раз. Актриса из Порции никакая. Каждый раз, когда мы с ней встречаемся, она таскает меня с собой в поисках оружейного тайника Братства, уверяя, что у каждого человека, симпатизирующего Братству, он обязательно есть.
– И что, тебя это интересует?
– Что-то в ней есть честное и достойное. И мне удивительно, к чему тут твоя ревность.
– Ну да. И что ты думаешь?
– Я думаю, что тебе лучше не приближаться к тому смазливому кретину.
– Джи Би, что ли? Да я же ему как сестра.
– Ты забыла, что приняла мою кровь, и я знаю, что ты чувствуешь! – сказал Билл. – Ты к не-му относишься не как сестра.
– А какого черта я тут делаю с тобой?
– Ты любишь меня.
Я засмеялась.
– Скоро рассвет, – сказал он. – Я должен идти.
– Не вопрос! – Я улыбнулась, помогая ему собрать одежду. – Не забудь, ты мне должен сви-тер и лифчик. Нет, два лифчика. Один порвал Гэйб, и это были издержки по долгу работы. А ос-тальное порвал ты.
– Для того я и купил магазин женской одежды, – спокойно ответил он. – Чтобы рвать одеж-ду, когда мне хочется.
Я снова засмеялась и легла обратно. Я могла спать еще несколько часов. Я еще улыбалась, когда он покинул мой дом, и проснулась ближе к полудню с легкостью в сердце, которой давно не испытывала. Ну, мне, по крайней мере, казалось, что давно. Я встала и пошла в ванную, и когда начала мыться, почувствовала на мочках ушей что-то постороннее. Посмотрелась в зеркало… Да это же те самые серьги, которые он мне подарил! Он мне их надел, пока я спала. Я стояла в ванне и смотрела через раковину в зеркало. Ох уж этот мистер Последнее Слово.

Поскольку о нашем воссоединении никто не узнал, вскоре меня пригласили в клуб. Я раньше и не ожидала такого, но потом поняла, что если Порция надеялась быть приглашенной, всего разок спутавшись с вампиром, то по этому поводу вспомнят в первую очередь меня, а не ее.

К моему неприятному удивлению, приглашение исходило от Майкла Спенсера. Он был ди-ректором похоронной конторы и коронером в Бон Темпсе, и всегда не слишком-то мне нравился. Однако я знала его всю жизнь, и он привык к знакам уважения с моей стороны. В этот раз он явился в бар «Мерлотт» в типичном костюме гробовщика, потому что пришел, не заходя домой, с визита к миссис Кэсседи: черный костюм, белая рубашка, черный галстук, черная шляпа и начищенные ботинки. Это смотрелось совершенно иначе, чем галстук-боло и ковбойские сапоги, в которых я его видела на стадионе.
Поскольку Майкл был старше меня как минимум на двадцать лет, я всегда обращалась к не-му как к старшему и была удивлена, когда он подозвал меня. Он сидел один, что само по себе бы-ло необычно. Я принесла ему гамбургер и пиво, и, расплатившись, он обыденным голосом сказал:
– Сьюки, мы собираемся в доме Джен Фаулер завтра ночью и хотим тебя пригласить.
Хорошо, что я привыкла держать на лице дежурную улыбку. Мне показалось, что у меня под ногами провалился пол, и меня слегка затошнило. Я сразу поняла, о чем речь, но не сразу повери-ла. Открыв свой разум, я спросила:
– А кто это «мы», мистер Спенсер?
– Да называй меня просто Майк! – Я кивнула, прислушавшись к его мыслям. О Господи. – Там будут многие твои друзья – Тара, Яйцо, Порция. И Хардевэи.
Тара и Яйцо? А вот это меня поразило.
– И что это будет за вечеринка? Обычная, с выпивкой и танцами? – вопрос был не праздный. Я не знала, много ли человек догадывается о моей способности читать мысли, большинство в это просто не верило, сколько бы доказательств ни появлялось у них перед глазами. Майкл был именно из таких.
– Ну, мы хотим провести время немного фривольно. Мы подумали, что раз ты порвала со своим бойфрендом, тебе будет приятно развеяться с нами.
– Ну, может быть, я и приду… – сказала я без энтузиазма. Не хотелось мне изображать жела-ние. – А когда именно?
– О, десять часов вечера, завтра.
– Ну, спасибо за приглашение, – ответила я, внезапно вспомнив о хороших манерах, и ото-шла, забрав чаевые. И все свободные минутки своей смены я лихорадочно обдумывала это.
И чего хорошего я добьюсь, если пойду? Узнаю ли я что-нибудь, что поможет раскрыть убийство Лафайета? Мне не нравился Энди Бельфлер, и еще меньше мне нравилась Порция, но было бы нечестно допустить, чтобы Энди был наказан, а репутация его испорчена из-за то, в чем он не виновен. Однако мало кто выдал бы мне все с первого раза, мне пришлось бы зачастить на эти сборища, а такого бы я не вынесла. Меньше всего мне хотелось видеть, как мои друзья и сосе-ди «развеиваются».
– О чем-то задумалась, Сьюки? – неожиданно спросил Сэм так близко, что я аж подпрыгну-ла.
Я обернулась, подумав, что очень хотела бы знать, о чем думает он. Сэм был сильным и лов-ким, да и неглупым. Бухгалтерия, заказы, обслуживание и планирование – все это лежало на нем, но по нему нельзя было сказать, что он взял на себя слишком много. Сэм был самодостаточен во всем, и за это я его уважала.
– Да нет, просто настроение плохое. А в чем дело, Сэм?
– У меня вчера был интересный телефонный разговор.
– И с кем же?
– С одной женщиной из Далласа, с очень высоким голосом.
– Правда? – я внезапно обнаружила, что заулыбалась, причем это была настоящая улыбка, а не та ухмылка, которая вечно появлялась у меня от волнения. – Это случайно не дама мексикан-ского происхождения?
– Видимо, да. Она говорила о тебе.
– Да, она разговорчива.
– И еще у нее много друзей.
– Друзей, от которых ты и сам бы не отказался?
– Мне моих друзей вполне хватает, – ответил Сэм, чуть сжав мою руку. – Но всегда приятно познакомиться с человеком, который разделяет твои интересы.
– Так значит, ты уезжаешь в Даллас?
– Не сейчас, но возможно. Кстати, она мне посоветовала встретиться кое с кем из Растона. Кое с кем, кто тоже…
«Меняет облик при полной луне», – закончила я мысленно.
– А как она тебя нашла? Я ведь не называла ей ни твоего имени, ни занятия, потому что не знала, вдруг ты будешь возражать…
– Она проследила за тобой, – ответил Сэм. – А потом спросила у… хм, местных, кто твой босс.
– А что, ты с ними прежде не имел дел?
– Пока ты мне не рассказала про менаду – нет. Я и не представлял, что узнаю так много.
– Сэм, ты что, путаешься с ней?
– Ну да, я провел пару вечеров с ней в лесу. И как Сэм, и в своем втором облике.
– Но она же злая… – вырвалось у меня. Сэм резко выпрямился.
– Она не злая и не добрая, она просто есть, – ровно сказал он. – Она сверхъестественное су-щество, как и я.
– О господи, какая чепуха! – Я не могла поверить, что это говорит Сэм. – Если она кормит тебя такими байками, значит, ей что-то от тебя надо. – Я вспомнила, какой красивой была менада, если не обращать внимания на кровавые пятна. А Сэм, будучи оборотнем, не особо обращал бы. – О… – выговорила я, внезапно понимая. Разум Сэма был мне недоступен, потому что он тоже не был человеком, но почувствовать его эмоции я смогла – смущение, стыд и стеснение.
– О… – снова сказала я. – Извини меня, Сэм. Я не хотела говорить плохо о ком-то, с кем ты… – Я была слишком вежливой, чтобы сказать своему начальнику «трахаешься», хотя это слово подходило больше всего, –…проводишь время. Я готова поверить, что она мила, если ее правиль-но понять. Правда, тот факт, что в прошлый раз она мне подрала всю спину на кровавые ленточки, видимо, и привел меня к некому предубеждению против нее. Я постараюсь в следующий раз быть более терпимой. – С этими словами я побежала к клиенту, оставив раскрывшего рот Сэма за спиной.
На автоответчике Билла я оставила сообщение. Я не знала, что Билл собирался делать с Пор-цией, и опасалась, что кто-то еще услышит мое сообщение, поэтому сказала просто: «Билл, меня пригласили на ту вечеринку. Посоветуй, идти или нет». Я не представилась, Билл и так помнил мой голос. Быть может, Порция оставила ему точно такое же сообщение… От одной этой мысли меня взяла злоба.
По дороге домой я почти надеялась на новую эротическую засаду Билла, но в доме и во дво-ре было пусто. Я обернулась и увидела, что на моем автоответчике мигала лампочка.
– Сьюки, – сказал спокойный голос Билла, – держись подальше от лесов. Менада явно не удовлетворена нашей подачкой. Завтра вечером в Бон Темпс приедет Эрик, переговорить с ней, он и тебя может позвать. А те, что помогли тебе в Далласе, затребовали от вампиров немалую компенсацию, поэтому я поеду туда, обсудить это с ними и со Стэном.

Ой. Билла в Бон Темпс не будет, он недоступен. А недоступен ли? Утром это было так. Я позвонила по номеру, который нашла в своем блокноте, в отель «Тихая Гавань». Билл еще не въехал, но его гроб (который портье обозвал «багажом») уже был в номере. Я передала телефонограмму, которую постаралась сформулировать как можно непонятнее для непосвященных.
Я жутко устала, потому что не спала прошлой ночью, но намерений идти на вечеринку од-ной у меня не было. Я вздохнула и набрала номер «Клыкочущего веселья», бара для вампиров в Шривпорте.
– Вы позвонили в бар «Клыкочущее веселье», место, где восставшие из мертвых возвраща-ются к жизни каждую ночь, – произнес записанный на пленку голос Пэм, совладелицы заведе-ния. – Чтобы узнать часы работы, нажмите «один». Чтобы заказать столик, нажмите «два». Если хотите поговорить с живым человеком или с неживым вампиром, нажмите «три». А если вы по-звонили, чтобы оставить на нашем автоответчике какую-нибудь насмешливую чепуху, знайте: мы найдем вас.
Я нажала тройку.
– «Клыкочущее веселье», – голос Пэм звучал так, словно она умирала от скуки.
– Привет, – сказала я. – Это Сьюки. Эрика можно?
– Он внизу, червей пугает, – ответила Пам. Это значило, что Эрик развалился в кресле в главном зале бара, напустив на себя устрашающий вид. Билл объяснил мне, что многие вампиры подписывали контракт с «Клыкочущим весельем», приходят в бар один или два раза в неделю и создают соответствующую обстановку, дабы привлекать туристов. А Эрик, будучи владельцем заведения, занимался этим каждую ночь. Был в городе и другой бар, в котором вампиры появля-лись по своей воле и общались, если можно так сказать, неформально и без свидетелей: турист в то заведение никогда бы не сунулся. Я никогда не интересовалась его местонахождением, потому что по работе уже насмотрелась на бары.
– А к телефону его нельзя? Ну пожалуйста, мэм?
– О, ну хорошо. Я слышала, вы там, в Далласе, неплохо провели время… – произнесла она на ходу. Шагов ее не было слышно, но звуки вокруг менялись и двигались.
– Да уж, незабываемо.
– И как тебе Стэн Дэвис?
– Х-м-м-м… Я бы сказала, уникум.
– Мне и самой нравятся такие чудаковатые с виду мужчины.
Хорошо, что меня там не было, и Пэм не увидела моего ошарашенного лица. Никогда не ду-мала, что Пэм еще интересуют мужчины.
– По-моему, он свободен и ни с кем сейчас не встречается, – заметила я непринужденно, на-сколько могла.
– Ага. Может быть, я и выеду в отпуск в Даллас.
Вот и еще одна новость: вампиры, оказывается, могут испытывать влечение к себе подоб-ным. Никогда раньше не видела парочку вампиров.
– Я здесь, – сказал в трубку Эрик.
– Я тоже здесь! – Меня слегка развеселила его манера брать трубку.
– Сьюки, моя маленькая высасывательница пуль… – Его голос прозвучал дружелюбно и те-пло.
– Эрик, мой большой обманщик.
– Тебе что-то нужно, дорогая?
– Я тебе не дорогая, и ты это знаешь. Это во-первых. Во-вторых, Билл сказал, что ты собрал-ся приехать завтра ночью.
– Да, помотаться по лесам в поисках менады. Ей не понравилось наше старое вино и моло-дой бычок.
– Ты что, живого быка ей принес? – перед моими глазами моментально встала картина: Эрик загоняет быка в трейлер, вывозит за город и понукает в лес.
– Да. Мы вместе – Пэм, Индира и я.
– И как, весело было?
– Уж куда веселее, – чуть удивленно сказал он. – Вот уже несколько сот лет я не общался со скотом. Пэм – городская девочка, а Индира слишком преклоняется перед коровами, чтобы от нее был какой-то прок. Но в следующий раз я обязательно позову тебя.
– Спасибо, это будет мило, – ответила я, прекрасно осознавая, что не доживу до этого дня, и слава богу. – А я звоню, чтобы пригласить тебя на вечеринку завтра ночью.
Настала долгая тишина.
– А что, Билл тебе уже не нужен? Ваши разногласия, проявившиеся в Далласе, непоправи-мы?
– Да нет! Я хочу сказать, что мне нужен телохранитель на завтрашнюю ночь. А Билл в Дал-ласе. – Я хлопнула себя по лбу. – Объяснять долго, но суть в том, что мне придется идти на вече-ринку, которая… ну, как бы сказать… в общем, это что-то вроде оргии. И мне нужен кто-нибудь на случай… ну, на всякий пожарный.
– Потрясающе – ответил Эрик, по-видимому, и вправду потрясенный. – И поскольку я под рукой, меня можно потащить в качестве эскорта? На оргию?
– Ты вполне можешь сойти за человека, – ответила я.
– Это что, оргия только для людей? На которую вампира не пустят?
– Это оргия, на которую вампира не приглашали и не ждут.
– То есть чем более по-человечески я буду выглядеть, тем менее буду страшен?
– Да, желательно, а то я не прочитаю их мысли. Не проберусь к ним в головы. А если они будут думать о чем-то определенном, на что я их настрою, я заберусь к ним в головы, и мы оттуда свалим. – У меня появилась идея, как заставить их думать о Лафайете. Вот объяснить идею Эрику было проблемой.
– Значит, ты хочешь меня притащить на оргию для людей, где меня не ждут, и утащить, не успею я даже развлечься?
– Н-ну да… – почти пропищала я от волнения. – Я вот к чему: сможешь выдать себя за голу-бого?
Снова повисла тишина.
– Гм. И когда? – наконец мягко спросил Эрик.
– Девять тридцать, чтобы я успела тебя проинструктировать.
– В девять тридцать у твоего дома.
– Алло! – раздался в трубке голос Пам. – Что ты там такого сказала Эрику, что он трясет го-ловой, зажмурив глаза?
– Он смеется? Ну, хотя бы улыбается?
– Не поймешь… – ответила Пам.